Я плюс все - Карен Арутюнянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама отправилась на кухню.
И папа за ней – помогать чистить картошку.
– Этот вернулся, – сказал папа маме. – Баранов. Выпустили досрочно.
– Ой, – мама перебила папу. – Я же забыла сказать! Бурнашова распространяла билеты в цирк! Я взяла четыре!
Они говорили громко, поэтому я слышал всё. Даже за звуками льющейся из крана воды.
– Четыре? – рассеянно переспросил папа. – Почему четыре?
– Нам троим и той девочке – Ире! – объяснила мама.
«Ире?! – смутился я. – Зачем Ире?!»
– Понятно… – сказал папа и добавил что-то странное: – Всё, хватит! Я за себя не ручаюсь! Мне надоело строить из себя мягкотелого интеллигента!
«Мягкотелого интеллигента?! – удивился я. – Да у него такие мускулы! Он любого уложит!»
– Ну что ты такое говоришь? – ласково сказала мама. – Зачем? Выбрось из головы… Мы тебя любим… Мы тебя так любим! Забудь… Не надо!
– Что не надо?! – рассердился папа.
– ВСЁ ЭТО НЕ НАДО! – по слогам произнесла мама.
О чём они говорят?! Кто такой Баранов?! Ещё один Баранов! Сплошные Барановы: Баран, которого, как выяснилось, зовут Борей, его сестра, моя одноклассница Галя Баранова, и… досрочно выпущенный Баранов. Кто это? Откуда его досрочно выпустили?
Моя рука непроизвольно тянется к телефонной трубке.
2, 3, 4, 5, 6, 7.
Раздаются длинные гудки, потом хриплый голос:
– Алло-о? Кто-о?!
– Здравствуйте, Борю можно? – говорю я.
– Ну-у, – мычит Баран. – Кто-о?
– Это Гоша, – говорю я.
– Чего-о? Какой Гоша? – соображает Баран.
– Из шестого «А», – говорю я.
На том конце провода молчание.
– Алё, – говорю я.
– Чего-о? – отзывается Баран. – Ты чего-о?
– Вот, – говорю я, – решил позвонить.
– Ну, – говорит Баран. – Позвонил?
– Да, – говорю я.
– Ты, пацан, – раздражается Баран. – Чего тебе надо?
– Ничего, – говорю я. – Просто звоню, хочу пожелать крепкого здоровья.
На том конце провода снова молчание.
– Алё, – говорю я.
– Ты чего-о? – злится Баран. – Ты чего, меня бесишь, да?!
– Нет-нет, – волнуюсь я. – Боря, ты меня не так понял!
– Чего я тебя не так понял?! – хрипит Баран.
– Я, наверное, не так выразился, – торопливо произношу я.
– Чего ты там бормочешь, э?! – спрашивает Баран громко, но, правда, уже не так зло.
– Я подумал, – объясняю я, – может, нам лучше спокойно поговорить. Ну не в школе, так хотя бы по телефону.
– А чего говорить? – спрашивает Баран. – Я тебе что, телевизор, что ли?
Баран хрипло хохочет.
Мне, в общем-то, тоже становится смешно. И даже весело.
– Слушай, как тебя там? – говорит Баран.
– Гоша, – отвечаю я.
– Ты анекдоты знаешь? – спрашивает Баран.
– Знаю, – отвечаю я.
– Ну давай, рассказывай, – требует Баран.
– Прямо сейчас? – спрашиваю я.
– Ну! – говорит Баран.
– Чебурашка… – начинаю я свой любимый анекдот.
– Это про велосипед, что ли? – перебивает Баран.
– Нет, – говорю я, – это про забор.
– A-а… Ну-ну, давай, валяй дальше! – говорит Баран.
– Чебурашка, – продолжаю я, – бегает вокруг бочки и бормочет: «Ну когда же этот забор кончится?!»
Баран, словно медведь, дышит в трубку. Сопит.
Я говорю:
– Всё.
Баран говорит:
– Чего?
Я говорю:
– Всё. Такой вот анекдот.
Баран говорит:
– Который?
Я говорю:
– Про Чебурашку.
Баран говорит:
– Повтори!
Я повторяю анекдот:
– Чебурашка бегает вокруг бочки и бормочет: «Ну когда же этот забор кончится?!»
После недолгого молчания Баран спрашивает:
– Ну? Чего ты там затих? Э, Гошан?
Я говорю:
– Я не затих.
Баран говорит:
– Слушай… Объясни!
Я говорю:
– Что?
Баран говорит:
– Ну, это… Анекдот…
Я говорю:
– A-а… Значит, Чебурашка бегает вокруг бочки… Это понятно?
Баран говорит:
– Ну чего я, совсем, что ли, баран?
Я говорю:
– Чебурашке кажется, что он бежит вдоль забора!
Баран говорит:
– Почему?
Я говорю:
– Потому что бочка сделана из таких деревяшек, которые похожи на забор.
Баран говорит:
– Ну?
Я говорю:
– Вот он и бормочет: «Когда же этот забор кончится?!» А он бегает вокруг бочки! Понимаешь?
Тут Баран начинает хохотать. Он хохочет так долго, что у меня закладывает ухо.
– Смешно? – спрашиваю я.
– Иди ты! – хрипит Баран, с трудом успокаиваясь. – Ну ты молоток!
Я терпеливо жду, когда он перестанет стонать и сипеть.
– Этот Чебурашка чего – того?! – хохочет Баран.
– Нет, – говорю я, – просто он маленький неопознанный зверёк.
– Ну вообще! – голос у Барана такой счастливый, словно ему рассказали не анекдот, а даже не знаю что.
Я такого счастливого голоса, наверное, никогда не слышал.
– Слушай, – спрашивает Баран, – а чего ты мне позвонил? Ты чего, тоже больной?
– Да, – отвечаю я, – ангиной.
– Да ты чего?! – поражается Баран. – И я тоже. Только я уже всё!
– Что? – спрашиваю я.
– Ну – всё! – объясняет Баран. – Всё, значит!
– Выздоровел? – подсказываю я.
– Да, – говорит Баран. – В понедельник в эту… В школу уже… Слушай, Гошан, а откуда ты мой телефон знаешь?
– Я же с твоей сестрой Галей Барановой учусь в одном классе, – отвечаю я.
– Да ты чего?! – хрипит Баран. – Ты чего молчал?!
– Не знаю, – отвечаю я.
И вдруг, неожиданно для самого себя, спрашиваю, даже не подумав, что я говорю:
– Боря, а ты не знаешь, что такое: «досрочно выпустили»?
– Чего-о?! – говорит Баран. – А чего я должен знать?!
– Ну вот когда говорят, – бездумно продолжаю я, – что человека «выпустили досрочно», что это значит?
– Ты чего? – хрипит Баран. – Ты меня бесишь, да? Э-э, пацан?!
– Извини, Боря! Я, наверное, опять сказал что-то не то. Ты не нервничай! – говорю я как можно спокойнее.
– Ты чего? Да чего я нервничаю? – говорит Баран. – Ты просто это… Ты давай, анекдоты лучше трави!
За окном ночь. А может, и вечер.
А может, просто очень тёмный день.
Я рассказываю анекдоты моему новому приятелю. Подробно их объясняю. И жду, когда Баран нахохочется.
Но вот появляются мама и папа. С запечённой на противне картошкой, с молоком в кувшинчике, с мягким ароматным батоном, с вилками, с тарелками, с чашками.
Сейчас мы будем пировать!
– Ладно, Боря, – говорю я. – До свидания. Меня зовут.
– Звони, Гошан! – хрипит Боря Баранов.
– Да, конечно…
Картошка пахнет так волшебно!
Мама и папа приготовили чудесный ужин.
Понедельник – день тяжёлый
Сегодня прекрасный день. Бабье лето! Солнце светит, небо синеет.
Только сегодня понедельник, а значит, тяжёлый день.
И это так. Я уже выздоровел, а должен сидеть дома. До четверга! Где справедливость? Нет справедливости!
Но что самое ужасное: у нас не работает телефон, а телефонист обещал прийти только после обеда. До пяти. Что за правила! Никогда не говорят точно, когда придут, когда исправят!
Остаётся одно: читать. В книгах моё спасение!
– О золотые мечты! – вскричал Арамис. – Да, жизнь прекрасна! Да, мы молоды! Да, для нас ещё настанут счастливые дни! Тебе, тебе одной – моя любовь, моя кровь, моя жизнь, всё, всё тебе, моя прекрасная возлюбленная!
И он страстно целовал письмо, даже не глядя на золото, блестевшее на столе.
Базен робко постучал в дверь; у Арамиса больше не было причин держать его вне комнаты, и он позволил ему войти.
При виде золота Базен остолбенел от изумления и…
Какой-то странный шум доносится со двора. А точнее, со стороны нашего пустыря.
Я спешу к окну и столбенею.
Те самые пятеро ребят, с которыми я познакомился до болезни, – Вася, Серёга, ещё двое и даже парень с редкими усиками под большим прыщавым носом, стоят возле груды деревянных ящиков и о чём-то говорят. Что они собираются делать? Зачем они притащили эти ящики из-под фруктов?
И вдруг я понимаю! Надо же! Неужели? Если это то, о чём я подумал, как же это просто! Вот это да! И как мне самому такое в голову не пришло?! Тут же неподалёку этих ящиков навалом! На заброшенном складе!
Я нетерпеливо распахиваю окно.
Меня встречают тёплый ласковый ветерок и чириканье воробьёв.
– Эй! – кричу я своим знакомым. – Эй! Я здесь!
Я машу рукой.
Вася поднимает голову и узнаёт меня.
– Ого! – радуется Вася. – Выходи, поможешь!
– Мне нельзя! – кричу я. – Я болею!
– Чем? – кричит Серёга.
– Ангиной! – кричу я.
– Давно? – кричит парень с усиками.
– Десять дней! – кричу я.
– Не заразный? – кричит парень с усиками.
– Я уже выздоровел! – обижаюсь я.
– Тогда выходи! – кричит парень с усиками. – Это для всех!
– А что вы делаете? – кричу я. – Ворота?!
– Да! – кричит Вася.
– Я так и подумал! – кричу я.
– Молодец! – кричит Серёга. – Скрепим их проволокой, получатся отличные ворота!
