Superстар - Сергей Skolorussov
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Месяц – это точно. Я знаю.
– Всё равно подсуетись. Вдруг повезёт?
В это время старик увидел дворника и поспешил к нему. Участковый и следователь потянулись за ним.
– Здравствуй, уважаемый! – поприветствовал Смильтон гастарбайтера.
– И вам, здрасьте, – дворник остановился, выставив в сторону худосочную метлу.
– Мы следственная группа… – Александр Яковлевич при этих словах полез в задний карман брюк за удостоверением.
Но таджик просчитал его намерения и перебил:
– Не надо, не показывай. С вами наш участковый. Что-то спросить хотел?
– В этой парадной человека убили.
– Опять?
– Нет, нет – месяц назад.
– А-а-а! Я испугался. Совсем, думаю, плохо, – улыбнулся южанин, неплохо говоривший по-русски.
– Я знаю, что сейчас многие жилищные компании заставляют своих сотрудников перебирать и утрамбовывать мусор. У вас есть такое?
– Ай, есть! Раньше хорошо было. Теперь работа-забота такая… Ай, жадные, хотят за один раз много мусора вывезти, – стал жаловаться дворник. – А мы всё разгребай, пластик-мастик отдельно, картон-мартон отдельно, всё остальное – трамбуй. Совсем нас замучили. Никакой жизни не стало. А люди плохие. Окна-двери поменяли, мебель-шмебель поменяли – всё сюда, – указал он на мусорные баки.
– Ты же помнишь, когда здесь в квартире человека убили?
– Да, помню. Нам зарплату в тот день дали. Это месяц назад было. Завтра опять обещают дать.
– Я на всякий случай спрашиваю: не попадались ли в тот день или на следующий при переборке мусора странные предметы?
– Знаешь, дорогой, каждый день странные предметы попадаются. Вчера телевизор выбросили. Большой такой. Включили, а он, шайтан, работает. Всё выбрасывают. Богатый дом, богатый город. У нас коней не выбрасывают.
– «Коней»? – переспросила Николь.
– Ага, коня в прошлом году выбросили. Большой такой, – он выставил ладонь на уровне своей груди.
– Пони, что ли? – снова поинтересовалась девушка.
– Зачем «пони»? Конь. Тяжёлый такой. Три нас его только смогли поднять, – он показал на пальцах количество участников подъёма лошади. – Из железа сделан. Но не из железа.
– Как это? – Николь так и не могла вникнуть в смысл его рассказа.
Дворник постарался объяснить:
– Из железа, но не из такого, из которого всё делают. Цвет другой. Не чёрный.
– Медный? – спросил участковый.
– Нет, другое слово.
– Бронзовый? – догадался Смильтон.
– Да! – обрадовался гастарбайтер. – Бронзовый. Мы его на металл отвезли. Нам много денег дали.
– Хорошо, хорошо, – решил вернуться к руслу расследования старик. – А вот камень в мусоре тебе случайно не попадался?
– «Камень»? Какой-такой камень?
– Булыжник. Ты в горах жил? Вот по берегам у вас там камней много.
– А-а-а, понял. Нет. Погоди, однако, был камень. Точно был. Помню. Я пакет потянул – он пустой, но тяжёлый. Думаю, странно, что такое? Смотрю в нём маленький пакет, а в пакете камень. Красный.
– Красного цвета? – поинтересовался Александр Яковлевич.
– Нет, кровь на нём.
– Куда дел?
– Не знаю, выбросил. А куда его?
Старик развернулся к Перескок:
– Да, вот вам и несчастный случай. Угу. Так-так-так… Так они и жили: спали врозь, а дети были…
…Александр Яковлевич давно не был в ресторанах. Он существовал на пенсию. И этим всё сказано. Антураж ему очень понравился. Всё сияло и светилось. Официанты шустрили. Сервировка была на высшем уровне. Алина сказала, что это ресторан друга семьи, поэтому с неё и её друзей здесь денег не возьмут. Но Смильтону такой расклад не очень понравился. Старик заказал скромно: борщ и котлету по-киевски. Всё то, что великолепно готовила его покойная супруга. Трапеза не впечатлила. Его Люся готовила несравненно вкуснее. Шестнадцать лет одиночества – жизнь постоянного сравнения «до» и «после».
Когда обед подходил к концу, Алина перешла к разговору:
– Тесть мне позвонил и обнадёжил на ваш счёт. Не будем тянуть. Что вас интересует?
– Хотелось бы для полноты картины непосредственно из ваших уст услышать, каким при жизни был Андрей.
Старик потягивал зелёный чай из широкой фарфоровой чашки и морщился при этом. Он от него давно отвык.
– «Каким»? – Тумашова взяла в руки салфетку и упёрлась взглядом в расфокусированную неопределённость. – Хм, даже не знаю с чего начать.
– Начните со знакомства.
– О, как вы глубоко своё любопытство погрузили.
– И всё-таки.
Алина была в деловом костюме, достаточно ярком и стильном. Стиль этот больше подходил для молодых бизнесвумен. Но Тумашову в безвкусии и в излишней смелости было трудно упрекнуть. Она не выглядела «женщиной под сорок». Скорее – чуть за тридцать. Стройная, подтянутая, энергичная, ухоженная. И в остальном – изящна и красива. Единственное, что выдавало в ней опытную, взрослую женщину – это взгляд. Проницательный, холодный, взвешенный. Она вытерла руки, отложила салфетку и слегка откинулась на спинку стула:
– Нашему сыну восемнадцать. Он второй год живёт в Лос-Анджелесе. Учится там. В январе следующего года мы с Андреем должны были отпраздновать двадцатилетие совместной жизни. Но кроме дня бракосочетания, мы всегда отмечали и день нашей любви. День его смерти совпал по трагической случайности с этим памятным днём. Эта дата всегда была для нас праздничной. Возможно, даже самой праздничной. Да… Двадцать лет назад 22 июля мы провели незабываемую ночь в одном старинном, шикарном отеле. Это была наша первая брачная ночь. Ночь любви. Тогда мы обручились навеки. Да… Судьба играет в совпадения. У-у-у… – она горестно вздохнула, но собралась с силами и продолжила: – Всякое бывало, но жили мы с ним хорошо. Просто замечательно. Он был настоящим мужчиной, человеком, отцом, супругом. Познакомились в университете. Я только поступила, а он перешёл на третий курс. У нас два года разница.
– Извините за нескромный вопрос, но я обязан его задать. Вы любили друг друга?
– Это вы меня извините. Вопрос немного глупый. Вы, умудрённый жизнью человек, должны понимать, о чём спрашиваете. Конечно, мы любили друг друга. Как иначе?
– Я это спрашиваю потому, что некоторые давно готовы разбежаться и живут вместе, пока дети не выпорхнут из гнезда. Так бывает.
– Но не в нашем случае. Я понимаю, о чём вы спрашиваете. Вы проверяете версию ревности и раздела имущества при вероятном разводе. Сразу скажу: я ревнивая. Но Андрей повода не давал. Раздел же имущества не мог меня сильно волновать. Я зарабатываю достаточно много. И даже больше, чем просто «много». Я никогда не была нахлебницей и приносила в семейный бюджет не меньше, а чаще даже больше, чем Андрей. Я человек самостоятельный. Самостоятельного человека не очень интересует раздел. В нашем случае это тоже никак не может быть поводом для мотива. Я же понимаю, вы меня проверяете на мотив преступления. Можете не отвечать. Так вот, у нас не было брачного договора, поэтому всё наше имущество делилось бы поровну. В любом случае, квартира, дача, машина, дом в Черногории и квартира в Москве записаны на
