Диего. Вторая жизнь - Евгения Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сантос произнес последнее предложение и осекся. Но Диего не подал и виду. То, что было в прошлом, его не касается. Он свободен в своих передвижениях. Собрать вещи хоть завтра и уехать – это не проблема.
– А что с развлекательными заведениями? – спросил Диего и присел за стол. Сантос суетился как заправский хозяин: поставил стаканы, разлил текилу, вытащил из плотного бумажного пакета два фахитос и кесадилью.
– Хэх, здесь ты точно не по адресу, – хохотнул собеседник. – Нет у нас их почти. Кому ходить? Молодежь, наоборот, уезжает отсюда. Здесь нет перспектив. Лучше уехать в Морелос. Там и работа есть, и возможность развиваться и расти.
После первого принятия алкоголя, атмосфера стала более расслабленная. Фахитос, что посоветовал купить Сантос, оказались необычайно вкусными. Говядина с соусом сальса таяли во рту. Сейчас Диего понимал, что это именно та страна и то место, где он хочет находиться. Пафосность мегаполиса, глянцевые лицемерные лица, ценность денежных купюр и откровенное безразличие остались позади.
– А вообще, – промычал Сантос с набитым ртом – недавно открыли клуб, но я там ни разу не был. Говорят, – он чуть наклонился, будто их кто–то может услышать – открыли, чтобы сделать перевалочный пункт для отмывания черных дел…
Диего медленно пережевывал кусок кесадильи. Он не поднимал взгляд на собеседника. Последние слова мерзким липким сиропом растеклись внутри сознания. Гребаная бандитская жизнь даже здесь цепляла острыми когтями, пытаясь вновь втянуть в грязное болото!
– Пошли, посмотрим, что за клуб, – предложил Сантос, проглотив очередную дозу текилы.
– Нет, – отрезал Диего.
Нечто безликое, темное расползалось кровавым пятном на душе. Он вернулся вновь к воспоминаниям. Тамерлан, его бывший друг, теперь женат на самой очаровательной девушке на свете. Как-то раз в Нью-Йорке он увидел их – они гуляли вместе с дочкой. Санди беременная, счастливая, ее обнимал Лан. В их светлую добрую гармонию никто не имел права вторгнуться. Диего знал, его самый преданный друг, потом злейший враг, а теперь просто чужой человек – убил бы сразу, если бы кто-то коснулся ее хотя бы пальцем…
– Рауль, ты собираешься сидеть в комнатке и смотреть местное телевидение? – иронично заметил Сантос – Пойдем, покажу наших красоток! – и на его лице расплылась довольная полупьяная улыбка.
– Пойдем, – глухо согласился Диего, сам того от себя не ожидая.
Почему бы не развлечься? Секса не было уже больше двух месяцев, и гормоны бушевали яростной стихией.
Мужчины выпили еще пару шотов с текилой и, поднявшись из-за стола, вышли из кухни.
– Твоя первая ночь не будет одинокой в новом жилище, – Сантос, как всегда, сиял словно тысяча солнц.
* * *
Ночью маме стало плохо. Подскочила температура до сорока градусов. Она металась по кровати в бреду, срывая с себя всю одежду, которая словно прожигала ее кожу.
– Мам, мам, – я пыталась привести ее в чувство, подавая стакан с водой, но она отталкивала мои руки, громко стонала и шептала бессвязные слова.
Руи стоял в проеме двери маминой спальни.
Испуганный, заплаканный он прижался ко мне, как только я закончила разговаривать с оператором, вызывая «неотложку».
– Моника, мама умрет, да? – сквозь пелену слез спрашивал он меня, сидя на стуле на кухне.
Я залила травяной чай кипятком. Настоявшийся напиток через пару минут подала Руи:
– На, выпей! Не переживай, с мамой будет все хорошо.
Рядом тяжело вздыхала Мелиса. Сестра тоже не могла уснуть из-за громких протяжных стонов мамы, и боялась даже заглянуть в ее комнату.
Прошло больше двадцати минут, а «неотложка» все не приезжала.
Я чувствовала нарастающую злость. Дети плакали и боязливо посматривали в темный дверной проем маминой спальни, откуда доносились невнятные слова и стон, переходящий в крик. Маме я ничем помочь не могла. Я дала ей обезболивающее и жаропонижающее, но обыкновенные лекарства не действовали.
– Мелиса, Руи, идите в свои кровати, скоро приедут врачи и помогут маме, – более спокойным тоном произнесла я, выглянув в окно.
Ночная мгла была как густой черный кисель. Ни света от фар, ни теплого свечения из соседских окошек напротив. Городок мирно спал, в то время как у меня в душе тревога заворачивалась в огненный смерч.
Врачи-фельдшеры появились как привидения на пороге нашего скромного жилища. Я проводила их в комнату мамы.
Сердце больно сжалось от жалости и обреченности состояния моей любимой мамочки. Она, распластавшись на кровати, скинув подушки и одеяло на пол, выглядела беззащитно. Будто последние жизненные силы уходили прочь из ее истерзанного болезнью организма. Сбившаяся простыня, скомканным белым бумажным листом лежала в ее ногах.
Я ответила на все вопросы врачей, и вышла из комнаты. Мне, как девочке, хотелось расплакаться, но нельзя. Нужно держаться, потому что рядом брат с сестрой, которые сами нуждаются в поддержке. Их психоэмоциональное здоровье лежало на одних весах со здоровьем мамы. Поэтому я быстро вытерла влагу с ресниц и, оказавшись на кухне, сделала пару глотков чая Руи, который он так и не допил.
– Мы поставили обезболивающее, – негромкий голос врача вернул меня из размышления.
– Да, да, – закивала в ответ на фразу доктора.
Взгляд женщины стал напряженно-сочувствующим.
– Вы понимаете, что шанс спасти ее еще есть. Операцию нужно произвести незамедлительно. Метастазы начинают расползаться по организму. Жалобы на плохой аппетит и тошноту означают интоксикацию…
– Я все понимаю, – твердо ответила и сжала до боли руки в «замок».
Агрессия вновь вспыхнула яркой искрой костра.
Где я возьму несколько сотен тысяч долларов на операцию?!
У моих знакомых и друзей нет таких денег даже в долг.
– Попробуйте съездить в Морелос, взять кредит, остальное поспрашивать у родственников или знакомых, – она легко коснулась моей руки – Я сочувствую вам, но время уходит слишком быстро…
– Спасибо, – проглотив комок, подступивший к горлу, ответила я.
Проводив врачей, легла в кровать, но сна не было. Рассматривала черные облики окружающих вещей и полностью погрузилась в невеселые раздумья.
Что ждет нашу семью? Где найти столько денег для мамы?
Слезы катились каплями на подушку, а я даже не замечала, как силуэты стали более яркими и приобретали цвета. Солнце начинало давать спасительные лучи, которые прогоняли сумрак и тьму прочь. Отступала
