НацбесТ - Ирина Денежкина

Потом встают все остальные, умываются. Прыгают по комнате. Под эти прыжки Ляпа и Пункс незаметно уходят. Видимо, догадываются, что у Раджи, Мюллера и Вороны не всё в порядке с головами. Мюллер бегает по комнате и орёт: «Фанат – хозяин стадиона!»

Им весело, гадам. Ещё они хотят есть. Вспоминают, у кого же можно занять восемьдесят рублей. Валерка в веселье и вспоминании не участвует. Молча собирается. Я узнаю, что Радже, Мюллеру и Валерке ехать домой в одну сторону. И как раз восемьдесят рублей ждут их на середине пути.

Валерка как будто отгорожен от меня. Скачками Раджи и Мюллеровским ором. Мне хочется взять Валерку за щёки и рассмотреть.

Мюллер, Раджа, Валерка и Ворона собираются за баблом. Я их выгоняю. Сама.

– Когда вы, наконец, свалите?

– А что? – с вызовом спрашивает Валерка.

– У меня голова болит!

Это правда.

Мюллер, Раджа и Ворона сваливают. Валерка задерживается. Стоит.

И черти уходят без него.

Валерка опускается на пол у ванной. Я сижу на стуле. Он гладит мне ноги. Думает. Знать бы ещё, о чём.

Вообще какой-то задумчивый.

– Зачем тебе это надо было? – спрашивает задумчиво. Похож на Зельвенского выражением лица. Хотя вряд ли Зельвенскому понадобится спрашивать у меня такие тупые вещи. И если я озвучу это своё наблюдение, Валерка ни о чём меня спрашивать больше не будет. Убежит, злобно выругавшись. Я так думаю.

– Ты мне нравишься, – отвечаю я, порывшись в мозгах. – А тебе зачем?

– У меня всё спонтанно, – уклончиво отвечает Валерка.

Хотела бы я говорить такими словами. Уклончивыми.

– Зачем трубу-то выбросил?

Валерка дёргает плечами.

– Да забудь.

Я некоторое время молчу. Потом спрашиваю как будто мимоходом:

– И что ты девушке своей скажешь?

– Если б мы факались – тогда да, – медленно говорит Валерка. – Тогда было бы о чём думать… что сказать…

– Ага, – мстительно соглашаюсь я. – Мы же с тобой просто друзья.

Вот урод.

Валерка внимательно на меня смотрит. Гладит мою ногу.

Я встаю и ухожу. В кровать. Под одеяло. Голова болит всё-таки. Валерка встаёт рядом на колени. Прижимается щекой к моему плечу. Опять спрашивает:

– Тебе это нужно?

– Что?

– Связь с объектом?

– В смысле?

Или я такая тупая, или одно из двух. Валерка изображает схематически:

– Вот ты, а вот объект. Тебе это нужно? Если, например, объект – ну… э… ну кто, я не знаю… любимый человек!

– Очень нужно! – радостно отвечаю я. Догадалась типа.

– Ну вот! – Валерка тоже радуется моей понятливости. – А теперь поставь меня вместо этого человека. Нужно?

– Нужно… – мычу я. – Ну, так. Немножко. А тебе?

– Мне нужно.

Торжественный, блять, момент.

– Зачем?

Валерка не отвечает.

У него какое-то убитое лицо.

Потом он всё-таки уходит. Он меня обнимает и целует. Стоит нерешительно. Почему? А я знаю? Видать, не только драться любит. Падать в чужие тарелки. Швырять шарики сквозь стекло. Ходить в одной и той же куртке все времена года.

Валерочка. Это имя ему очень идёт. Больше всего. Нужно отменить ему фамилию и написать в паспорте «Валерочка». Это даже точнее, чем фотография.

Это и есть мой выигрыш на «бестселлере».

На двери у меня рукой уродов прилеплен указатель номеров (содрали в коридоре), на нём написан телефон Пункса. Чтоб я звонила потом – Пункс обещал сводить меня в Мариинский театр.

Всё.

Потом приезжает редактор Коровин, даёт мне чёрную таблетку. Редактирует самочувствие. Из головы вытаскивается невидимая ложка. Я готова к презентациям, хуяциям и прочим атрибутам «писательской жизни».

Но это уже без Валерки.