Кровавый рассвет - Казаков Дмитрий Львович

Он видел тридцать шесть картинок сразу.

Обычный человек, да и маг из геданов не выдержал бы такого напряжения и сошел с ума. Но тот, кто воплотил в себе Храм Тьмы и постиг давно забытые умения орданов, Старых народов, смог сохранить связность мышления. Пусть на несколько мгновений, но этого хватило.

Ученики повторили жест наставника, бросая что-то невидимое вперед, и там, где стоял частокол и чернел перед ним ров, ударили фонтаны из комьев земли. С чудовищным гулом зашатались намертво вколоченные бревна, поползла по ним гниль. В недрах рва зачавкало, и земная плоть начала смыкаться.

В лагере императора имелись маги, и они попытались сопротивляться, но это походило на попытку сдержать наводнение с помощью заборов. Волна Тьмы смела преграды и пошла дальше, вперед…

Вихрь около Харугота исчез, кожа побледнела, а сам он упал на одно колено.

Командир сотни охраны сделал шаг вперед и увидел, что из ушей консула течет кровь.

– Что с вами, мессен? Вам помочь? – спросил он.

– Нет… – Ответ прозвучал тихо, еле различимо. – Я сам справлюсь.

Чрево рвала такая боль, будто он сам резал себя тупым ножом, в голове что-то трещало. Тьма, как обычно, взимала плату болью, и Харугот терпел, понимая, что нет иного пути.

Что никто, кроме него, не сможет сделать Алион единым…

Затем боль ослабела, и он смог подняться на ноги. Вздохнул холодный воздух, вытер с лица кровь и огляделся.

– Очень хорошо, – сказал консул. – Очень хорошо…

Магический удар уничтожил ров, остатки сгнившего частокола упали на землю, и атакующие колонны ворвались в лагерь, даже не заметив препятствия. Боевые машины оказались захваченными, и теперь войско сошлось с войском, Чернокрылые – с гвардейцами Синей Луны, орки Шахияра – с выходцами из Западной степи, таристеры – с легионерами и ополченцами…

Вот только наступавшие были готовы к такому повороту дела, а оборонявшиеся – нет.

Битва больше напоминала бестолковую свалку. Доносились полные злости и страха вопли, лязг, грохот и ржание. Знамена над полками северян неспешно двигались вперед, показывая, что наступление продолжается, но войска императора и не думали бежать.

– Наш час, – сказал Харугот, подошел к своему жеребцу и забрался в седло.

– Вы хотите идти в бой? – недоверчиво спросил командир охранной сотни.

– Конечно, клянусь Великой Бездной. Если мы проиграем, то не имеет значения, выживу я или нет.

Консул знал, что солдаты любят такие жесты со стороны полководца, и понимал, что об этом его поступке вскоре будут знать все. А еще он надеялся, что Чернокрылые не заметили, как он пошатнулся, забираясь в седло.

Заклинание отняло силы, и в теле поселилась предательская слабость.

Медленно, шагом поехал вниз по склону холма, к дороге, туда, где в клубах пыли ворочались, точно два борца, сцепившиеся армии. За Харуготом последовали охранники-Чернокрылые и примерно полутысяча хирдеров резерва под командованием Тивална ари Сарфта, молодого таристера, чьи владения лежат на севере Золотого государства, около границы с Ланийской маркой.

Ари Сарфт нагнал консула, торопливо сказал:

– Мессен, позволь нам пойти в атаку впереди! Мы сметем всех, кто осмелится встать на нашем пути!

– Сейчас важна не сила удара, а его точность, – неспешно ответил Харугот. – Так что поведу вас я.

Он чувствовал, даже знал, что после магической атаки из трех дюжин учеников в живых осталось полтора десятка, и сознание сохранили лишь пятеро. Но находились они на переднем крае битвы, и правитель Безариона мог пользоваться их глазами и ушами, как своими.

Молодой таристер поморщился, но покорно кивнул и приотстал.

– Налево, – скомандовал Харугот, когда они достигли задних рядов сражающегося войска, и вытащил меч из ножен.

Тот показался неожиданно тяжелым.

– Шпоры! – гаркнул консул, переводя жеребца с шага на рысь, а затем посылая его в галоп.

Краем глаза увидел, что его нагнали двое Чернокрылых с обнаженными клинками. Пристроились рядом, чтобы при малейшей опасности кинуться на помощь, собственными телами прикрыть господина.

Но вступить в бой они не успели. Спереди и справа донеслись полные торжества вопли, и Харугот понял, что средняя колонна, ведомая ари Форном, смяла наконец ряды легионеров. Вслед за ней качнулись вперед правая и левая, и императорские войска стали отступать.

Консул придержал коня.

– Стоять! – зычно приказал он, повернулся к знаменосцу и добавил: – Размахивай кругами – три раза!

Этот сигнал давал командирам понять, что преследовать бегущих не нужно.

– Так это что, победа? – донесся из-за спины задорный голос ари Сарфта.

– Победа. Осталось только немного подождать, и она сама упадет мне в руки, – проговорил Харугот и с неудовольствием отметил, что уголок его рта дернулся.

Вернулся нервный тик, возникавший при усталости и раздражении, с которым не могла справиться никакая магия. И порой такая мелочь способна испортить удовольствие от блестящего успеха.

В императорском лагере истошно взвыли трубы, призывая войска к немедленному отходу.

Глава 2

Хозяева пустыни

Олен открыл глаза и едва не ослеп от ударившего по зрачкам оранжевого сияния. Попробовал пошевелиться и обнаружил, что все тело саднит, и малейшее движение причиняет боль.

А еще вызывает неприятный шелест.

Прищурившись, сумел разглядеть, что вокруг громоздятся настоящие горы песка и что сам он лежит на склоне одной из них. Понял, что это солнце льет с белесоватого неба испепеляющий жар, так похожий на тот, что некогда ощущал Рендалл в кошмарных снах-видениях…

– Клянусь Селитой, – просипел Олен, с трудом ворочая пересохшим языком. – Куда это нас занесло?

– Мяу, – ответили из-за спины.

В поле зрения появился Рыжий. Огромный кот-оцилан выглядел недовольным, уши были прижаты, хвост бил по бокам. По песку ухитрялся шагать так, словно вообще ничего не весил. Под мягкими подушечками лап не сдвигалась ни единая песчинка, не оставалось ни малейшего следа.

– И ты здесь? – Олен смог встать, пошевелил руками, проверяя, все ли в порядке. – А где Харальд?

Ледяной клинок находился на месте, на поясе, Сердце Пламени – на пальце. Руки и ноги двигались нормально, ничего не было сломано. Боль шла от лица и рук, что успели обгореть на солнце. Свирепо ныли колени и локти, то ли пострадавшие во время битвы в Цантире, то ли ушибленные во время приземления.

Около того места, где лежал Рендалл, виднелся круг сплавившегося песка. Точно такой же имелся чуть в стороне, но в центре его никого не было, лишь отпечаток фигуры невысокого человека.

– Здесь я, – негромкий спокойный голос прозвучал с вершины песчаной горы, и Олен уловил шорох шагов. – Так вот каков твой мир? Не слишком гостеприимно он выглядит.

– Я вообще не уверен, что это он… не знаю, куда нас занесло…

– Но это не Вейхорн. – Харальд спустился к спутнику, и Олен вновь увидел его узкое, обманчиво молодое лицо, светлые волосы, зеленые глаза. – Воздух тут другой на вкус. Когда ты постранствуешь по мирам с мое, тоже научишься различать такие вещи.

– У нас в Алионе, – Олен дернул себя за мочку уха, пытаясь вытащить из памяти все, что знал о родном мире, – есть только одно место, где имеются пески… Это пустыня на юго-востоке. Но там мы или нет, я смогу определить только ночью, когда появятся звезды…

– Мяу! Мяу! – подал голос Рыжий, после чего встряхнулся так, что песок полетел во все стороны, и задрал хвост трубой.

– А вот твой кот, похоже, уверен, что мы там, где надо, – сказал Харальд. – До ночи долго, стоять на месте глупо. Двинемся на северо-запад?

– Давай, – согласился Рендалл.

И они пошли.

Впереди бежал оцилан, мрачно поглядывая по сторонам. За ним шагали люди. Скрипел под сапогами песок. Забравшись на вершину песчаной горы, увидели, что во все стороны, сколько хватает взгляда, простираются точно такие же – оранжевые, желтые, красноватые…