Лабиринт - Сергей Булыга

Она смотрела на него и улыбалась. Она была красивая и добрая. Он сел с нею рядом. Обняв его горячими руками, женщина тихо сказала:

- Мне было страшно. Я думала, пришел Другой... - не выпуская его из объятий, она стала смотреть на огонь.

В ее больших глазах плясали отблески костра. Глаза казались черными, бездонными, бескрайними, как лабиринт. Ее руки сжимали его, согревали. Эта женщина - словно судьба...

И вдруг она заговорила:

- Все ушли. Все боятся его, даже Тот-Кто-Построил. Селения стоят пустые, а люди бегут. Никто не хочет повстречать его. Я тоже бы ушла, но не могу. И не боюсь. Мне все равно. Сын умер, муж убит. Пусть убегают другие. Да, он грядет, велеречивый. Слова его сладки и лживы, они дурманят разум и делают людей послушными. И он уводит за собой. Куда - никто не знает, но оттуда нет возврата. Там нет лабиринта, там мрак, пустота.

Молчаливому вновь стало холодно, он задрожал. Женщина расслабила объятия и посмотрела на него. Глаза ее бездонны, на губах едва заметная улыбка...

- Я потеряла мужа и сына, - чуть слышно сказала она. - Ты будешь мне мужем и сыном.

Молчаливый покорно кивнул. Ее рука легла ему на грудь, легонько толкнула - и Молчаливый, зажмурившись, лег на лежанку. Она заботливо укрыла его шкурами, а сама поднялась и пошла к очагу.

Сквозь полудрему Молчаливый слышал, как женщина возилась у огня, как глухо стучали горшки и шипела, вскипая, вода и как шлепались в воду улитки. Потом вдруг стало тихо. Приоткрыв один глаз, он увидел, что женщина старательно расчесывает гребнем свои седые спутанные волосы. Заметив, что он смотрит на нее, она смущенно улыбнулась и сказала:

- Я снова хочу быть красивой. Прости.

И он остался. Он вырубил желоб для сбора воды и утеплил вход в пещеру. Сражался с крысами, охотился и мастерил силки. А когда наступила зима и выпал снег, когда на смену серым дням пришли краткие чуткие сумерки, он перестал выходить в лабиринт - запасы были сделаны большие и можно было отдыхать.

Горел очаг, и женщина сидела у огня. Сверкала острая игла, разноцветные бусинки мелко дрожали, потом замирали; на старых, потертых одеждах рождались бесконечные узоры.

Однажды женщина сказала:

- Как хорошо, что все ушли. Никто нам не мешает.

Он согласился:

- Да, никто.

И вздрогнул, испугавшись собственного голоса. Он, Молчаливый, вдруг заговорил! А женщина, смеясь, поцеловала его в губы и сказала:

- Ну вот, наконец ты мой весь, без остатка.

И с того дня он стал учиться говорить. И с каждым новым словом чувствовал, как исчезал, таял многолетний тяжкий груз, сдавивший душу. Он понял - жизнь не только лабиринт, но и свет, и тепло, и еда, и очаг, который греет для того, чтоб на щеках у женщины играл румянец и чтобы она пела песни, была счастлива, хотя ее не по годам седые волосы так и останутся седыми. Когда она спала, он часто гладил эти волосы. И как-то раз, когда она проснулась, он рассказал ей о себе. Все, без утайки. Она долго молчала, потом улыбнулась и тихо сказала:

- Жизнь коротка. И когда я умру, ты уйдешь. А пока подожди. Обещай!

И он поцеловал ее седые волосы.

Вновь наступили сумерки, вновь сверкала игла, блестели бусинки. Женщина пела. Молчаливый смотрел на нее. Шли дни, сыпал снег. В селение никто не возвращался. Глупцы, чего они боятся! Да если б из лабиринта был выход, давно бы уже кто-нибудь нашел его и вывел отсюда людей. Но лабиринт бесконечен, а жизнь коротка. И стоит ли растрачивать ее на поиски несуществующего выхода, когда есть пещера, есть теплый очаг, есть любимая женщина?! Глупо!

Зима продолжалась. Шел снег. Таких обильных снегопадов раньше не было. Каждое утро Молчаливый подолгу разгребал сугробы, освобождая вход в пещеру. Дни шли за днями, снег все валил и валил. Однажды женщина сказала:

- Страх у моих сородичей, наверное, давно уже прошел. Но даже если они захотят вернуться, им теперь придется ждать весны. Ведь по таким сугробам им в селенье не пробраться.

А Молчаливый вдруг подумал, что если бы всегда был зима, то снег давно бы уже засыпал лабиринт, и тогда можно было бы подняться на вершины стен. Он вышел из пещеры, посмотрел вверх и нахмурился - чтобы так случилось, снег должен идти еще лет десять, а то и двенадцать. Но этого, конечно, не случится. И Молчаливый вернулся в пещеру.

Запасов было много, голод им не угрожал, холод тоже. И они были счастливы.

Зима тем временем шла на исход. Снег больше не падал, задули метели. Сугробы стали плотными, покрылись твердым настом. В такие не провалишься, можно идти. Конечно же, торить тропу одному тяжело. Но если двинется целое племя, то мужчины, попеременно сменяя друг друга... Однако же никто не возвращается!

Так исподволь, сам того не желая, Молчаливый стал все чаще думать об ушедшем племени. Нет, он не ждал его обратно, просто в душе у него вновь проснулось беспокойство. Вначале глухое я необъяснимое, потом... Он понял, что его тревожит. Что, если и впрямь есть некто сладкоречивый, которому известна тайна лабиринта? Что, если он увел за собой людей и теперь они там... А что - там? Но что - не важно. А важно то, что племя до сих пор не возвращается. И получается, что тот, кто так боялся этого, ушел, а тот, кто желал, кто мечтал, тот остался.

Нет, лучше не думать! Ведь у него есть все - еда, тепло и женщина. Пустые мысли - от пустого времяпрепровождения.

И Молчаливый стал работать. Пещера показалась ему тесной, и он взялся расширить ее. Теперь он с утра до вечера колол камни, врубаясь в неприступную скалу, а к ночи в изнеможении падал на лежанку. Спал Молчаливый очень крепко и потому не слышал, как женщина, склонившись над ним, шептала заклинания и плакала.

Но все равно однажды утром, когда дни уже стали заметно длиннее и кое-где зазвенела капель, она увидела, что Молчаливый сидит на пороге и смазывает башмаки крысиным жиром. Мгновенно побледнев, она тихо спросила:

- Зачем тебе это?

- Весна, - ответил Молчаливый. - Скоро снова ходить на охоту, - и отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза.

- Да, - согласилась женщина. - Ты прав. Я, должно быть, старею.

Он встал и зашвырнул башмаки в дальний угол.

- Ты что?! - воскликнула она.

А он привлек ее к себе и стал целовать.

Вновь потянулись дни - спокойные, беспечные. Потом пришла весна, растаял снег, и побежали ручьи. Грязь была непролазная, и выйти из пещеры было невозможно. Женщина часто смеялась и пела. Она даже как-то сказала:

- Хочу, чтоб весна была вечной!

Но с каждым днем становилось теплее. А по ночам все громче выли крысы.

- Пора, - сказал однажды Молчаливый.

Он взял два ножа - короткий, для разделки туш, и длинный, для боя, заткнул их за пояс и потянулся к башмакам...

- Оставь, - сказала женщина.