Булавин 1-2(СИ) - Василий Сахаров

  Пришлось опять думать. Я потратил на размышления еще один день, и в итоге додумался, где и как мне немножко денежек достать. В архиве войсковой избы взял старый чистый пергамент, каких имелось в достатке. Затем нарисовал на нем грубую схематичную карту одного места и, копируя старославянский шрифт и язык, выцветшими чернилами, которые у меня имелись, сделал приписку, что в данном районе находится месторождение золота. Эта была карта верховий рек Керчик и Бургуста. Там, в самом деле, находятся запасы жильного золота. Я никого не собирался обманывать, а хотел всего лишь только продать данный секрет. Вопрос один - кому продать? Ответ простой, и он на поверхности - Илье Григорьевичу Зерщикову, человеку который для того чтобы вести поиск и добычу золота имеет деньги, рудознатцев и рабочих.

  Как на заказ, главный интендант Войска Донского навещал отца, они вели разговор о снабжении донских армий, и когда атаманы обо всем переговорили, я перехватил Зерщикова за воротами городка. Мы проехались вместе, по-родственному покалякали за жизнь, и Илья Григорьевич стал счастливым обладателем "древней карты", а я получил пятьдесят пять серебряных рублей, очень большие деньги для четырнадцатилетнего парня. Конечно, за месторождение, запасы которого составляют не менее тридцати тонн золота, сумма эта никакая. Однако драгоценный металл еще надо найти и локализовать главные жилы, и затем организовать добычу, а рублики я получил наличкой и без всяких заморочек.

  Откуда у меня деньги никто не спрашивал, хотя лоскутовцы кому надо доложили, что получены они от Зерщикова, и как рубли пришли, так они и ушли. Для моих дружинников-ватажников были куплены пять лошадей, на всех, так как бахмутские казачата своих рабочих коньков, на которых к Черкасску добрались, вернули домой, в хозяйство. После лошадей, под руководством Василя Чермного было приобретено холодное оружие и пистоли, кое-что из одежды и припасов, и на этом средства закончились. Полученных за карту денег хватило только на самые необходимые расходы.

  За думками добрался к дому полковника Лоскута, вошел на двор и увидел, как идет тренировка моих дружинников. Все пять человек, в грязных тулупах и с тяжелыми палками в руках, налетали на Тараса Петрова, третьего лоскутовского химородника, и раз за разом отлетали от него. Тарас, он же Рерик, кружился как юла, его учебная сабля встречала палки молодых парней именно там, где это было необходимо, лишних движений он не делал, и работал не напрягаясь.

  Вскоре, молодые ватажники выдохлись. Парни попадали на сваленные у плетня бревна и тяжело задышали. Тарас ушел, а я сел рядом с моими дружинниками и сказал:

  - Завтра отправляемся в поход.

  - Куда? - выдохнул Митяй Корчага.

  - К Воронежу. Царские генералы наступают.

  - Но там же Поздеев...

  - Разбит.

  - А мы что в войске делать станем? - этот вопрос задал Ваня Черкес.

  - Пока не знаю. Наверное, при войсковом атамане вроде посыльных будем, - оглядев уставших парней, я спросил: - Вы как, к походу готовы?

  - Да-а-а, - нестройно протянули все пятеро.

  - Тогда сегодня готовимся, собираем тороки, перековываем лошадей и чистим оружие.

  Дружинники покивали головами и, помогая друг другу, встали с бревна. Кряхтя и потирая битые бока, они направились в дом, готовиться к нашему первому военному походу, а я, проводил их взглядом, откинулся спиной на плетень, внутренне расслабился, посмотрел на ласковое весеннее солнышко и подумал:

   "Как же хорошо жить полноценной жизнью, гореть идеей и чувствовать себя нужным человеком для общества или просто для нескольких людей. Словами этого во всей полноте и красочности не пересказать, всегда будет некоторая недосказанность, а вот душой откликнуться и поделиться своими мыслями с миром, вполне возможно. Вскоре мне предстоит путь-дорога к Воронежу, возможно, будут бои и кровь, и каково это, я пока не знаю. Готов ли я к этому? Пожалуй, что да. Хотя, почему, пожалуй? Надо быть тверже и уверенней в себе. Да, я готов!".

Россия. Воронеж. 06-07.04.1708.

  - Долгорукий идет! Люди! Бегите!

  Примерно такие крики звучали по всему Воронежу, после разгрома полков Поздеева. Сильная казачья армия растаяла как снег под весенним жарким солнцем. Только пару дней назад она стояла в Усмани, а теперь ее нет. Царские войска продвигались к городу, а кто таков майор лейб-гвардии Василий Владимирович Долгорукий в Воронеже понимали все, точно так же, как и то, что этот зверь не будет щадить, ни старых, ни малых, и обозы горожан, спасающих свои жизни, потянулись в сторону земель Войска Донского.

  Впрочем, бежали не все. На третий день после поражения под Крутиково в город прибыло около трехсот казаков под командованием сотника Гулыги. И пока запорожцы атамана Беловода вместе с бурлаками Ивана Павлова сдерживали продвижение царских войск, они попытались организовать оборону Воронежа. Горожане, преимущественно посадский люд и приписанные к Адмиралтейству рабочие, организовывали добровольческие отряды, как могли, укрепляли стены, готовились к осаде и получали в городском Арсенале оружие, которого было очень мало.

  Душевный подъем среди людей был очень высок, и к пятому апреля было сделано очень многое. Воронежцы и казаки Гулыги были уверены, что город выдержит осаду, дождется подхода свежих казачьих армий и сможет снова зажить своей привольной жизнью, с собственным самоуправлением, крепким порядком и небольшими налогами. Однако Долгорукий и Боур полководцами были неплохими и действовали стремительно. Не взирая на большие потери в личном составе, они сбили все заслоны на пути к Воронежу, и драгуны из полка фон Делдина неожиданным наскоком захватили ворота города. Спустя всего полчаса, на помощь фон Делдину подошли драгунские полки Ефима Гулица и Яковлева. Следом конница слободских полков и дворяне.

  Казаки и городские ополченцы, было, кинулись отбить ворота. Но, потеряв до ста человек убитыми, они отошли обратно в город, где заняли все пригодные для обороны здания, и начали строить баррикады. Общего руководства не было, сотник Гулыга получил тяжелое ранение в самом начале боя, а все выборное городское начальство, в основном из купцов и бывших царских чиновников, лояльных к восстанию, вдруг, куда-то неожиданно исчезло.

  И все равно, посадский люд и рабочие сдаваться не хотели. Большинство женщин и детей загодя покинули город, а мужички, кто посмелей и покрепче, остались. По улицам бегали люди, около домов собирались небольшие группы бойцов и тут же рассыпались. Каждый искал того, кто же возглавит оборону, и хотя такового человека не находилось, в руках горожан и казаков по-прежнему были зажаты сабли, пики, ружья и пистоли. Обороняющиеся понимали, что они уже проиграли, но упрямо готовились к бою, и вскоре он случился.

  Сначала, в атаку пошли драгуны и слобожане, которые были должны пробиться к верфям. Они наступали целенаправленно, знали куда идти, а действия их были решительными и хорошо продуманными. Драгуны нахлынули на первую баррикаду, сходу взяли ее и перебили всех защитников. Дальше по улице второй заслон, снова рывок вперед, и здесь их встретили казаки Гулыги. Прогремели ружейные выстрелы, несколько человек с обеих сторон упали в весеннюю грязь воронежской улицы, и началась яростная рукопашная схватка, в которой временную победу одержали донцы, отбросившие драгун назад.

  До вечера все затихло. Воронежцы ожидали следующего вражеского наступления, а драгуны заняли окрестные улицы, расположенные невдалеке от городских ворот, и ждали подкреплений. Наконец, ближе к вечеру, появилась царская пехота и сам князь Долгорукий, который не дал своим солдатам роздыха, а приказал сразу же начать наступление вглубь города.

  Подневольная пехота, уже успевшая сегодня повоевать и понести серьезные потери, послушно построилась в плотные штурмовые колонны и с барабанным боем, под прикрытием пушек, направилась умирать. Для русских мужичков, забритых в солдаты, этот день был тяжелым. Боестолкновение с бурлаками Павлова, которые не желали драться правильным "западным" строем, измучило всех. Донские бойцы действовали странно, но эффективно. Превосходящими силами они наваливались на идущую по дороге отдельную от основных сил роту, прятались в густом кустарнике и лесу, отстреливали офицеров и идущих впереди солдат, а затем, не пытаясь обороняться, отходили. За ними кидались в погоню, и попадали в ловушку, и так каждый раз. Подобной тактики придерживались и запорожцы Беловода, налетали на драгун, стреляли и отходили. Но в отличии бурлаков, в лесах, окружавших Воронеж, они были не очень поворотливы, им не хватало коней и пороха, и они были вынуждены отойти к Дону, тем самым, освободив дорогу царским войскам.

  Солдаты начали наступление на город, кинулись на баррикады, и откатились назад. Вперед выдвинулись пушки. Выстрел! Первое ядро пролетело над головами горожан и казаков. Выстрел! Второе ядро ударило в самый центр хлипкой преграды и, убивая десятки людей, разметало ее. Зазвучали команды немногочисленных уцелевших офицеров. Снова атака. Сабли против штыков, и в этот раз казаки отступили.