Привратник - Марина Дяченко

– Ру… – тихо, опасливо спросила Тилли, ткнувшись носом прямо ему в ухо. – А ты… колдуна когда-нибудь видел?

Он вздрогнул, и она, прижавшаяся к его боку, не могла этого не почувствовать. Пробормотала успокаивающе:

– Да нет, не бойся, в округе их не водится… Я сама их ужас как боюсь, только вот любопытно… Я, знаешь, видела одного этим летом. Молодой мальчишка, а важный – страх! Весь в бархате да в серебре, в кружевах и в перьях, карета – шестерная упряжка! Слуга при нем, здоровая такая жердь… Я бы ни за что не пошла б колдуну служить, ни за какие монеты! Приехали они в поселок да на постоялый двор, хозяин выскочил, кланяется… Народ сбежался смотреть, забор завалили… А маг этот в комнате заперся и не выходил, слуга сказал – колдует…

– Знаешь что, – зевнув, сказал Ильмарранен, – давай-ка спать, Тилли.

Его сон был беспорядочным и неглубоким. Выплывала из мути заколотая острогой рыбина, превращалась в золотую ящерицу, укоризненно смотрела изумрудными глазами… Моргала разочарованно, но это уже не ящерица, а Тилли, черные пушистые ресницы, терпкий влажный взгляд… Учит Руала прыгать через кольцо, а кольцо узкое, и все сжимается, и трудно дышать…

Потом он повернулся на другой бок и увидел море. И не просто море, а длинное, плоское побережье. И человек бродит по колено в прибое, но волны, облизывая песок, не решаются прикоснуться к его высоким сапогам – огибают, извиваются вокруг, и даже брызги не падают на мягкие голенища… Вдоль берега, навстречу ему, идут высокий поджарый мужчина и мальчишка-подросток.

Кажется, дул ветер, кажется, было весело и страшновато, и Легиар говорил юному Маррану:

– Сейчас я тебя представлю. От того, как он к тебе отнесется, многое сейчас зависит. Я ему враг, но ты – ты не вздумай с ним поссориться. Или ты по-прежнему считаешь себя непобедимым?

Марран пританцовывал, вздымал фонтаны песка, подпрыгивал и хохотал:

– Что ты, Ларт! Ты же видишь, я и рубашку белую надел, и башмаки почистил по такому случаю… Господин Бальтазарр Эст будет мной, примерным мальчиком, весьма доволен!

Легиар хмурился:

– Ты сопляк еще, ты щенок, недоросль, чего ты смеешься?! Я тебя предупреждаю один раз: никаких заклинаний, превращений, цирка и балагана! Ни одного магического действия, сделай мне такой подарок! Эст и так знает о тебе слишком много…

Мальчишка состроил страшные глаза:

– Ларт, я буду скромен, как невеста. Я даже покраснеть могу. Ну, хочешь, я покраснею?!

Легиар поднимал глаза к небу, будто призывая его в свидетели. А человек в прибое все бродил, наклонялся, подбирал круглые камушки, некоторые отбрасывал в сторону, некоторые прятал в карман, другие запускал в море. И только когда идущие приблизились вплотную, оставил свое занятие и обратил на них тяжелый, как ледяная глыба, взгляд.

Легиар вытянул левую руку в сторону – знак перемирия. Эст помедлил и сделал то же самое. Марран безмятежно улыбнулся.

– Здравствуй, Аль, – сказал Легиар небрежно. – Ты, конечно, знаешь, что это за мальчик. Теперь я хочу тебе его официально представить – Руал Ильмарранен.

Руал хотел кокетливо присесть, но сдержался – под взглядом Эста действительно было неуютно. Он ограничился скромным кивком.

– Здравствуй, Ларт, – сказал наконец Эст. Голос его был сорван и звучал, как скрежет. – Значит, это и есть Марран.

Опрокинулась на берег очередная волна, обогнула сапоги Эста и ботфорты Легиара, а на башмаках Маррана отыгралась, промочив их доверху. Эст хмыкнул, Ларт, переглянувшись с ним, щелкнул пальцами – прибой разом улегся, море стало спокойным и гладким, как остывший суп в глубокой тарелке.

– Я вижу, ты вежливый мальчик, – сказал Эст презрительно. Марран снова кивнул. Эст отвернулся, сгреб с песка горсть камушков, по очереди пустил их прыгать по зеркально гладкой воде. Последний подпрыгнул двенадцать раз, Эст кивнул Ларту и повернулся, чтобы уйти.

Марран тем временем нагнулся, подобрал один камень, черный, плоский, и, несильно размахнувшись, пустил в море.

Эст оглянулся – камушек утонул после шестнадцати прыжков, длинных, красивых.

Что-то неразборчиво пробормотал Легиар. Эст помедлил, достал из кармана еще пригоршню камней и плавным, уверенным движением бросил первый, подпрыгнувший на воде двадцать один раз. Считали вслух, считали все, даже Ларт, потемневший лицом. Эст позволил себе что-то вроде улыбки, снисходительной улыбки в сторону Маррана. Тот оглядел песок вокруг, поднял один камень, рассмотрел, уронил, поднял другой и уронил тоже. Наконец, выбрал небольшой, пестрый, укатанный морем в тонкую лепешку. Прищурил глаз, примерялся… Эст улыбался, теперь уже явно улыбался, и поглядывал на Легиара насмешливо. Марран бросил камень.

Тридцать девять.

Зависла пауза, Эст посмотрел на Маррана в упор, и тот удивился, как широко могут раскрываться эти узкие прищуренные глаза. Потом Эст щелкнул пальцами – море ожило, прибой с новой силой принялся вылизывать песчаный пляж. Тяжелая Эстова рука опустилась Руалу на плечо:

– Щенок, – проскрежетал он с неким подобием нежности. – Нахальный щенок.

Он проснулся от осторожного прикосновения.

Костер догорал, мерцали последние красноватые вспышки, и под боком у Руала возилось что-то мягкое, теплое, даже горячее, возилось и дышало, прижимаясь все крепче. Руал осторожно дотронулся рукой – соседствующее существо оказалось круглым, гладким и голым, местами покрытым неуверенным пушком.

– Простудишься, – пробормотал Ильмарранен растерянно. – Холодно же…

Тилли не ответила, только чаще задышала и прижалась изо всех сил к Руаловому боку.

Ильмарранен лежал неподвижно, ощущая, как содрогаются два теплых упругих клубка, уютно пристроившихся у него на груди, как щекочут лицо спутанные с осенней травой волосы, как нежно касается лба маленькая влажная ладошка:

– Ру, я о таком парне с люльки мечтала…

– Холодно… Оденься… – повторял Руал, пытаясь справиться с поднимающейся внутри сладостной волной.

– Не прогоняй меня… – ее рука расстегнула Руалов ворот и погладила шею. – Ты добрый… Все они скоты, а ты человек… Ру, ну что же ты!

Его ладони легли на ее обнаженную кожу. Будто короткая молния ударила – р-раз!

– Я люблю тебя, Ру… – бормотала Тилли все скорее и скорее. – Я о таком парне… – ее губы, неловкие, как у теленка, ткнулись в губы Руала.

Горько пахло дымом догорающего костра. От порыва холодного ветра кожа девушки покрылась пупырышками; желая согреть, Ильмарранен обнял ее крепко, по-настоящему. Его самого уже сотрясало изнутри; нахлынули тугие, горячие, пульсирующие видения.

Тилли все бормотала и бормотала, и ластилась, и пальцы ее сражались с застежкой на его рубашке, а он глупо улыбался в темноте и жадно гладил ее бока с выступающими ребрами, неожиданно крутые бедра и плоский мускулистый живот. Не было сил сопротивляться тому горячему и душному, что распирало его изнутри.