Сокровище антиквара - Александр Бушков

— Тысяча восемьсот пятьдесят восьмой?

— Вот именно, — сказал Смолин. — А поэтому отсюда автоматически проистекает, что к полякам в семьсот девяносто третьем году никак не мог попасть клинок, изготовленный самое раннее через шестьдесят пять лет после бунта… Кстати, надпись несомненно сделана не вручную, а гравировальной машинкой… каких в восемнадцатом веке просто-напросто не существовало. Короче говоря, перед нами — стандартный армейский германский клинок, изготовленный в промежутке меж восемьсот пятьдесят восьмым и восемьсот восемьдесят третьим… украшенный современной надписью и современной работы эфесом. Такое вот заключение. Разумеется, если вам нужно, я могу вам привезти каталоги оружейных клейм, другие источники, иллюстрации подобрать…

— Не нужно, — хмуро сказал Багров. «Ну и ладушки, — подумал Смолин. — Думается, штуку баксов я и так отработал по полной…

Как дети малые, честное слово, — размышлял он с легким злорадством и несомненным превосходством. — Серьезный бизнес у человека — инвестиции в высокие технологии. И на этой делянке он шагу не ступит без экспертов, адвокатов, консультантов и прочих консильери. А вот в антиквариат они, все эти крутые, лезут наобум, полагая, что там все просто и собственным умом справятся…»

— У меня и экспертное заключение есть… — сказал Багров.

— Интересно было бы взглянуть, — сказал Смолин.

Собеседник проворно извлек из ящика стола лист бумаги в прозрачном файлике: печатный гриф некоего учреждения, подпись, печать…

Уже в следующую секунду Смолин опознал подпись и, должно быть, не удержался от брезгливой усмешки. Багров быстро спросил:

— Так это что, одна шайка?

— Нет, что вы, — сказал Смолин, бегло пробежав очередное, бог весть которое по счету, словоблудие Перепела. — Автор этого опуса, скажу вам по секрету, чересчур невежествен для того, чтобы быть принятым в любую мало-мальски серьезную шайку… Господин Перепелкин просто-напросто классический невежа. Полагающий, что если он тридцать лет назад получил ученую степень кандидата искусствоведения, то в антиквариате разбирается круто. На деле, признаюсь, шантарская антикварка мнение господина Перепелкина никогда не берет в расчет… Ну конечно, его любимый оборот… «Предмет представляет значительную историческую и культурную ценность»… Самое печальное, что он всегда сам верит в то, что пишет — и эти бумажки ляпает за смешные копейки… Поверьте, все обстоит именно так, как я вам излагаю. Мы над ним подшучивали в свое время, приносили откровенное фуфло и получали такие вот ксивы… но это уже давно приелось, его оставили в покое…

Пожалуй, сказано было все. Смолин поднял голову, послал финансовому воротиле крайне выразительный, красноречивый, недвусмысленный взгляд: мол, какого тебе еще рожна надобно, старче? Все обговорили…

Багров, похоже, понял правильно.

— Ну что же, с этим все, — он неприязненно покосился на клинок и творение Перепела. — Это все очень убедительно, у вас репутация профессионала, я навел справки… раньше бы их навести… да что теперь… Но деловой разговор у нас с вами, Василий Яковлевич, только начинается.

«Интересно, — подумал Смолин, решительно не представлявший, в каком же направлении разговор теперь двинется. — То-то гонорар за консультацию оказался таким крутым. Не швыряется попусту деньгами долларовый миллионер, тут что-то посерьезнее и посложнее…»

— Итак? — произнес он вопросительно.

— Василий Яковлевич… — без паузы отозвался Багров. — Меня крупно кинули. Не в деньгах дело, сумма, в конце концов, где-то даже и смешная… Меня чуть не подставили серьезнейшим образом. Не стоит напоминать, что разговор у нас насквозь приватный? — Он уперся колючим взглядом так, что Смолин чуть ли не физически ощутил прикосновение холодного металла. И ответил:

— Конечно. Мы, как врачи…

— В общем, я это покупал не для себя. Я этими вещами как-то не увлекаюсь, если помните. Есть в Москве один человечек… очень нужный мне человечек, до зарезу. Вы ведь сталкивались с ситуациями, когда даже деньги не все решают? Независимо от суммы?

— Ну разумеется, — кивнул Смолин. — Он что, коллекционер?

— Заядлый. Холодное оружие собирает… с упором на Польшу. У него оттуда корни тянутся, вроде бы всерьез… Человек занимает такое положение и достиг такого уровня благосостояния, что деньги его частенько и не интересуют. Деньги ему принесут всегда, мимо него не пройдешь в некоторых случаях. А вот качественный старый клинок…

— Понятно, — сказал Смолин. — Дальше можно не объяснять. Я прекрасно понимаю, что такое настоящий коллекционер, они меня всю сознательную жизнь кормят, и я их изучил, как хороший токарь свой станок… И он, конечно, знаток!

— Серьезный. Если бы я ему припер это… фуфло…

Он вздохнул и сделал многозначительную гримасу.

— Да, конечно, — сказал Смолин. — Случалось похожее и в Шантарске, ничего сложного… Что ж, если вам нужны качественные, подлинные клинки, это не проблема…

Багров энергично вскинул ладонь.

— Нет-нет! То есть… Мы к этому обязательно вернемся, но не сейчас. Сейчас дело в другом… Я, господи прости, не по Христовым заповедям живу. Получив по левой, правую не подставляю. Давайте не будем тянуть кота за хвост. Этот тип меня едва не подставил серьезнейшим образом… И я хочу той же монетой рассчитаться. Что вы так смотрите?

Мило улыбаясь, Смолин сказал как можно нейтральнее:

— Но ведь всегда можно наказать поганца без особых комбинаций…

Понимающе улыбаясь, Багров звучно постучал кулаком в левую ладонь.

— Ага?

— Ну, примерно… — тонко улыбаясь, кивнул Смолин.

Багров погрустнел:

— Василий Яковлевич, сейчас не девяносто второй год и даже не девяносто девятый… Все мы нынче примерные и цивилизованные, правовая демократия на дворе… Респектабельные все нынче… увы. Во-первых, времена не те, и не стоит оно того. Во-вторых… Стратегически размышляя, какой толк от того, что этому субъекту в один прекрасный вечер отшибут потроха обкурившиеся тинейджеры? Грубо, пошло… и ужасно мелко. Серьезно. А вот если этот тип сам в свою очередь выложит приличные деньги за совершеннейшее фуфло, да при этом не сможет их вернуть… Так, по-моему, не только изящнее будет, не только респектабельнее, но еще и приятнее…

— Пожалуй, — сказал Смолин. — В этом есть большая сермяжная правдочка… И что же вы намерены ему подсунуть?

— Я? — Багров поднял брови. — Я в антиквариате совершенно не разбираюсь… У меня не получится. Вы — профессионал. Вам и флаг в руки. Короче говоря, я хочу вас нанять. Впарьте ему что-нибудь убедительное… и весьма недешевое. Чем больше денег он ухнет, тем лучше. Все, что вы с него получите, оставите себе. Мало того, я вам даю честное слово, что прикрою от любых неприятностей… хотя вряд ли их следует ожидать. Ну и я готов заплатить за… операцию…

Он извлек из пластиковой коробочки квадратный листок бумаги, быстро черкнул на нем что-то и придвинул Смолину через стол. Пояснил:

— Это гонорар за мелкую пакость. А вот если вы его нагреете этак на полмиллиончика, а лучше бы на миллион, сумма автоматически увеличится вдвое-втрое… Разумеется, я беру на себя все… накладные расходы — нужно же приготовить нечто убедительное. Итак?

Смолин молчал совсем недолго.

— Согласен, — сказал он с улыбочкой. — И сумма мне нравится — в любом варианте — и задача, в общем, вполне подъемная… И кто же мой клиент?

— Может, вы его даже и знаете… — сказал Багров, снова выдвигая бесшумный ящик стола. — Хороший снимок, узнать легко…

Смолин рассматривал фотографию недолго.

— Ну как же, как же, — сказал он медленно. — Этот московский хорь с годик уже у нас отирается, частенько наезжает и надолго задерживается… Кариков, Париков…

— Яриков.

— Правильно, — сказал Смолин. — Ну конечно, Яриков, Константин как-его-там…

— Корнеевич.

— Да, вот именно. У меня осталось в памяти что-то такое… Ко-Ко… Ка-Ка…

— Вы с ним дела ведете?

— Ни малейших, — сказал Смолин чистую правду. — С ним большая часть наших старается дел не иметь.

— Почему?

— Как вам объяснить… — сказал Смолин. — Антиквар, как и любой другой бизнесмен, всегда старается купить на грош пятаков. Дело житейское. Но у господина Ярикова эта тенденция настолько ярко выражена и настолько поставлена во главу угла… Лично мне такие не по нутру. С ними никогда невозможно наладить взаимовыгодный бизнес, понимаете? Нет никакой возможности. А потому я с ним почти сразу же перестал контачить. Где вы с ним пересеклись?

— В «Раритете», у Тарабрина.

«Ну конечно, — сказал себе Смолин, — один Врубель с этим субъектом и корешится, остальные давно послали подальше по тем же мотивам».

Он вновь взял со стола фотографию. Нет, конечно, субъект выглядит не просто благопристойно — респектабельно: гордая посадка головы, лицо породистое, красивая проседь. Можно принять за солидного профессора или киноактера, интеллектуала, в общем. Но по сути — обычная столичная шушера, из тех, кто безосновательно полагает, что во глубине сибирских руд у аборигенов до сих пор можно выменять горсть натуральных золотых самородков за яркие стеклянные бусики. Давненько уж у Смолина руки чесались втюхать этому живчику какое-нибудь убедительное и дорогое фуфло, чтоб знал наших, да все как-то руки не доходили за более серьезными и насущными делами. Но теперь, когда предлагают то же самое сделать за приличные деньги, откажется только идиот…