ПЕРЕКРЕСТОК - Петр Хомяков

Наталья к тому времени учебу бросила. Не выдержала графиня Бродовская нищеты студенческой жизни, окончательно обосновалась у тетки и стала работать официанткой в дорогом ресторане. Разумеется, девушку с такими формами охотно взяли на работу, где она по сей день использует свою природную грацию и отсвет внутреннего благородства на ниве получения все более крупных чаевых.

На том и заканчивается присутствие сей дщери графского дома Бродовских в нашем повествовании. Для нас же важно то, что Ваня Сидоров ее больше не видел и окончательно забыл. Но след эта неудачная любовь в его судьбе оставила. После перенесенных испытаний он стал молчаливым и еще более замкнутым.

Он впервые задумался сначала о перспективах,а потом и о смысле своей жизни. Надо прямо сказать, что Ваня к таким раздумьям не был готов. Ибо это занятие только на первый взгляд кажется простым. На самом деле, если человек почувствовал потребность разобраться с такими вопросами, то ему придется потратить изрядное время и душевные силы. А далеко не все, даже весьма умные и волевые люди склонны к подобнымтратам энергии. Ведь всегда найдутся текущие дела и поважнее.

Ваня, тем не менее, был не таков. Он стал запоем читать соответствующие книги. Но ясности в его мировоззрение они не внесли. Разве что оценки по общественно-политическим дисциплинам резко повысились. И теперь о дискуссиях Вани с экзаменаторами говорили не только химики, но и философы и политологи.

Впрочем, до великого философа ему было еще далеко. Да и вряд ли он бы прошел этот путь. Бизнес все глубже затягивал гениального химика. После конфликта с правоохранительной машиной заказчики стали вести себя жестче, периодически давая понять, что он у них на крючке. Объемы заказов увеличивались, а гонорары не росли.

На жизнь, тем не менее, вполне хватало. Но впереди все отчетливее маячила участь вульгарного мафиози.

И тут судьба снова сделала крутой поворот.

Светлана Дерябина отдаленно походила на Наталью Бродовскую. Скорее всего, фигурой. Правда была сантиметра на три повыше и на пару размеров крупнее. Рядом с ней Ваня казался мальчиком.

Разумеется, при таких размерах, Светлана не могла быть грациозной, как графиня Бродовская, но, тем не менее, была вполне гармонично сложена и на иной вкус даже более привлекательна. Типичная поморка, натуральная блондинка со светло-серыми глазами и поразительно нежным цветом лица. Она часто краснела по пустякам, и тогда щеки ее напоминали чайную розу. Родом она была из небольшого поселка Архангельской области с необычным названием Коряжма.

Идущая все последние годы комплексная деградация страны наиболее резко проявлялась в Москве. Именно в Москве, вопреки обывательскому мнению, юное поколение глупело опережающими темпами. Поэтому в технические ВУЗы, где для поступления требовались добротные знания по математике, физике, химии, где учеба была трудна, а перспективы шального заработка по окончании института минимальны, довольно легко поступали добросовестные ребята из провинции.

Света была одной из таких студенток. Она стала первокурсницей, когда Иван после восстановления учился на четвертом курсе и был одной из легенд института. В отличие от графини Бродовской Света своей простой щедрой русской душой сразу почувствовала в нем личность незаурядную и, можно даже сказать, великую. Так настоящие русские женщины, которых, к сожалению, остается все меньше, способны почувствовать вдохновенную натуру, и полюбить даже не человека, а воплощаемую имнекую идею.

Увы, очень часто потенциальный носитель вдохновенного дара не адекватен оказывается своему таланту. Такие люди напоминают автомобиль со сверхмощным двигателем и обычной подвеской. И двигатель, то бишь, талант, просто разносит автомобиль, пардон, человека, по колдобинам нашего неустроенного быта со скоростью скорее самолета, а не авто.

Но если такому человеку попадется на пути другой человек, который самоотверженно начинает служить таланту, неподъемному для носителя, то можно ожидать весьма больших результатов.

Именно такой оказалась пара Светы и Вани. Робкая поначалу первокурсница проявила незаурядную волю и смекалку, чтобы обратить на себя Ванино внимание. А потом Ваня и сам увлекся чистой, молодой, красивой и доброй девушкой, отдаваясь страсти с увлечением и фанатизмом.

Света, став близким для Вани человеком, сразу поняла всю тупиковость продолжения его опасного бизнеса. Но не стала требовать немедленно отказаться от домашнего производства синтетической наркоты. Это только дуры с амбициями, считающие себя королевами, первым делом начинают давить на близкого человека, якобы для его же блага.

Умная и тактичная женщина сначала придумает альтернативный вариант жизнеобеспечения, попытается по мере сил начать его осуществление своими скромными силами, и только потом, не давлением, а любовью и ласкою подвигнет любимого человека свернуть с неверного пути.

Так поступила и Света. Несмотря на то, что деньги в их гражданской студенческой семье были, она пошла работать. Она не устроилась официанткой или продавщицей, а стала подрабатывать санитаркой в больнице. В сущности, по характеру ей следовало бы поступать в медицинский институт. Но хорошо известно, что у скромных ребят из провинции для этого мало возможностей. Потому- то Света и выбрала химию, возможно внутренне надеясь со временем стать ближе к медицине. Например, занявшись фармакологией.

Так или иначе, на работе Света уставала, ибо нелегко одновременно работать и учиться. Но вместе с тем работа ее не тяготила морально. Девушка из Коряжмы была отнюдь не избалована жизнью.

Света была вполне счастлива, добра и приветлива. Колючий, ершистый Ваня рядом с ней начал оттаивать душой. Он впервые в жизни узнал, что значит быть любимым и обласканным. Света дала ему то, что ни затурканные убогой жизнью родители, ни его многочисленные наемные подруги дать не смогли.

Ваня впервые стал задумывать, как конвертировать свои таланты в вещи вполне земные. Но приземление было лишено примитивного шкурничества. Оно было освящено теплотой любви.

Теперь он отвечал за судьбу любимого человека.

А Света исподволь копила резервы и напряженно думала, как вычеркнуть из их жизни криминальное производство. Она мягко, но твердо отвергала неоднократные предложения Вани бросить работу санитаркии ненавязчиво намекала, что лучше бы ему самому подумать об отказе от сомнительного бизнеса.

Глава 3.

Долгий нудный конец московской зимы способен свести с ума кого угодно. Кажется, ну вот, наконец-то весна. На календаре март. Светит солнце, снег тает, текут ручьи. В черной кожаной куртке на солнце даже жарко. Еще пару таких дней и снег окончательно сойдет, земля за ночь перестанет так сильно остывать, а днем станет вообще благодать. Рванут к солнцу первые ростки из только что оттаявшей земли, деревья буквально за пару-тройку дней покроются еще даже не листвой, а неким легким зеленовато-золотистым туманом.

И на ум приходит Киплинг. Весенний бег Маугли. Можно по утрам на пробежке накручивать круг за кругом и не уставать, а бежать и бежать. Восемь, десять, двенадцать, даже четырнадцать километров. К черту все встречи, обязанности. Это мечта моих предков, это славянский рай, Страна Вечного Лета спустилась на грязную мерзлую землю. И в этом раю нет усталости, а есть только светлая радость движения и познания.

Но… рая на земле нет. С неба снова сыпется холодная белая грязь. Термометр падает ниже нуля. По утрам только идиот решится пробежать по бугристому грязному льду, покрывающему московские улицы. Не весенний бег Маугли, а сломанные лодыжки сулит такая, с позволения сказать, весна.

Мерзлая грязь и слякоть на земле, холодный туман в воздухе и этот мокрый, осточертевший снег, снег, снег…

Для чего, черт возьми, придумали водородную бомбу. Рвануть бы сейчас 20 мегатонн на высоте 12 километров. Говорят, когда на Новой Земле испытывали заряд в 10 мегатонн, то вся западная часть Ледовитого океана освободилась ото льда. Если не врут, то такого заряда вполне хватило, чтобы очистить от снега всю Центральную Россию. А дабы не повредить слишком многое на земле, можно рвануть повыше. Скажем, на высоте 15 километров. Или 30-ти.

В конце концов, есть же специалисты, которым по силе все это грамотно просчитать. Пусть рвут что угодно и где угодно, лишь бы испарился этот поганый снег, разлетелись проклятые тучи, стало тепло душе. Пусть она при этом хоть сгорит. Не страшно. Сгореть – не сгнить.

А уж в этом мокром снегу сгниешь наверняка.

Если такие мысли могут прийти на ум коренному москвичу, то что же творится в душе южанина на первый месяц недоделанной московской весны.

Но вот издевательства природы позади. Очередное тепло не прервано очередным гадостным снегопадом. Ненавистный снег тает окончательно, оставляя после себя кучи зимней грязи. Но грязь не снег, ее можно убрать. А земля все-таки оттаяла. И трава проклюнулась, и покрыл деревья одуряющий золотой туман.