402 метра - Константин Костин

— А что делать-то? — спросил я.

— Искать, — кратко ответил мент. — Виноватого.

— Ха! — усмехнулся я в ответ.

Это и без его многолетнего опыта оперативной работы было понятно. Искать вообще не было проблемой. Немногим более сложным было и найти злодея. Эти вопросы решались самим расером: он сам небезуспешно искал меня и находил. Сложность заключалась в другом — поймать Черного Расера. Или, на крайний случай — остановить. А как остановить болид, способный оторваться от стоковых ментовских ведер за считанные секунды?

Был и другой путь, его не могло не быть. По определению, даже у съеденного есть два выхода. К тому же, нормальные герои всегда идут в обход. Однако это утверждение, прозвучавшее из уст законченного жулика, насильника, грабителя и убийцы, не всегда подтверждалось жизнью. Хотя бы потому, что другой путь — не означает лучше, легче или быстрее. Это всего лишь другой путь, не больше, но и не меньше.

Как искать человека, о котором известно так мало? Ни номера авто, ни его имени я не знал. Да что говорить! Я даже лица его не видел! И как прикажете искать его? Я же не Яндекс, в конце-то концов!

— О чем задумался? — осведомился полковник.

— Да, — отмахнулся я. — О тщете всего сущего.

— Дельная мысль, — согласился Дима. — Ну?

— Что — ну? — озадачено произнес я.

— Погнали?

— Угу, — кивнул я. — Погнал я.

— В смысле — погнал? — не понял Собакин. — Может, погнали?

— Не-а, — возразил я. — Именно погнал.

— Подожди, а как же балбес этот? Ты разбираться с ним не собираешься?

— Никогда не делай сегодня то, что можешь сделать завтра. А завтра не делай того, что можешь сделать послезавтра, — продвинул я свою глубокую философскую мысль.

Нас ждут дела великие — это несомненно. Но завтра. Сегодня еще предстало разобраться с делами, может, не столь великими, но не менее важными. Более конкретно — увидеть Таню и детей. Ради этого момента я и жил последние три года, и вот, когда счастье было так близко, так возможно, два дебила умудрились все поломать, отодвинуть эту долгожданную секунду еще дальше, на неопределенный срок. Пусть в пределах одного дня, но обмануть ожидания Наталки с Сашкой, надеявшихся увидеть меня уже сегодня — это так жестоко. Пожалуй, во всем мире нет ничего более жестокого и бесчеловечного, чем обманутые детские надежды.

— Шмотки гони, — потребовал я.

Бывший опер медлил. Он сверлил меня взглядом, словно стараясь забраться ко мне в черепушку, и выяснить, что за неотложные у меня дела, не позволяющие разобраться с ублюдком, старательно поганившим мою жизнь. Поняв, что до Рентгена ему далеко, Дима вытащил ящик из тумбы и перевернул его, вываливая на столешницу мои нехитрые пожитки.

— Завтра? — уточнил Собакин.

— Уже сегодня, — улыбнулся я, демонстрируя дисплей мобильника, на котором светились цифры "1:54".

Рассовав вещи по карманам, я озадаченно остановился. Черт побери! Я даже не знаю, где искать Татьяну! Знакомых у нее в городе немного, а таких, чтобы найти приют, пусть на пару ночей — совсем нет. Кроме меня. Скорее всего, девяносто девять шансов из ста, она с детьми поселилась в гостинице. Но в какой? И тогда их было пару десятков, а сейчас?

— Чего? Передумал? — с надеждой в голосе спросил полковник.

— И не мечтай, — буркнул я. — Можешь кое-что сделать?

— Ну, не знаю, — протянул мент. — Дай подумать.

— Можешь пробить по отелям, где остановилась…

Вот не дерьмо ли! Я не знаю теперешнюю фамилию своей бывшей жены! И детей, кстати, тоже. Господи, как же я докатился до такого? Дерьмо!

— Девушка из Англии, зовут — Татьяна. С ней два ребенка — Саша и Наташа, — упавшим тоном закончил я.

— Давай завтра, а? — лениво зевнул Собакин.

— Так, Димка…

— Хорошо.

С тяжелым вздохом, будто я просил его перевернуть Уральские горы, полковник поднял трубку телефона и бросил несколько коротких фраз, добавив в конце "срочно". Все же врут люди, утверждая, что менты у нас мышей не ловят. Если захотят, они могут сделать многое и достаточно быстро. Особенно если это не требует от них больших усилий. Не успел я докурить сигарету, как допотопный аппарат с советским гербом на диске заверещал, начальник РУВД, выждав несколько секунд, поднес трубку к уху и записал информацию на вырванной из календаря странице.

— Держи, — он пододвинул листок ко мне. — Здесь твоя Таня. Кстати, фамилия у нее по-прежнему Александрова.

— Спасибо, Димка, — радостно улыбнулся я, хлопнув Собакина по плечу. — Век не забуду.

— Уж постарайся.

Сжав в кулаке листок, я пулей вылетел из серого здания отделения милиции. Приятно, чертовски приятно, что среди этих сволочей попадаются нормальные люди. Ну, почти нормальные, нормальные настолько, насколько это вообще возможно при такой профессии. А кого, вообще можно назвать нормальным? Меня? Андрея? Пчелкина? У каждого свои тараканы в голове, и избавиться от них невозможно. А, главное — зачем? Зачем лишать человека его индивидуальности? Зачем копаться в чужой голове, когда и в своей-то достаточно сложно разобраться.

Несмотря на поздний час, на улице стояла страшная жара. И духота. Порыскав глазами по сторонам, но так и не обнаружив свою малышку, я подбросил брелок сигнализации, поймал его и утопил кнопку. Щелчок электрозамков раздался из-за спины. Моя радость стояла в тени здания, куда не проникал свет фонарей. С уникальным антибликовым покрытием в виде слоя пыли в палец толщиной она оставалась абсолютно незаметной для случайного взгляда.

Прыгнув в спортивный ковш, рыкнув прямотоком так, что зазвенели стекла, я подкатил к шлагбауму на выезде из двора РУВД. Серые "червноцы" с голубыми полосами, запаркованные у кирпичного забора, посерели еще больше, мучаясь в молчаливой и бессильной зависти. Им никогда не стать совершенством, так же, как и мне не суждено стать вторым. Только первым. Первым среди лучших — среди равных.

Дежурный, посовещавшись с рацией, включил мотор, поднявший шлагбаум на достаточную высоту. Жаль, из-за темных стекол он не видел жеста благодарности в виде "одноухого зайца". Шкрябнув днищем другого мусора, вечно лежащего асфальте, моя прелесть покинула место вынужденной посадки. Мне кажется, или воздух действительно стал более свежим? Как бы дождя не было…

Впрочем, не мешало бы охладить воздух, зыбкой рябью поднимающийся от остывающего асфальта. На такой жаре от наддува, даже с интеркулером и закисью, проку немного. Господи, как легко с машинами, и как тяжело с людьми! Поведение первых легко предсказать, вспомнив азы физики. Все четко, вся ясно и понятно. Чем выше температура воздуха — тем труднее его сжимать, и наоборот. Физика — это сила, черт побери. Поведение человека, порой, предсказать совершенно невозможно. Человек — на редкость сложное существо, не подчиняющееся законам психологии, морали или, даже природы. Да какого черта! Физику — и ту человек придумал, чтобы искать способы обойти ее, обмануть, повернуть в другую сторону. Короче говоря — создавать проблемы чтобы решать их, и говорить, зачастую — только самому себе: "Блин, какой же я умный парень, оказывается! Все, пацаны, давайте Нобелевскую премию". Идиотизм.

Но даже на таком фоне есть человек, поведение которого предсказать еще более сложно. Казалось бы, сложней не бывает? А на самом деле бывает все. И даже больше. Этот человек — Татьяна, моя Таня. Да, ладно, хватит о грустном.

Портье отеля "Victoria" долго не хотел пропускать меня, но купюра в сто евро быстро убедила его в необходимости моего визита. Сто евро — небольшая плата за счастье. По мере того, как я приближался к Таниному номеру, сердце в груди стучало все чаще и громче. Три года, долгих три года я не видел мою радость… когда сидишь в министерском кресле, три года — что мгновение. Но три года разлуки с любимым человеком кажутся вечностью.

Занеся кулак над дверью с цифрами "212" я нерешительно замер. Что я скажу ей? Как она встретит меня? Как глупо! Чувствую себя маленьким мальчишкой! Отбросив все сомнения, я опустил кулак на фанеру. Три раза. Ответом была тишина. Да немудрено! В половине третьего ночи нормальные люди, поди, спят. Я ударил еще раз. Молчание. Тяжело вздохнув, уже собравшись уходить, я… нет, не услышал — точно. Из-за двери по-прежнему не доносилось ни звука. Я просто почувствовал: мое сердце проснулось.

— Таня? — произнес я в полголоса.

— Кто там? — сонно осведомилась девушка.

— Таня, это я!

От нахлынувших чувств я едва не сорвался на крик.

— Кто — я?

— Черт! Саша, кто еще?

— Какой еще Саша?

Теперь голос звучал за самой дверью. Столько ожидания, и вот, когда нас разделяет не более десяти сантиметров, мешается проклятый кусок фанеры и опилок. Дверь тихонько скрипнула — Таня прижалась к ней с той стороны.