Римская сага. Том V. За великой стеной - Игорь Евтишенков

Расставив всех по своим местам, начальник охраны Фу Син ещё раз лично проверил кольца и цепи на ногах у римлян, приказав убрать тряпки, которые те обматывали вокруг щиколоток, чтобы железо не растирало кожу до костей. Всем очень хотелось пить, и Лаций попросил принести воды. Как ни странно, начальник охраны приказал принести несколько мешков. Вода была тёплой, но без кислого привкуса, как раньше. Судя по мешкам, он поделился с ними своими запасами. Лаций попросил оставить один мешок возле стоявших позади него Павла Домициана и юного Зенона.

Жирные мухи и какие-то насекомые залетали под крышу, жужжали над головами, но, не найдя еды, улетали. Никого, кроме слепого певца это не волновало. Он ненавидел тот «грязный звук», который издавали эти летающие твари.

Вода ненадолго помогла утолить жажду, но одурманивающая духота давила на голову и постепенно доводила римлян до полного изнеможения: взгляды тускнели и останавливались, лица вытягивались, некоторые не выдерживали и опускались на колени. При этом, музыканты и стражники, даже в нагрудниках, чувствовали себя в тени вполне сносно. Через некоторое время прозвучала короткая команда и солдаты стали палками поднимать легионеров – приближался какой-то важный чиновник. Десять человек в синих рубашках и белых штанах несли большие носилки. Лаций заметил, что они все были в обуви, в отличие от тех носильщиков, которых они видели на улицах других городов. Когда они остановились, стражники согнулись в поклоне. Это приехал генерал-губернатор центральной провинции Бао Ши. Он прибыл в окружении многочисленных слуг, чтобы лично убедиться, что всё готово к приёму императора. Слушая рассказ начальника стражи о битве, он не отрывался от картин, вздыхая и причмокивая губами. При этом, он всё время повторял «Хао, хао», и дойдя до римлян, остановился напротив Лация. Тот кивнул музыкантам, и вместе с первыми звуками музыки раздались голоса Павла Домициана и Зенона. Это был старый аккадский гимн, который пелся несколькими голосами и очень нравился слепому певцу. Бао Ши слушал с открытым ртом, а Лаций стоял с непроницаемым видом, ухмыляясь в душе. Губернатор не знал, что они по просьбе Лация специально разучили ещё две ханьских песни и одну мелодию без слов. Но пока было достаточно и этого гимна.

– Сомкнуть щиты! – приказал Лаций, когда пение закончилось. Лукро, которому пришлось стать корниценом, поднёс к губам рожок Марцела и протрубил команду. Легионеры сомкнули щиты. – Тескудо! – прозвучала вторая команда. Первая шеренга опустила щиты, вторая приподняла вверх, а третья накрыла их сверху, скрыв от изумлённого Бао Ши всех легионеров. – Шире интервал! – прозвучала последняя команда, и все вернулись на свои места. Впечатлённый увиденным, губернатор отозвал начальника охраны и долго что-то объяснял ему. Огромные рукава со складками спадали вниз до самых колен, хотя он держал руки на груди. Яркий жёлтый воротник блестел на солнце, как будто был сделан из золота. Странный домик на затылке, украшенный настоящими стенами и изогнутой крышей, смешно вздрагивал, когда губернатор качал головой, и казалось, что он живёт своей жизнью, отдельно от своего хозяина.

Тем временем прибывшие с Бао Ши воины и слуги выстроились под палящим солнцем в два ряда. Со стороны императорского дворца раздался металлический звук – два коротких звонких удара. Лацию они напомнили неприятные звуки парфянских литавр во время неожиданного наступления катафрактариев. Стражники снова склонились в поклоне, а римлянам, музыкантам и остальным слугам приказали опуститься на колени.

На этот раз носилок не было. Краем глаза Лаций видел, что из ворот показались около двух десятков всадников. Один из них был одет в длинный халат цвета сливы, а остальные – в чёрные с жёлтыми вставками. Всадники остановились возле угла навеса, где их уже ждали губернатор Бао Ши и начальник охраны. Человек в фиолетовом халате показался Лацию знакомым: он уже где-то видел это вытянутое, с впавшими щеками лицо, острую, жёсткую бородку и прямой нос с небольшой горбинкой, такой непохожий на приплюснутые носы остальных ханьцев. Это был младший брат императрицы, Ван Ман. Чоу Ли рассказывала о нём: он был непредсказуемым и резким в высказываниях и решениях. Поэтому его стоило опасаться. Но почему он приехал вместо императора? На этот вопрос Лаций ответа не знал.

Раздалась команда «Тшии-лаай!», и все зашевелились: застучали щиты, кто-то из музыкантов задел струны, и те недовольно задребезжали, пока он быстро не прижал их рукой, рядом какой-то слуга громко чихнул и испуганно замолчал. Лукро передал команду выровнять строй, и в дальнем конце сарая, где на картинах начиналась осада города, показался фиолетовый халат с оранжевой полосой от пояса до закрытых сандалий. Брат императрицы шёл в сопровождении Бао Ши и начальника охраны, который громким голосом рассказывал ему, как всё было. Они остановились всего один раз – напротив горящих ворот. Но по выражению лица высокопоставленного посетителя было непонятно, понравилась ему эта картина или нет. Дойдя до римлян, он скрестил руки на груди и обвёл первую шеренгу внимательным взглядом. Лаций перехватил требовательный взгляд Фу Сина и кивнул музыкантам. Всё повторилось, как и с Бао Ши – музыка, пение и смыкание щитов. Однако лицо брата императрицы так и осталось неподвижным. Этим он напомнил Лацию лули-князя Тай Сина.

– Что это? – прозвучал короткий и очень неприятный вопрос гостя. Губернатор Бао Ши вздрогнул и, казалось, стал меньше ростом, начальник стражи растерянно посмотрел сначала на римлян, потом на Ван Мана, затем снова на римлян, думая, что он что-то упустил, но говорить раньше губернатора не стал.

– Да, что это? – вдруг повернулся тот к нему и посмотрел с таким наивным выражением лица, как будто сам впервые видел римлян своими глазам. Фу Син с облегчением вздохнул – теперь он мог отвечать.

– Это луома рен, жители далёкой страны. Они воевали с парфянами. Чжи Чжи купил их. Они защищали его.

– Тогда зачем они здесь? – не меняя интонации, задал второй вопрос узкобородый.

– Они очень сильные и умелые воины, – уже не так уверенно произнёс Фу Син, на зная, что говорить дальше. Видимо, у него не было больше объяснений, что делают здесь почти сто человек, сражавшиеся на стороне заклятого врага императора.

– Разве они могут чему-нибудь научить нас? У них синие лица и волосатые руки. Они выглядят, как трупы из старых могил. Чему могут научить нас эти мертвецы, Фу Син?

– А-а… я даже не знаю… – пролепетал молодой начальник охраны. Лацию было видно, как покраснело его лицо и на шее задёргалась тёмная вена.

– Мы можем научить вас держать меч, – громко и чётко произнёс он, чтобы гость понял его слова. Судя по тому, как говорил этот грозный придворный, его речь отличалась от Чоу Ли и он говорил немного по-другому. Под навесом повисло такое напряжённое молчание, что, казалось, сейчас обязательно должна разразиться гроза или кто-то должен был лишиться жизни. Видя, что все как будто окаменели, Лаций добавил: – И не только меч. Мы умеем сражаться мечом и копьём, – он опустил подбородок на грудь, чувствуя, что разорванная подкладка шлема сильно давит на затылок и надо бы снять шлем, чтобы поправить её, но…

– Он говорит на нашем языке?! Кто это? – так же резко, как и в первый раз, спросил Ван Ман, посмотрев на слуг.

– Это самый лучший воин, которого я когда-либо видел, – неожиданно громко ответил начальник стражи. Брат императрицы посмотрел на него так, как будто перед ним стоял враг и он хотел убить его своим злым, проникающим в душу взглядом.

– Позовите сюда Ю Лая! – приказал он спокойным голосом, но от его слов толпа слуг качнулась в сторону с такой силой, как будто на них налетел ураган. Все зашатались, поворачивая головы в сторону лошадей, на которых приехали Ван Ман и его люди.

– Ю Лай, Ю Лай, Ю Лай… – эхом разнеслось под крышей навеса, и в проходе показался высокий широкоплечий китаец в чёрном халате с жёлтыми вставками.

– Дайте ему меч! – приказал брат императрицы. Фу Син протянул своё оружие подошедшему воину и отошёл в сторону. Следовавший за ним слуга в чёрном халате размотал белый пояс и прижал один край носком к земле. Другой он зажал на вытянутой руке. Раздался короткий выдох, и у его ног упали четыре белых кусочка шёлка, а Ю Лай уже стоял, опёршись на меч и улыбаясь, как будто это сделал не он. И хотя он не позволял себе проявлять чувства при господине, было видно, что он полон уверенности в своём превосходстве над любым противником. Лаций услышал, как сзади с удивлением хмыкнул Зенон. Улыбка тронула его губы, и он, стараясь оставаться спокойным, сказал:

– Мы не убиваем воздух. Мы убиваем врага, – эти слова произвели на самоуверенного воина больше впечатления, чем на его господина. Он опешил не только от того, что услышал, но и от того, что варвар говорил с ним на его языке. Ю Лай что-то спросил у брата императрицы, тот кивнул в ответ, и тогда он, подойдя к Лацию, со злобой вырвал у него из рук щит. Потом бросил его на землю и разрубил одним ударом. В стороны полетели щепки и медные накладки. Щита больше не было, а на сухой, глинистой земле осталась продолговатая линия от лезвия.