Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы - Алексей Шишов

Пока шли эти перестановки и уменьшалось количество дипломатов, аккредитованных в Тегеране, противники Антанты на персидской территории не теряли времени даром. То есть за какие-то считаные дни внутриполитическая обстановка в стране накалилась до предела, когда могли вспыхнуть боевые столкновения в жизненно важных центрах Персии.

В непосредственную близость от столицы стали сходится немалые числом вооруженные отряды кочевых племен, в первую очередь воинственных бахтиаров, обитавших западнее Исфахана. Кочевники «подбадривали друг друга» призывами истребить русскую казачью бригаду, стоявшую в Казвине. Съехавшиеся туда беглецы из различных городов страны являли собой богатую военную добычу, взятие которой всегда являлось «делом жизни» кочевых племен, где каждый дееспособный мужчина имел оружие и коня.

Вокруг города Хамадана и на перевале Султанбулаг полным ходом началось возведение различных оборонительных сооружений. Полевыми фортификационными работами руководили опытные немецкие и турецкие офицеры. Такое строительство всегда требовало больших средств и много рабочих рук, но в данном случае деньги были.

В священном для мусульман-шиитов городе Кум (к югу от Тегерана) с легкой руки графа Каница было создано два прогерманских комитета. Один — «национальной обороны», другой — «защиты ислама». И тот, и другой комитеты выпускали воззвания с призывом к правоверным взяться за оружие.

Глава персидского правительства Мустоуфи-эль-Мемалек, внешняя политика которого отличалась известным двуличием, в стороне от этих событий не был. Он стал настойчиво уговаривать правителя юного Султан-Ахмед-шаха покинуть столицу и перебраться в священный Кум. Появление там шаха могло консолидировать силы, которые выступали против держав Антанты.

В своей книге «Персидский фронт. 1915–1918» свидетель тех событий А.Г. Емельянов так описывал возможный сценарий последующих событий. С прибытием шаха в город Кум ожидалось объявление антирусского джихада, то есть священной войны против России. После этого по всей стране начались бы истребление иноверцев (не только российскоподданных) и грабеж их имущества, нападения на русские казачьи отряды, инциденты на государственной границе и тому подобное.

Фигура шаха могла стать действительно «козырной» в том противостоянии, учитывая значимость восточного монарха из династии Каджаров в умах большинства его верноподданных, прежде всего этнических персов. Белоэмигрант Ю.Н. Данилов так описывал ту ситуацию вокруг юного Султан-Ахмед-шаха:

«…Угроза беззащитному Тегерану заставила германцев подумать об оставлении этого пункта. Новым центром для продолжения из него своей агитационной деятельности был избран германцами г. Исфахан.

Германский посланник принц Генрих XXXI Рейсский употреблял все усилия, чтобы настоять на переезде в этот пункт шаха, дабы не потерять над ним своего влияния. Шах колебался, учитывая значение русских побед.

Чтобы склонить повелителя Персии на сторону немцев, император Вильгельм особой телеграммой предлагал обеспечить шаху при всяких условиях убежище и обеспеченные средства к жизни. Но телеграмма эта пришла уже тогда, когда немцы фактически покинули город (Тегеран. — А.Ш.) и ушли на юг. Шах остался в районе столицы.

Таким образом, благодаря наступлению русских войск под начальством генерала Баратова авторитет германцев (в Персии. — А.Ш.) был сильно поколеблен…»

Если бы события в нейтральной, но крайне неустойчивой внутри Персии развернулись таким образом, то, вне всякого сомнения, страна могла быть автоматически втянутой в Первую мировую войну на стороне Германии и Турции. Такой прогноз развития событий по сценарию графа Каница и принца Генриха Рейсского, однако, не оправдался. Да и не мог оправдаться: в Берлине и Стамбуле «востоковеды» и «специалисты по Персии» явно преувеличивали свои возможности и способности.

В российском Министерстве иностранных дел с началом Великой войны сочли, что единственным выходом из создавшегося положения — то есть реалий появления враждебного Персидского фронта — может быть только посылка войск в шахские владения. То есть речь шла о применении открытой силы. Глава МИДа С.Д. Сазонов полагал, что достаточная численность экспедиционных войск была около 10 тысяч человек.

Необходимость решения такой проблемы министр иностранных дел поставил перед Ставкой Верховного главнокомандующего и штабом Отдельной Кавказской армии, то есть перед генералом от инфантерии Н.Н. Юденичем. По мнению Сазонова, главные силы экспедиционных войск должны были разместиться под Тегераном.

Ставка, в свою очередь, посчитала, что успокоение северной части Персии (зоны российского влияния) невозможно без «ареста главнейших агитаторов, не исключая германских и турецких дипломатических представителей». Был поставлен вопрос о пресечении вооруженной рукой караванной доставки оружия из сопредельной Турции, то есть из ее Месопотамии. Ставка предлагала выдвигать войска в виде походных колонн с одновременным установлением контроля («быстрого наблюдения») на заранее определенных территориях.

Для того чтобы обеспечить спокойствие в той части Персии, которая прилегала к Туркестану, Хорасанский отряд полковника Гущина усиливался вдвое. Теперь он состоял из 1-го и 2-го Семиреченских казачьих полков при 4 пулеметах (всего 1000 человек).

Семиреченские казаки, имевшие на своем счету захват нескольких караванов с оружием и боеприпасами, надежно прикрыли в Хорасане пустынную границу с Афганистаном.

У германцев и турок в этом северо-восточном остане Персии, самом огромном по территории, так и не нашлось надежных пособников, готовых взяться за оружие. Так что Хорасан в годы Первой мировой войны оказался одной из самых спокойных персидских провинций. И это несмотря на то что здесь проживали немало кочевых и полукочевых племен, имевших в достатке оружие для мужской половины.

Речь шла о племенах пуштунов (афганцев), джемшидов, теймуров, караях, хазарейцев, белуджей, гоударей. Почти все они имели соплеменников в соседнем Афганистане. То есть если бы эти племена в персидском Хорасане взялись за оружие против русских экспедиционных войск, то их выступление, вне всякого сомнение, имело бы отклик в соседней стране. Однако этого вопреки желаниям в далеких Берлине и Стамбуле так и не случилось.

Англичане, в свою очередь, ввели войска в Систан, заселенный преимущественно кочевниками-белуджами. Так была создана достаточно эффективная завеса от Каспия до Оманского залива против проникновения в Афганистан и Белуджистан германской и турецкой агентуры и доставки туда оружия. Более того, эта мера внесла известное успокоение в восточной, приграничной части Персии.