Курортная драма, или Злые деньги - Феликс Анатольевич Светин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Медунов считал, что Кубань должна быть первой во всем. Соответственно, требовал от своих подчиненных по полной программе. По воспоминаниям современников, человеком первый секретарь был громогласным. И страшным в гневе. За проступки никого не щадил, при всех устраивал разбор полетов. Говорят, что один из номенклатурщиков, на которого как-то обрушил свое негодование Сергей Федорович, умер от инсульта прямо на заседании. Медунов держал в кулаке весь регион.
– Здравствуйте, Сергей Федорович! – по-деловому, но с неподдельным уважением поздоровался Олег.
– Привет, Олег! Очень жду! – также по-деловому тоже поздоровался Медунов. – Итак, Олег без лишних фраз сразу к делу. Час назад органами прокуратуры Союза в Геленджике арестована Шахиня!!! – с волнением начал первый. – Попалась знаешь на чем?! На порнографии – в одном кабаке крутили за деньги фильмы с голыми бабами, кто-то донес, пришли сотрудники – кстати, ваши сотрудники, – Медунов показал пальцем на Олега, – взяли ловкачей, а те недолго думая под протокол, что это Берта Наумовна Бородкина их сама заставляет так деньги зарабатывать и с ней делиться. И пошло-поехало!!! Час назад арест!!!
– Берта Бородкина?! – округлил глаза Олег. Он догадывался, что что-то случилось, но не думал, что настолько серьезно. Влияние и вес этой женщины в Краснодарском крае были невероятны, равно как были невероятны ее махинации. О которых в силу своей основной деятельности почти досконально знал Олег. Но что ее так просто могут арестовать, поверить в это сложно было даже Олегу.
– Да, Олег, да! Это очень плохо. Мне дали поговорить с ней по телефону не больше двух минут, и то по очень большому блату. Она угрожает, если ее не освободят, начать говорить, а это, сам понимаешь, конец, всем нам конец. Пока у меня нет ни одного рычага воздействия на следствие. Пока нет! Только недавно от наездов по сочинским делам отвертелись, спасибо генеральному, – Медунов взглянул на огромный портрет Брежнева, висящий в кабинете. – И вот на тебе!
Но это еще не все. И сейчас главное, из-за чего я тебя позвал. Минут сорок назад в истерике мне звонил Коля Погодин, первый секретарь горкома Геленджика, просился на прием. Он немедленно вторым после Шахини пойдет, если она заговорит, да и вообще там даже копать не надо, все как на ладони. А он на следствии и уж точно молчать не будет, не сможет просто. Я его знаю. Он не Берта – железная баба. Ох и каша заварилась.
В общем, так, Олег, Бородкина – моя проблема, я ее буду решать. А вот с Колей Погодиным помоги… Ему все равно не выкрутиться! Он ее прямой начальник. Такие махинации на такие суммы, которые шьют Бородкиной, без его ведома, а то и без его участия проводиться не могут. Погодин однозначно соучастник Берты. В общем, с Колей все! – загадочно посмотрел на Олега почти всесильный, но испуганный человек.
– В смысле, Сергей Федорович? – сделал непонимающий вид Вишневский.
– Олег! Не дури! Николай Погодин в руках следствия оказаться не должен ни при каких обстоятельствах. Сердечный приступ, кирпич на голову – что угодно. Не мне тебя учить. Но сделать надо чисто и быстро. И, само собой, не привлекая своих, – понял, Олег, без своих. Хочешь сам, хочешь нанимай кого, знаю, на руках у тебя крови нет, хотя другого предостаточно, – хитро прищурился Медунов. – Пятьдесят кусков, я думаю, за работу тебе будет вполне. Такие деньги плачу тебе за тишину и чтобы концов ни один следователь не нашел, – горячился Сергей Федорович.
– Вы сейчас серьезно? Это очень рискованно. В случае чего на должности вам не удержаться. Сергей Федорович, так все серьезно? – с сочувственным интересом спросил Олег.
– Еще как. Тут уже не о месте своем надо думать, а как в солнечный Магадан не уехать, а то, чего доброго, и о «вышке». Если не дай бог Погодин к следователям попадет. Главное, никакие достижения и заслуги здесь уже роли не сыграют и не помогут, а связи только усугубят дело. Поэтому и прошу тебя, Олег, как друга прошу, – так откровенно Медунов никогда ранее не говорил.
– Сергей Федорович, сейчас, то есть немедленно его убирать нельзя. Очень уж будет все подозрительно. Нужно подождать хотя бы неделю, а лучше две. Пожалуйста, попробуйте пообещать Берте Наумовне, что вытащите ее, взамен ей нужно молчать как можно дольше. В Геленджике пусть уничтожат все подозрительные бумаги, да и вообще улики. А я за это время постараюсь подготовить операцию, – подытожил Вишневский.
– Правильно, Олег, все толково говоришь! Спасибо, что все понял сразу. С Бертой свяжусь сегодня вечером – обещали. Уговорю! Геленджик – вообще не проблема. Погодину скажу, что приму его через две недели и что все пока улажено. А ты думай, Олег, хорошо думай, как все сделать. Очень многое сейчас от этого зависит. Времени тебе неделя, ровно через неделю жду с подробным планом. И сам понимаешь, чтобы ни одна живая душа… В случае чего – раздавлю! – здесь выражение лица Медунова перестало быть растерянным и испуганным, а стало действительно очень страшным.
Вишневский прекрасно осознавал, что шеф (а шефом он считал Медунова) его ничуть не боится и запросто, если что, может уничтожить, и только поэтому он с ним настолько откровенен. Однако ему льстило, что самые сложные во всех отношениях дела Медунов поручает ему и к тому же неплохо за это материально благодарит. И сейчас, пожалуй, в один из самых тяжелых для себя моментов, он обратился именно к Вишневскому.
– Я все понял, Сергей Федорович. Через неделю я у вас, – с этими словами Олег вышел из кабинета. И отправился к себе в краевое управление КГБ.
Трудно представить себе, что подобный диалог был на самом деле, но, когда ставки становятся слишком высоки и когда на кон становятся свобода и даже жизнь, решения принимаются быстро, и часто эти решения бывают весьма жесткими и жестокими.
Медунов отчетливо осознавал, что вокруг его фигуры начинается большая игра и что в этой игре ему быть фигурой разменной. Брежнев стар и болен, в скором времени покинет этот мир, вслед за ним почти сразу покинут свои насиженные кресла огромное количество выдвинутых им чиновников разных рангов, в том числе и он. Только многие уйдут на неплохую пенсию, а он запросто может оказаться в тюрьме или даже будет расстрелян в назидание остальным. Поэтому в первые секунды после разговора с уже арестованной Бородкиной
