Лавка древностей. Томъ 2 - Чарльз Диккенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А что за чудный циркъ, этотъ циркъ Эстлиі Раскрашенный, раззолоченный, весь въ зеркалахъ! Въ воздухѣ разлитъ лошадиный запахъ, заранѣе возвѣщающій публикѣ о предстоящихъ удовольствіяхъ. Арена посыпана свѣжими опилками. Великолѣпный занавѣсъ спущенъ, — онъ скрываетъ до времени чудеса театральной залы отъ любопытныхъ глазъ. Публика постепенно входить въ залъ и занимаетъ мѣста, а музыканты лѣниво настраиваютъ инструменты и небрежно оглядываютъ входящихъ: дескать, для насъ тутъ нѣтъ ничего интереснаго, заранѣе знаемъ все, что будетъ. Какъ вдругъ все освѣтилось вокругъ нихъ, когда поднялся цѣлый рядъ сверкающихъ лампочекъ! Вотъ раздался звонокь. Оркестръ съ барабанами и бубнами заигралъ маршъ, и нашей компаніей овладѣлъ какой-то лихорадочный трепетъ. Барбара не знала, что дѣлать, смѣяться или плакать отъ восторга, а мать ея объявила, что во всемъ театрѣ нѣтъ лучшихъ мѣстъ, чѣмъ въ галереѣ; и она, молъ, удивляется, почему за нихъ берутъ дешевле, чѣмъ за ложи въ бельэтажѣ.
Началось представленіе. На аренѣ закружились лошади, которыхъ маленькій Яша сейчасъ же призналъ за живыхъ. Что же касается гарцовавшихъ дамъ и кавалеровъ, не было никакой возможности убѣдить его, что это настоящіе, такъ какъ онъ ничего подобнаго въ жизни не видалъ. Послышался выстрѣлъ. Барбара вздрогнула. Она вся превратилась въ слухъ и зрѣніе и съ живѣйшимъ участіемъ слѣдила за пьесой: плакала, когда героиня въ отчаяніи металась по сценѣ, дрожала отъ страха, когда появлялся тиранъ, и отъ души смѣялась, когда горничная героини пѣла дуэть и танцовала съ какимъ-то господиномъ. И маленькій пони при видѣ убійцы, взвившійся на дыбы и не желавшій опуститься на переднія ноги до тѣхъ поръ, пока не арестовали преступника, и клоунъ, потѣшавшій зрителей фамильярнымъ обращеніемъ съ какимъ-то военнымъ въ мундирѣ и высокихъ сапогахъ, и наѣздница, благополучно перепрыгнувшая черезъ 29 обручей и очутившаяся, какъ ни въ чемъ не бывало, на спинѣ своей лошади, — все это было восхитительно, великолѣпно. Маленькій Яша такъ усердно билъ въ ладоши, что руки у него заболѣли. Китъ кричалъ «бисъ» послѣ каждаго номера, даже послѣ трехактной драмы, а мать Барбары такъ неистово стучала зонтикомъ, что онъ весь истрепался за этотъ вечеръ.
И однако, не смотря на это ослѣпительное зрѣлище, Барбара не могла забыть о томъ, что Китъ говорилъ за чаемъ. Когда они возвращались изъ театра домой, она вдругъ спросила его, какъ-то неестественно захихикавъ, ужъ не находитъ ли онъ, что миссъ Нелли такая же хорошенькая, какъ та дама, что прыгала черезъ обручи.
Китъ отвѣчалъ, что она въ тысячу разъ лучше ея.
— Ну, что же ты говоришь, Христофоръ! да такой красавицы не сыщешь на всемъ свѣтѣ! воскликнула Барбара.
— Вотъ вздоръ, красавица! Положимъ, она недурна собой, да вѣдь какъ же она разодѣта и набѣлена. По-моему и ты, Барбара, несравненно красивѣе ея.
— Что ты, что ты, Христофоръ! застыдиласъ Барбара.
— Увѣряю тебя, и ты, и твоя мама лучше ея.
Бѣдная Барбара!
Какъ ни безподобно было представленіе въ циркѣ, но этимъ еще не заканчивался праздникъ: главное удовольствіе было впереди — Китъ непремѣнно хотѣлъ угостить ихъ устрицами. Они вошли въ ресторанъ, и, представьте себѣ, Китъ даже не взглянулъ на господина, стоявшаго за конторкой, и такъ, знаете, важно провелъ всю компанію въ отдѣльную комнату; да, въ отдѣльную комнатку съ красными занавѣсками, гдѣ уже и столъ былъ накрытъ, и на столѣ стоялъ судокъ; словомъ, все было готово для угощенія устрицами. Онъ приказалъ какому-то свирѣпому на видъ джентльмену съ длинными баками, который, повидимому, исправлялъ должность полового и очень почтительно величалъ Кита «сэромъ», подать 3 дюжины самыхъ крупныхъ устрицъ; «да смотри, чтобъ были свѣжія!» прибавилъ Китъ. Да, онъ такъ-таки и сказалъ: «смотри, чтобъ были свѣжія!» На что джентльменъ отвѣчалъ: «будьте покойны, сэръ!» и бросился со всѣхъ ногъ исполнять приказаніе Кита. Не прошло и минуты, какъ онъ возвратился съ подносомъ и подалъ горячія булочки, самое, что ни на есть, свѣжее масло и самыхъ, что ни на есть, огромныхъ устрицъ. «Бутылку пива!» опять скомандовалъ Китъ, и тотъ не только не удивился такому безцеремонному обращенію, но даже переспросилъ: «бутылку пива? сію минуту, сэръ», и опять побѣжалъ, принесъ пиво и поставилъ его на столъ на подставкѣ, въ родѣ тѣхъ, что собаки, сопровождающія слѣпцовъ, носятъ во рту для того, чтобы добрые люди клали въ нихъ деньги. Когда этотъ джентльменъ удалился, обѣ маменьки воскликнули въ одинъ голосъ, что онѣ никогда еще не видѣли такого красиваго и стройнаго молодого человѣка. Теперь вся компанія серьезно принялась за устрицъ. Глупенькая Барбара объявила, что она больше двухъ не въ состояніи съѣсть; насилу-то насилу уговорили ее съѣсть четырехъ устрицъ. Зато маменьки кушали съ такимъ аппетитомъ и такъ весело смѣялись, что Китъ радовался, глядя на нихъ, и тоже смѣялся и ѣлъ за компанію съ ними. Забавнѣе всѣхъ, конечно, былъ маленькій Яша: онъ уплеталъ одну устрицу за другой, посыпая ихъ перцемъ и поливая уксусомъ, какъ взрослый, словно это было его призваніе, а изъ пустыхъ раковинъ сооружалъ гроты на столѣ. И малютка тоже велъ себя весь вечеръ примѣрно: онъ и не думалъ о снѣ; сидя на колѣняхъ у матери, онъ, не моргая, таращилъ глазенки на газовые рожки и то силился просунуть въ ротикъ огромный апельсинъ, то надавливалъ щечку устричной раковиной. То есть, нельзя было безъ умиленія смотрѣть на этого ребенка! Ужинъ удался на славу, и когда, подъ конецъ, Китъ потребовалъ вина и провозгласилъ тостъ за здоровье м-ра и м-съ Гарландъ, всѣ сердца дрогнули отъ сочувствія и трудно было бы найти болѣе счастливыхъ людей, чѣмъ эта маленькая веселящаяся компанія.
Однако, всякимъ удовольствіямъ бываетъ конецъ, благодаря чему мы можемъ возобновлять ихъ и наслаждаться ими безъ конца.
Становилось поздно. Наши кутилы рѣшили, что пора возвращаться домой. Сначала завели Барбару съ матерью къ какой-то ихъ пріятельницѣ, у которой онѣ должны были переночевать. Долго еще они разговаривали у воротъ, обѣщая другъ другу опять устроить точно такое же празднество черезъ три мѣсяца. Затѣмъ, наказавъ Барбарѣ
