Вилла «Роза» - Альфред Мейсон

Это был спиритический сеанс – представление, на которое Джулиус Рикардо ходил два года назад. Медиум, девушка в черном бархатном платье, была Селия Харланд.

Вот такая картина возникла перед глазами Рикардо, когда Ано описывал мадам Довре: «Обожающая новые знакомства, щедрая и до нелепости суеверная, лакомый кусочек для любого жулика». Там – слова, здесь – красивая двадцатилетняя девушка, способная проделывать подобные трюки, для которой простодушная мадам Довре поистине предел мечтаний!

Рикардо глядел на Ветермила, терзаясь сомнениями – должен ли он рассказать про тот спиритический сеанс или нет? Но прежде чем он пришел к какому-то решению, раздался стук в дверь.

– Это Перрише, – сказал Ано и взялся за шляпу. – Пойдемте на виллу «Роза».

Глава 3

Рассказ Перрише

Перрише был коренастый молодой человек с открытым, румяным лицом и такими светлыми усами и волосами, что они казались почти серебряными. Он вошел с весьма важным видом.

– Ага! Вы поздно легли спать, дружище, – произнес Ано с усмешкой, – но, я смотрю, успели с утра пораньше прочитать газету. Что ж, имею честь сотрудничать с вами в этом деле.

Перрише, покраснев, мял в руках кепи.

– Мосье угодно смеяться надо мной. Сам бы я отнюдь не назвал себя умником. Я, конечно, хотел бы таким быть, но, видит бог, я таким не выгляжу.

Ано хлопнул его по плечу.

– Тогда можете себя поздравить! Большое преимущество – обладать умом, но не очень умной физиономией. Вдвоем мы запросто справимся с этим делом. Вперед!

Пока они вчетвером шли к вилле, Перрише четко и ясно изложил события вечера.

– Я прошел мимо виллы в половине десятого. Ворота были закрыты. Поверх забора и кустов мне было видно окно на втором этаже в юго-западном углу дома, – там горел яркий свет. Нижних окон видно не было. Через час с лишним я возвращался и, проходя мимо виллы, заметил, что свет в той комнате погашен, но ворота почему-то открыты. Тогда я вошел в сад, затворил за собой ворота, и они с щелчком захлопнулись. Но потом мне пришло в голову, что на вилле могут быть гости, для которых ворота специально оставлены открытыми. Поэтому я двинулся по дорожке, огибающей дом, к парадной двери. На этой вилле парадная дверь находится сзади, а не со стороны дороги. Когда я вышел на парковочную площадку для машин, я увидел, что весь дом погружен во тьму. Там, кроме застекленных дверей нижнего этажа, есть вторые деревянные, решетчатые двери, они были закрыты. Я для верности подергал одну, она была надежно заперта. А все окна закрыты ставнями. Нигде ни щелочки света. Я спокойно ушел и закрыл за собой ворота. Через несколько минут после этого пробили часы, так что я точно знал время. Было одиннадцать часов. Через час я снова там проходил, и, к моему удивлению, ворота опять были открыты. Я точно помнил, что закрыл их и что дом был абсолютно темным. И вдруг – они открыты! Я, разумеется, посмотрел на дом. На третьем этаже, под самой крышей, светилось одно окно. Час назад оно не горело. Несколько минут я смотрел на это окно, ожидая, что свет погаснет. Но нет, он горел и горел. Этот непонятный свет и ворота, которые дважды открывали, показались мне подозрительными. Я снова вошел в сад, на этот раз с осторожностью. Ночь была ясная, хоть и безлунная, и все было видно без фонаря. Я тихо прошел по дорожке; когда повернул к парадной двери, сразу же заметил, что ставни одного окна на первом этаже распахнуты, а за ними виднеется полуоткрытая створка на застекленной двери. Это был шок! Такие ставни и двери открываются изнутри. У меня заледенела кровь в жилах, по спине побежали мурашки. Я подумал про одинокое светящееся окно под крышей и уже не сомневался, что случилось что-то ужасное.

– Да, да. Все правильно, – сказал Ано. – Дальше, дружище.

– Застекленная дверь тоже была распахнута, и за нею зиял черный провал комнаты, – продолжал Перрише. – Я подкрался к окну и посветил фонарем. Окно находилось в нише, с обеих сторон пиши были шторы, и, хотя они не были задернуты, я видел только кусочек помещения. Стараясь не истоптать траву под окном, я осторожно влез в него. При свете фонаря я увидел перевернутый стул посреди комнаты, а справа, у среднего из трех окон, скорчившись, лежала женщина. Это была мадам Довре. Она была одета по-уличному. На туфлях была грязь, как будто она шла по земле после дождя. Вы, вероятно, помните, что между шестью и восемью дважды шел проливной дождь.

– Да, – кивнул Ано.

– Она была мертва, это было понятно сразу. Лицо почернело и опухло, на шее веревка, она так глубоко врезалась в кожу, что поначалу я ее не заметил. Ведь мадам Довре была дамой увесистой.

– Что потом? – спросил Ано.

– Я пошел в холл к телефону и позвонил в полицию. Потом я потихонечку поднялся наверх и пооткрывал все двери. Ничего примечательного не нашел. Потом наконец добрался до комнаты под крышей, до той самой, где горел свет. Там я обнаружил Элен Вокье, горничную, она, связанная, лежала на кровати.

Компания из четырех мужчин подошла к повороту. В нескольких шагах от них толпилась горстка людей; вход на виллу охранял патрульный сержант.

– Вот мы и пришли, – сказал Ано.

Они поглядели наверх; из углового окна на втором этаже высунулась голова и снова скрылась.

– Это мосье Беснар, комиссар полиции Экса, – объяснил Перрише.

– А выглядывал он из окна той комнаты, где горел свет в ваш первый обход? В половине десятого?

– Да, мосье, это то самое окно.

Они остановились у ворот. Перрише поговорил с сержантом, и тот их пропустил. Компания вошла в сад, окружавший виллу.

Глава 4

На вилле

По дорожке, обсаженной деревьями и кустами, они обогнули дом, и им навстречу двинулся невысокий бородач с военной выправкой. Тот, который только что выглядывал из окна, – комиссар полиции Луи Беснар.

– Значит, вы все-таки решили нам помочь, мосье Ано! – воскликнул он, протягивая руки. – Мы не претендуем на первенство в расследовании и готовы всецело вам подчиниться и довериться вашему мнению. Все, чего мы хотим, – это найти убийц. Мой бог, какое изуверство! И чтобы такая юная особа решилась на подобное преступление – непостижимо!

– Я смотрю, у вас уже есть твердое мнение относительно этой особы! – отрывисто сказал Ано.

– Осмотрите виллу и сами убедитесь; не уверен, что вам удастся сделать другие выводы, – комиссар махнул рукой в сторону дома, потом вдруг воскликнул что-то невнятное и весь подобрался.

Из-за поворота вышел и не спеша двинулся к ним высокий, сухощавый мужчина лет сорока пяти, в просторном плаще и высоком шелковом цилиндре. У него была мягкая курчавая бородка, как у человека, щек которого никогда не касалось лезвие бритвы, узкое лицо, светло-серые глаза и чуть выпуклый лоб.

– Это и есть следователь? – спросил Ано.

– Да; мосье Флерио, – шепотом ответил Луи Беснар.

Флерио, погруженный в собственные думы, заметил их группу, только когда Беснар шагнул ему навстречу и под его ногами захрустел гравий.

– Это мосье Ано, он из Сюртэ, из Парижа, – сказал Луи Беснар.

Флерио радушно поклонился.

– Рад вас приветствовать, мосье Ано. Мы ничего не трогали; как только мне сообщили, что вы изъявили желание помочь, я отдал приказ оставить все, как есть. Я думаю, что ваш опыт позволит вам увидеть то, что мы наверняка бы не заметили.

Ано поклонился в ответ.

– Я постараюсь, мосье Флерио, больше ничего не могу пока обещать.

– Но кто эти господа? – Флерио, словно очнувшись, заметил стоящих рядом Гарри Ветермила и Рикардо.

– Это мои друзья, – ответил Ано. – Если вы не возражаете. Они могли бы нам помочь, если вы, конечно, не против. Мистер Ветермил, между прочим, был знаком с Селией Харланд.

– А-а! – В глазах следователя появилась настороженность. – Вы можете что-нибудь о ней рассказать?

– Я с удовольствием расскажу все, что знаю, – ответил Гарри Ветермил.

В светлых глазах Флерио вспыхнуло холодное яркое пламя. Он сделал шаг вперед. Черты узкого лица обозначились еще более резко. Мистеру Рикардо показалось, что на какой-то миг Флерио перестал быть просто вежливым объективным следователем, за маской «официального лица» вдруг обнаружился страшный лик фанатика.

– Она еврейка, эта Селия Харланд? – громко выпалил он.

– Нет, мосье Флерио. Я не отношусь к этому народу с предубеждением, и у меня много друзей среди евреев, но Селия Харланд – не еврейка.

– А-а! – протянул Флерио; в его голосе мелькнуло разочарование и недоверие. – Ну ладно, докладывайте мне, как идут дела. – И он ушел, не сделав больше ни единого замечания и не задавая вопросов.

Четверо мужчин проводили его взглядом; когда он отошел достаточно далеко, Беснар, виновато разведя руками, обернулся к Ано.

– Он хороший следователь, мосье Ано, поверьте… Умный, изобретательный, вдумчивый, но у него есть свой пунктик, как у всякого из нас. Ему повсюду мерещатся козни Дрейфуса.[7] Это дело не выходит у него из головы. Как бы ничтожна ни была убитая женщина, он должен найти у нее письма, обличающие очередного Дрейфуса. Но вы же знаете, таких людей тысячи – простые добрые обыватели, которые во всех преступлениях всегда готовы обвинить еврея.