Княжна (СИ) - Кристина Дубравина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А они тебе помогают как-нибудь? — спросил Саня, перестроившись в правый ряд. Дорога долгой полосой за окном бежала. Песня, только что закончившаяся, сменилась на голос Булановой, который Пчёлкину совершенно не нравился. Он переключил на следующую песню.
Под «Кукушку» улыбка Анны медленно угасла.
— В каком смысле, Саш?..
— Вот что ты в Риге сидишь? — задал явно риторический вопрос Белов и вскинул руку, ловя в зеркале заднего вида взгляд Князевой. — Вот кем ты там работаешь?
— В библиотеке университетской, — заявила голосом уже не таким радостным и высоким. Белый выразительно протянул «У-у…», и Витя подхватил, словно должность Аньки не была тем, за что стоило так держаться. Хотя так, вероятно, и было всё.
— Ань, неспокойно сейчас у соседей ваших. Да и у вас уже шуметь начинают, — сказал Белов голосом суровым и твердым, каким обычно с облажавшимися должниками говорил. Даже к магнитоле потянулся, убавляя громкость. Анна на заднем сидении раскрыла рот, словно думала возразить, но слов не нашла и так, молча, опустила голову.
«Поняла» — смекнул Пчёлкин.
Неприятно зацарапало в горле, как при ларингите.
— Эстонцы на ушах ходят уже, министерства чуть ли не штурмом берут. Анька, это не шутки. И до вас это всё дойдёт, вот помяни моё слово! Увидишь ещё, что Рига в крови искупается так, что мама не горюй!
— Саша, ну, что ты говоришь! — воскликнула девушка и голову вскинула. — Как можно?.. У нас спокойно.
Витя посмотрел на Белого. Палку перегибал явно — про кровь говорить лишним было. Анна, по всей видимости, девушка такая, что одно упоминание смерти и насилия её дрожать вынуждало.
«Если заплачет — вмешаюсь» — решил Пчёла и отвернулся в сторону своего окна. Словно надеялся не влезать в эту дискуссию и, сидя тише воды, ниже травы, думал стать для Белова и Князевой незнакомцем, случайно подслушавшим их разговор.
— Это пока, Ань! — уверил Белый, чуть голос приподняв и уже в какой раз назвав двоюродную сестру по имени. — Не видишь, что происходит вокруг? — перевел дыхание, а вместе с тем решил сменить и технику.
На Князеву через зеркало дальнего вида посмотрели глаза цепкие, почти что ледяные — что по цвету, что по взгляду морозящие.
— Подумай сама, — тише произнес Саша в надежде теплее звучать. — Ты там без защиты совсем. Двадцать один год тебе, ты вдали от всех родных живешь…
— Двадцать, — поправила его Анна в совершенно незначительной, как казалось, детали. Но Саша только сильнее загорелся. Он вскинул руку, роняя ту на руль так, что машина едва в сторону вильнула.
— Тем более! Ань, вот тебя же там даже защитить некому, если путч начнется. Подумай сама…
— Белов, ты мне что предлагаешь? — подняла голову, и Пчёла увидел в глазах у Анны внезапно холод. Такой, на который сетовала у самого аэропорта, такой, от которого у Вити по рукам даже прошлись неприятные мурашки, поднимающие волосы на затылке.
Так ощущалась грядущая ссора.
— Домой вернуться, что же ещё?
— Я не могу, — произнесла уверенно Аня и чуть вперёд, к водительскому сидению, подбилась. Явно знала, чего хотела, а чего — нет. — Саша, я работаю в университете…
— Кем, библиотекаршей? — фыркнул Белый так, что Анна вдруг дернулась. Словно его усмешка огладила девушку кнутом и оставила длинный продольный след по нутру. — Как перспективно: курсачи соплякам писать за «спасибо» и на шумных студентов шикать!.. Если так хочешь — в МГУ тебя точно такой же библиотекаршей устроить могу; работа та же самая, но хоть под боком у меня будешь.
— Саш, — позвала шепотом, который Пчёлкин едва услышал из-за рёва ветра, ударяющего по правому уху. — Ты не понимаешь, что мне в Риге нравится? Я бы вернулась после диплома, если бы мне в Латвии плохо было.
— А что, тебя в Москве обижал кто? — спросил он у неё так, будто думал предложить со всеми недругами Анны разобраться так, как решал все вопросы в криминальных структурах. Но потом Саша вдруг прищурился и сказал:
— Про мать забыла совсем, раз в полгода приезжаешь. Не дай Бог, что случится с ней — а ты и не узнаешь в Риге своей, что с тётей Катей стало.
— Не перегибай, Белый, — подал голос Пчёла.
Анна не плакала, но молчать ему больше не хотелось; Саня играл грязно по отношению к сестре двоюродной. Про тётю Катю говорить не стоило, это явная манипуляция.
А на такие ходы Витя глаза мог закрыть только в «их» деле, потому что блеф и обман — основы рэкета. Но сейчас, когда в машине у них явно не криминальный авторитет, а недавняя выпускница филфака сидела, это было просто низко.
Надо было за девчонку заступиться. И Пчёла заступился. Иначе, зная характер Белого, они все втроем на небо могли в любой момент взлететь.
Саша обернулся на Витю явно недовольный, что Пчёла не за него говорил, что Аньку защищал. Только Белый дёрнул щекой вдруг и продолжил, переведя дыхание резко, как перед погружением под воду.
— Ань… Подумай сама, — он поднял руку с растопыренными пальцами, прямо как час назад перед Пчёлкиным. — Ты отучилась уже. Не дура, тебе тут явно работу достойную проще найти, да и вариантов больше. Кроме того, родные под боком, я тебя в последний раз перед армией ещё видел! Мать скучает.
Ладонь Белого сжалась в кулак, который в очень уж характерном для него жесте покачался из стороны в сторону. Князева откашлялась, чуть поёрзала на заднем сидении и откинулась на спинку, увеличивая расстояние между собой и двоюродным братом.
Тишина прерывалась лишь тихими пениями кассеты, но от мелодий «Миража» только более тяжелой казалась. Пчёлкин вздохнул-выдохнул, посмотрел на дорогу перед собой, которая в тот миг стала казаться ему бесконечной, и подал всё-таки голос. Заговорить решил мягко, чтобы Анна не вспылила — хотя, не факт, что Князева и злиться умеет:
— Даже если в Латвии и тихо будет, то в Москве у тебя возможностей больше. Столица, всё-таки. Разве не к перспективам стремиться надо, ну, Ань, правда!..
— Всё так просто у вас! — фыркнула вдруг Князева и посмотрела в окно на дома высокие, которые, по идее, помнить должна была, но впервые видела такие великие постройки для города родного. — Словно очень просто так взять и решиться.
— Ты же решилась в Риге остаться. И, как мне кажется, без особых колебаний.
Пчёлкин выразительно толкнул Белого в колено. Конечно, Анна могла увидеть — и увидела —
