Волшебное озеро - Иван Зотов

Виктор, скромно державшийся в стороне, разглядел пробирающуюся по краю вытоптанной поляны низенькую фигуру великого инвентера. Дед Измаил явно кого-то высматривал, и у Виктора возникла странная уверенность, что именно его. Как бы то ни было, изобретатель был перехвачен областным главой и вежливо, но настойчиво, направлен к столу.

«Уважает, значит, Николов стариков», — подумал Виктор и решил подойти сам. Но тут окреп, не стихающий все утро, ветерок. Погнал колючую поземку. Подморозило, и Николов, вооружившись для доходчивости мегафоном, пригласил продолжить праздник в шатре. Столы были перенесены, но внутрь все не поместились. Скоморохи и наемные пловцы исчезли так же неожиданно и бесследно, как и появились.

Внутри добротного шатра было тепло — работали автономные нагреватели. Дед Измаил, успев уже принять, посмотрел на Виктора довольными ленивыми глазами.

— Сайнтист, вот тебя-то мне и надо. Слушай сюда. Мой телепортер почти готов, ясно? Нужно только никеля чуть-чуть. У тебя есть?

— С собой не ношу, — развел руками метеоролог.

— Не носишь, значит. Жалко. Ничего, отыщем, — похоже, Измаил не слишком расстроился. — А подружка твоя того… С каким-то журналистом путается. Он ее на пленку снимает. Ясно?

— Она не моя подружка, — сконфуженно произнес Виктор.

— И что? Все одно с репортерами возиться не след. Не серьезные они люди.

Виктор поблагодарил инвентера за информацию, обещал поговорить с коллегой о несерьезности журналистов и покинул шумное мероприятие.

Через три дня пришло заключение Алексея Леонидовича Лашманова. В нем сухо и безапелляционно излагались факты, а именно то, что в воде озера содержатся примеси хлоридов, сульфатов и натрия, что характерно для щелочных терм, то есть обычных гейзеровых вод. Также упоминался тот факт, что шесть лет назад в селе уже было зафиксировано неслабое землетрясение. И, судя по последним данным, а также самому факту открытия гейзера, землетрясение повториться в ближайшие полгода, максимум — год.

Ниже шла совсем не официальная приписка: «Я же говорил, Крюшевиц, что не твое это дело. Бросай ты свою погоню за химерами и к нам давай».

Поразмыслив над заключением друга, Виктор Крюшевиц поехал из Калининграда, где располагалось ближайшее почтовое отделение в новую резиденцию Николова в селе Ровном. Село встретило его переполохом, окрашенным в синий цвет сирены скорой помощи. В «скорую» кого-то грузили, вокруг причитали местные бабки. Не трудно было расслышать отдельные обрывки их разговоров:

— Вот тебе и Божье благословение.

— Сама отравилась, а может, помог кто?

— Всегда у Марфы были проблемы с печенью, вот и…

— Да все потому, что воду эту теплую пила. Говорит, что через марлю пропускает, а кто ее знает, пропускала или нет?

— А я, было, примеру поддалась. Все, бросаю эту гадость пить.

Николов сидел за своим новым столом, перебирая груды чертежей и смет. Увидев метеоролога, он вскочил и радостно бросился пожимать ему руку. Но его радость померкла, когда он увидел выражение лица Виктора, а был он мрачен, ведь ему предстояло разрушить мечты этого человека. А больше всего на свете Виктор ненавидел разрушенные мечты.

— Так значит, обычный гейзер?

— Так утверждает профессор Лашманов, а я в нем не сомневаюсь. Более того, будет землетрясение. Так что, я бы на вашем месте отложил строительство.

— Надолго? — Николов окончательно сник и сразу постарел лицом.

— Навсегда. А деньги лучше потратить на укрепление домов и оборудование их тепловыми генераторами. У некоторых жителей очень холодно.

Николов оправился от шока через две минуты, сел в кресло и даже усмехнулся.

— Выходит, утренняя неприятность уже не неприятность, а так, пустячок.

— А что случилось?

— Да, — небрежно махнул рукой администратор, — «В» украли.

— Какое «В»? — не понял Виктор.

— Из слова «Волшебное» на табличке. Здоровая хромоникелевая буква — килограммов пять. Лично все пункты приема цветнины обойду. У кого найду… — он потряс кулаком и засмеялся. — Хотя, какая теперь разница?

«Необъяснимое, таинственное, загадочное. Как все это близко, — думал Виктор, в последний раз направляясь к озеру. — Так близко, что мы проходим мимо по сто раз в день и ничего не замечаем. И вся сложность в том, что никто еще толком не знает, что именно следует замечать. Никто не ткнет пальцем и не скажет: „Вот это необъяснимо“. Таких категорий пока просто не существует. Вот теплое озеро. Да, подводный гейзер. И землетрясение было. Все вроде сходится, можно закрывать дело. Но нет! Есть еще колебание температур. Можно, конечно, списать на активность гейзера, не равномерные выбросы, но… слишком уж жесткая зависимость между температурой воды и воздуха. Если на улице холодно — в озере тепло. И никаким гейзером и тектоническими сдвигами этого не объяснить. А если сказать: „Смотрите. Вот необъяснимое“, посмотрят, почешут головы, пожмут плечами и все. Что ж, такова моя профессия — видеть, знать, молчать пока не придет время».

Над поверхностью исходящего паром теплого озера недалеко от берега виднелась голова красноволосой репортерши. Ее вещи были аккуратно сложены на берегу прямо под табличкой «олшебное озеро». А посреди водоема в дрейфе лежал катер. Большой белый катер посреди маленького озера.

«Айсберг, — пришло сравнение в голову Виктора. — Хотя нет, не айсберг. Уж больно маленькое озеро вокруг. На океан не тянет. И этот пар… Скорее кусок мороженного, брошенный в чашку горячего кофе».

На мгновение Виктору даже показалось, что катер тает, его борта оплавляются, но он моргнул и видение прошло.

Отыскав на берегу и отчистив от снега свой прибор, Виктор сменил фотоленту. На ленте были нанесены даты, время и два температурных графика — воды и воздуха. Обе линии то сближались у нулевой отметки, то расходились к крайним значениям. Но эта четкая зависимость пропадала там, где шкала времени показывала наступление ночи, когда озеро начинало остывать и не реагировало на смену погоды. Все это Виктор уже видел и не мог объяснить, но теперь, просматривая запись целиком, он обнаружил еще одну странность. Это было охлаждение озера одновременно с окружающей средой. Три дня назад. Утром.

«Еще одна загадка, — подумал Крюшевиц. — Вот короткая полоска графика длиной в два часа. Если посмотреть на нее глазами любого человека, не знакомого с „Волшебным озером“, то это самая обычная вещь. Но я-то с этим озером знаком. Обычного в его поведении до сих пор не наблюдалось. Когда происходят одни чудеса, они превращаются в серость, закономерность и перестаешь обращать на них внимание. В то время как обычное становится чудом».