Категории
ТОП за месяц
onlinekniga.com » Проза » Русская современная проза » Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу - Николай Гайдук

Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу - Николай Гайдук

Читать онлайн Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу - Николай Гайдук

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 37
Перейти на страницу:

Жалко было покидать родимый край. Всю ночь перед отъездом не спалось. Он раззолотил костер на крутояром обском берегу. Сидел, вспоминал. Много чего приходило на память. Изумрудные покосы за рекою, – в ошеломительном разгаре лета. Осенние краснопожарища, широко и шумно бушующие в пойме, где полно осинника. Зверолютый морозяка вспоминался – птаху сшибал на лету. Но больше всего – это, конечно, весна, ледозвоны, когда он в «телогрейке на босу ногу» выбегал на этот крутояр.

Контуженая память Стародубцева хромала, но то, что касалось детства – всё было в целости и в сохранности. Помнились многие мелочи – до росинки на первом цветке, до первой, тихохонько треснувшей почки, выпускающей на волю изумрудное крыло клейкого листа. Весенние приметы вспоминались. Считалось, например, что если на реке лёд громоздится грудами – значит, будут груды хлеба. Вспоминался вешний денёк под названием «Степан-ранопашец». В этот день, на излёте апреля, когда воздух буянил настоем берёзовых соков, благодухом первоцветов и первотравья, Степан-ранопашец будто бы ходит по лугам и полям, проверяет – хорошо ли земелька оттаяла, не пора ли пахать?

«Так, может, не случайно я – Степан? И не случайно пахарем заделался? – гадал Стародубцев. – А хотел пойти в учителя. Даже бегал по льдинам за реку, в библиотеку. Однажды чуть не утонул по дурости».

Родина манила, сердце грела, и опять он думал, как хорошо бы сюда перебраться. Главное, жену уговорить. Да только вряд ли. Долю невозможно оторвать от пуповины родной земли – от старогородской области. А без неё, без Доли, он уже своей доли земной не представлял. Никого из родных у него уже не осталось на этой земле. Свою одинокость, чтобы не сказать осиротелость, Степан Солдатеич особенно жарко осознал в родных краях, когда побывал на могилах отца и матери.

Солдатей Иваныч упокоился ещё до войны – бревном перешибло на сплаве. Полмесяца промаялся в больничке и сказал, что пора ему «вниз по течению» – это его последние слова, спокойные и твёрдые слова человека, родившегося на реке и на всю жизнь привязанного к ней. А мать уже после войны скончалась, надорвавшись на бесконечной каторге под лозунгом «Всё для фронта, все для Победы». Мать не дождалась его совсем немного – земля на могилке ещё травою даже не опушилась, никаким цветочком не обзавелась. Стародубцев побродил тогда по милым берегам, хотел представить, как он останется тут жить – один, без Доли. Хотел представить – и не мог.

Последняя ночь побледнела – распахнулись родные просторы. И взгляд его стал утекать по реке – всё дальше и дальше. И вот уже он видел совсем невидимое – так ему казалось. Он видел кондовое, от непогоды и времени потемневшее божелесье – приют старообрядцев. Видел трёх могучих краснощёких братьев, словно трёх богатырей в домотканых чёрных косоворотках. Каждый из этих парней – хоть с ружьём, хоть с голыми руками – смело ходил на медведя. Но идти на войну в сорок первом они отказались – вера не позволяет. Рыжебородых здоровяков силком хотели взять на притужальник, да только где там – из божелесья они сбежали в такую глушь, в такое чертолесье, куда при хорошей летней погоде и зверь не сунется, и пчела за медоносом не залетит, а зимою там до бровей поднимается «мягкая рухлядь» непролазных снегов.

Интересно было бы теперь бородатых братьев повстречать, в глаза им посмотреть, спросить, как они поживают, не мучит ли их совесть за то, что другие пошли под пули? Но спросить, похоже, некого уже. Старики в деревне сказали Солдатеичу, будто все три брата друг за дружкой полегли под могучими своими восьмиконечными крестами – только такие кресты признавали поборники старой веры. Такие кресты охотники встречали в глухоманной тайге. Старики, суеверно крестясь, говорили, что трёх бородачей покарала природа-матушка. Одного придавило лесиной во время шального бурелома. Второго молния ужалила во время ливня. А третий ухнул в ледяную полынью, шагая по стеклянному стрежню, ещё не окрепшему. Откуда это было известно старикам? Кресты – крестами, да только мало ли кто там лежит. И всё же Стародубцев почему-то верил старикам. «Мы думаем, что Бог видит нас сверху, а Он видит нас изнутри! – говорили ему старики. – Не захотели эти рыжебородые защищать Расею, вот Господь и прибрал…»

Может быть, и так. А может быть, и нет.

Солнце, прожигая шерстину серых туч и облаков, подрастало над тайгою, стаскивало драные тени с перевалов. Солнечным золотом дрожал упругий стрежень. Самородками в грязи вспыхивали старицы, протоки, мочажины.

Становилось ещё светлей и задумчивый взгляд Солдатеича утекал по реке ещё дальше – туда, где вздымается крутолобый берег Иртыша, самого главного притока Оби. Где-то там во времена теперь уже былинные красовалось Кучумово городище, город Искер, столица Сибирского ханства, всесильного и всемогущего. Именно туда, на крутолобый берег Иртыша, нагрянула дружина казаков – отчаянно-разгульная ватага Ермака. Именно там раздались воинственные клики: «Господи! Помози рабам твоим!» И загремело огнестрельное русское оружие, зазвенели сабли ермаковцев. И закипела вода под берегом, обагряясь кровью казачьей и татарской, обжигаясь калёными пулями и свистящими стрелами.

И там, среди могучих казаков, был тот, который звался – Стародуб. Человек волевой, непреклонный. Глаза у него полыхали, как выстрел. Чёрный куст бородищи лежал на груди. Золотой полумесяц казацкой серьги в правом ухе горел. Хмуробровье буйно срослось на переносице. Жилистый кулак его – одним ударом в лоб – запросто мог жеребца ухайдакать.

После покорения Сибири и после многих других боевых приключений этот забубённый Стародуб остепенился и где-то на просторном светлом берегу или в тёмной тайге забабахал домину, женился, детей настрогал из какого-то старого дуба – и пошло по земле Стародубцево племя.

Так оно было, нет ли – никто теперь точно не скажет. Но, в общем и целом, – примерно так. Казачий крепкий корень, казачью кровь – это Солдатеич невольно ощущал в своей судьбе. Казачья кровь была в нём как золотые угли, которые тихо-мирно мерцают и теплятся до поры, до времени. А как только ветер чуточек всполохнётся – опасность придёт и отвагу востребует – золотое пламя одномахом встанет на дыбы, опаляя все тело, всю душу, призывая к бою, к защите рубежей.

3

Вернувшись в Миролюбиху, он продолжал тосковать по сибирским просторам, по широкому и звонкому разгулу ледоходов, похожих на ледовое побоище. И вдруг однажды в голову пришло – на Чудское озеро засобирался.

Когда погода мало-мало развесеннилась, Гомоюн приехал на тот берег, где случилось когда-то настоящее, в историю вошедшее ледовое побоище.

Побродив по берегу, он заприметил пёстро одетую кучку людей с фотоаппаратами наизготовку – городская экскурсия. Стародубцев незаметно пристроился к этим весёлым, беззаботным ротозеям, стал внимательно слушать какого-то очкастого и довольно-таки языкастого эрудита:

– Битва здесь произошла 5 апреля 1242 года между старогородцами и владимирцами под предводительством Александра Невского с одной стороны, и войском Ливонского ордена с другой…

– Погоди, мне что-то невдомёк, – смущённо признавался Гомоюн. – Это что же выходит? Русские люди между собою, что ли, тут мордовались? Ты говоришь: старгородцы и эти, владимирки, или как их?

Молодой эрудит улыбнулся. Поправил очочки.

– Русь была тогда поделена на удельные княжества. Владимирцы – это Северо-Восточная Русь. Территория Великого княжества Владимирского.

– Ну? – Солдатеич не мог осмыслить. – Так они между собою бились? Или как тут всё произошло?

Не зная, как лучше – покороче и вразумительней – ответить, паренёк сказал то, что обычно говорит в конце экскурсии:

– 18 апреля – День воинской славы России. День победы русских воинов над немецкими рыцарями.

– Ага, теперь понятно, – отходя от очкарика, пробормотал Стародубцев. – А то всех в одну кучу свалил.

В тот день он долго, медленно и вдумчиво прохаживался по берегу Чудского озера. Заострившимся взором вприщурку смотрел на Вороний камень, остров, напротив которого на юго-восточном берегу Александр Невский расположил когда-то русскую рать. Низкие тучи косматым нахрапом плыли по-над озером, словно бы скрывая картину бывшей битвы – боевой порядок крестоносцев, именуемый клином или «великой свиньёй». Деревья, точно древние хоругви, трепетали за спиной на берегу. Стародубцев нервно курил и думал: «И тогда, в 1240 году, немецкие рыцари, сволочи, зарились на русскую землю, и в 1941 опять! И тогда этим рыцарям надавали по рылу, и теперь накостыляли, будь здоров. А им, заразам, всё никак неймётся. Всё прут и прут великою свиньёй. Да это что ж такое? Что за свинство?»

Отвлекаясь от печальной философии, Гомоюн переключался на географию. Размеры Чудского озера не особо впечатляли сибиряка, в детстве побывавшего в районе Обской губы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 37
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу - Николай Гайдук.
Комментарии