Остров мертвых. Умереть в Италбаре - Роджер Желязны
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И вы не знаете принципов работы этого механизма?
– Никто не может сказать ничего определенного, – ответил Хейдель и поднес спичку к сигаре. – Просто всюду, где бы я ни появлялся, ко мне пристают болезни. Я заболеваю, а потом что-то помогает мне победить болезнь, и я поправляюсь. После этого, при определенных обстоятельствах, из моей крови может быть приготовлена сыворотка, эффективная против аналогичной болезни.
– А в чем конкретно заключаются эти приготовления и обстоятельства?
– Я впадаю в кому, – начал объяснять Хейдель. – Я умею входить в это состояние по собственному желанию. Пока я в ней нахожусь, мое тело подвергается каким-то очистительным процессам. Обычно это занимает от полутора до нескольких дней. Мне говорили… – Он немного помолчал, сделал хорошую затяжку, а потом продолжил: – Мне говорили, что в это время мое тело проходит через стадии всех болезней, которые я ношу. Не знаю. Я ничего потом не могу вспомнить. В такие моменты я должен оставаться один, поскольку мои болезни становятся очень заразными.
– Ваша одежда…
– Сначала я раздеваюсь. Когда я прихожу в себя, на моем теле ничего нет. Я надеваю чистую одежду.
– Как долго продолжается это… равновесие?
– Обычно пару дней, потом я возвращаюсь в прежнее состояние – достаточно медленно. Как только равновесие нарушается, я снова становлюсь очень опасным и превращаюсь в носителя болезней до следующего катарсиса-комы.
– Когда вы вышли из этого состояния в последний раз?
– Я пришел в себя всего несколько часов назад. И ничего не ел с тех пор. Мне кажется, это помогает продлить безопасный период.
– И вы не испытываете голода?
– Нет. На самом деле я чувствую себя очень сильным, меня переполняет энергия. Однако обычно хочется пить. Как сейчас, например.
– В соседней комнате есть охлажденная вода, – сказал Хелман, поднимаясь. – Я вам покажу.
Хейдель положил сигару в пепельницу и тоже встал.
Когда они проходили в боковую дверь, человек, которого они с Хелманом встретили в коридоре, вошел в комнату, держа в руках несколько листков с данными, полученными с помощью компьютера, и небольшой конверт – Хейдель решил, что в нем, вероятно, лежит его кристалл.
Доктор Хелман показал рукой на термос с водой и вернулся к своему помощнику.
Хейдель взял маленький бумажный стаканчик и начал его наполнять. Он заметил на большом термосе крошечный зеленый странтрианский знак удачи.
Где-то между пятнадцатым и двадцатым стаканчиком в комнату вошел доктор Хелман, держа в руке листки бумаги и конверт. Вернув Хейделю конверт, он сказал:
– Я думаю, нам нужно взять у вас кровь как можно скорее. Если вы будете так любезны и пройдете со мной в лабораторию…
Хейдель кивнул, выбросил стаканчик и положил кристалл обратно в коробочку. Затем проследовал за доктором к лифту устаревшей конструкции.
– Шестой, – сказал доктор, обращаясь к стене, дверь закрылась, и лифт начал подниматься.
– Мы получили довольно странные сведения, – проговорил доктор Хелман через некоторое время, помахав бумагами, зажатыми в руке.
– Да, я знаю.
– Тут говорится, что сразу после комы развитие болезни приостанавливается и начинается выздоровление.
Хейдель подергал себя за мочку уха и очень внимательно посмотрел на носки своих ботинок.
– Так оно и есть, – наконец сказал он. – Я не говорил об этом, потому что никто не верит, но все происходит именно так. Использование моей крови по крайней мере дает хоть какое-то научное объяснение. А как происходит все остальное, мне неизвестно.
– Ну, тогда будем готовить вакцину для девочки, – сказал Хелман. – Однако сейчас я хочу спросить у вас, не согласитесь ли вы потом принять участие в одном эксперименте?
– В каком именно?
– Я бы хотел, чтобы вы навестили моих самых безнадежных пациентов. Я представлю вас как коллегу. Вы с ними немного поговорите. О чем угодно.
– Хорошо. С удовольствием.
– Вы знаете, что произойдет после этого?
– Это зависит от того, чем они больны. Если у меня есть это заболевание, они могут поправиться. Если же у них какие-то чисто анатомические повреждения внутренних органов, то их состояние, скорее всего, не изменится.
– Вы делали подобные вещи раньше?
– Да, много раз.
– Сколькими болезнями вы заражены?
– Не могу вам сказать. Иногда я не знаю, что заболел какой-то новой болезнью. Не все возбудители болезней, живущие в моем организме, мне известны. Вам хочется использовать меня еще и в ином качестве, – проговорил Хейдель, когда лифт остановился и его дверь открылась, – это интересно. А почему бы тогда не впрыснуть сыворотку из моей крови всем, раз уж я здесь?
Хелман покачал головой.
– В отчетах перечисляются болезни, против которых сыворотка, изготовленная из вашей крови, применялась успешно. Поэтому я рискну применить ее в случае с девочкой Дорн. Остальных болезней в списке нет. Я не могу рисковать.
– Но при этом хотите, чтобы я посетил ваших больных?
Хелман пожал плечами.
– У меня нет предрассудков. Кроме того, я не вижу никакой опасности. Хуже им от этого не станет. Следуйте за мной, лаборатория в конце коридора.
Дожидаясь, пока у него возьмут кровь, Хейдель смотрел в окно. В ярком утреннем свете огромного солнца он увидел по меньшей мере четыре храма, представлявших различные религии, и вдобавок деревянное строение с горизонтальной крышей, фасад которого был украшен полосками ленточек, похожих на те, что он увидел в поселении на берегу реки Барт. Прищурившись, Хейдель наклонился вперед, чтобы получше разглядеть строение, уходящее под землю, – святилище пейанцев, которое находилось справа, немного в стороне от дороги. Потом поморщился и отвернулся от окна.
– Поднимите рукав, пожалуйста.
Джон Морвин играл роль Бога.
Манипулируя рукоятками управления, он готовил рождение нового мира. Осторожно… Розовая дорога от скалы к звезде проходит здесь. Так. Почти готово.
Юноша пошевелился на диванчике, стоящем рядом, но не проснулся. Морвин дал ему еще немного подышать газом и вновь сосредоточился на своей работе. Провел пальцем под передним краем куполообразной корзины, почти полностью скрывавшей его голову, чтобы стереть пот и избавиться от надоедливого зуда в районе правого виска. Потирая рыжую бороду, он медитировал.
Ему еще не удалось достичь идеала – в том виде, как его описывал юноша. Закрыв глаза, Морвин заглянул поглубже в окутанный сном разум. Казалось, он двигается в нужном направлении, но чувства, которое Морвин искал, там не было.
Он решил подождать и, открыв глаза, посмотрел на хрупкое спящее существо – дорогая одежда, узкое, почти женское, лицо, на голове точно такая же, как и у него самого, корзина, окруженная пучками проводов: на кружевном воротнике крошечные форсунки, начиненные наркотиками. Морвин сжал губы и нахмурился, не столько порицая, сколько завидуя. Больше всего на свете он горевал по поводу того, что не родился в богатой семье, где его окружала бы роскошь, где исполнялась бы каждая его прихоть и он превратился бы в неотразимого щеголя. Ему всегда хотелось стать щеголем, и хотя теперь он вполне мог себе это
