Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как твое имя?
— Жасмен, мисси!
Флорис и Адриан улыбнулись. Речь этих молодцов чрезвычайно им нравилась. Молодые дворяне с любопытством открывали для себя колонию с ее колоритными жителями. Версаль остался далеко позади.
— Отлично, Цицерон и Жасмен, найдите тележку и погрузите в нее наши сундуки и баулы. Отвезите их на постоялый двор «Серебряный лев»… Знаете такое место?
— А как же, мисси!
— Прекрасно, получите по два экю, когда доставите багаж, — пообещал Адриан.
Ослепленные таким «богатством», негры ревностно приступили к делу. Флорис и Адриан задержались на несколько минут, чтобы понаблюдать за ними. Цицерон и Жасмен трудились не покладая рук, и молодые дворяне, успокоившись за судьбу своих вещей, вместе с Федором и Ли Каном вошли в здание управы, где уже толпилось множество людей. Знакомые приветствовали друг друга, кое-где вспыхивала перебранка, стоял невообразимый гам. Солдаты ожидали здесь распоряжений, мирные индейцы толковали о своих делах со служащими конторы, мелкие фермеры пытались сбыть урожай маиса, поденные рабочие, горя желанием поскорее вернуться в кабак, обговаривали условия найма, работорговцы обменивались новостями о новых партиях эбенового дерева, матросы заключали соглашение с капитанами кораблей или, напротив, получали расчет. Богатые плантаторы привозили на продажу индиго и сахарный тростник, а знатные господа вроде Флориса с Адрианом подыскивали себе управляющего или какую-нибудь толстуху-рабыню на роль экономки. Чего только не было в порту, но больше всего бродило тут белых женщин весьма сомнительной добродетели.
Именно такая, роскошного вида особа с еле уловимой примесью индейской крови подошла к Флорису.
— Что ищешь, господин хороший? Для тебя бесплатно будет!
Приглашение звучало вполне откровенно, и Флорис не мог этого не оценить. Он внимательно посмотрел на метиску — та и в самом деле выглядела очень привлекательно. Черные глаза ее неотрывно смотрели на молодого дворянина, а алые пухлые губы раскрылись в улыбке, обнажая белоснежные зубы. Флорис вежливо приподнял треуголку и поклонился красотке, напомнившей ему Прекрасную Розу, королеву Царства нищих на Новом мосту.
— Весьма польщен, моя милая, но сейчас я, к несчастью, занят. Надо уладить кое-какие дела, лошадей подковать, снять дом…
— На здоровье, монсеньор, но я от своих слов не отказываюсь. Коли передумаешь, заходи к мадам Гобаль на Орлеанской улице, за собором, спроси Карлотту…
Девка, повернувшись на каблуках, двинулась своей дорогой, подметая шелковыми юбками пыль. Флориса внезапно озарило, и он бросился за ней вдогонку.
— Милая моя, вы тут, наверное, всех знаете… Может, кто-нибудь говорил вам о «Красавице из Луизианы»?
Карлотта прищурилась, словно пытаясь проникнуть в мысли молодого человека. А тот непринужденно пояснил:
— Мы разыскиваем этот корабль, потому что на нем находилась одна из наших кузин… Ей уже давно следовало бы быть здесь, ведь она отплыла из Бордо за два месяца до нас…
— А в управе ты спрашивал? — осведомилась Карлотта.
— Конечно, но там ничего не знают! Опасаются кораблекрушения…
Флорис говорил почти безразлично. Прежде чем уйти, метиска еще раз пронзительно взглянула на него.
— Приходи сегодня после полуночи, монсеньор… Возможно, я что-нибудь разузнаю!
Флорис повернулся, высматривая Адриана. Тот о чем-то жарко толковал с незнакомым матросом. Флорис очень хорошо понимал, отчего так волнуется брат. Вернулись Федор и Ли Кан, ведя в поводу четырех лошадей. Рыжая кобыла уже не хромала. Успокоившись на сей счет, Флорис устремил взор на сине-зеленые воды Миссисипи.
Из Иллинойса спускались загруженные до самых бортов шлюпы. Лодочники с бронзовыми от загара руками во все горло распевали песню нового моста, и Флорис с некоторой грустью слушал знакомую мелодию с изменившимися словами:
В прекрасный край, на Миссисипи,Девчонки едут из Парижа, за нимиПарни всей гурьбой…
А в ушах Флориса все еще звучали истинные слова песни:
Ворье и шлюхи из ПарижаВ колонию бегут гурьбой…
Внезапно его сердце гулко забилось. Он сам не знал почему, но Луизиана напомнила ему Украину — Украину, где он едва не стал царем мятежных казаков… «Здесь солнце светит ярче, а земля родит больше! Сердце же казаков крепче стали!» Да, именно так говорил гетман Саратов, крестный Флориса. Но в Луизиане, если не считать Федора, казаков и в помине не было. Флорис вздохнул.
— Здравствуйте, господин де Портжуа! Предаетесь размышлениям? Тпру! Тпру!
Этот возглас вернул Флориса на землю. Мари-Бланш Шьендель де Понтальба правила тяжелой повозкой. За ее спиной сидели на мешках с хлопком рабы. Лицо молодой женщины было скрыто от солнца полями широкой шляпы. Рыжие кудри рассыпались по плечам. На губах Флориса появилась улыбка. Мари-Бланш была очаровательна.
— Мое почтение, мадам! Вы преобразились в прелестного возчика!
— Мне надо сбыть хлопок, сударь… Моя плантация находится в нескольких лье отсюда, а управляться теперь приходится самой…
Флорис подошел к повозке. Мари-Бланш вдруг наклонилась к молодому дворянину.
— Всего три лье, сударь, по дороге к протоку Сен-Жан! Я каждый вечер играю на клавесине. Приезжайте в одиннадцать…
Флорис мысленно прикинул время. Рыжая кобыла отличалась резвостью, но летать, подобно Пегасу, все же не могла. Поймав на лету руку очаровательной вдовы, он прикоснулся губами к ее пальцам.
— Жестоко заставлять меня ждать до одиннадцати, мадам… с вашего позволения я приеду в десять…
Мари-Бланш рассмеялась, напустив на себя простодушный вид.
— Позволяю, сударь, позволяю… Приезжайте вместе с графом де Вильнев… Кажется, Жольетта де ла Бюисоньер собиралась заглянуть ко мне сегодня… Но, но!
Виконтесса щелкнула кнутом. Флорис хлопнул по крупу одну из впряженных в повозку лошадей, а затем приподнял треуголку.
— Мадам, я совершенно счастлив, клавесин — это моя страсть!
С набережной послышались возбужденные крики. Люди бежали к берегу. Вдали показались мачты корабля.
— «Луара», «Луара»!
Флорис поспешно подошел к Адриану. На судне спускали паруса. Корабль медленно поднимался по Миссисипи. Лоцманы измеряли глубину, выверяя курс.
— Что-нибудь узнал? — спросил Адриан, не отрывая глаз от приближающейся «Луары».
Флорис пожал плечами.
— Ничего! Правда, нас обоих сегодня вечером пригласили к виконтессе… А ты что-нибудь выведал у этого матроса?
— Тоже ничего… Он никогда не слышал о «Красавице из Луизианы».
Флорис, не в силах скрыть разочарование и досаду, отвернулся. В толпе медленно двигалась роскошная карета, перед которой шествовали рабы.
— Пропустите! Дорогу его превосходительству! Расступитесь!
Губернатор направлялся к пристани, видимо, желая встретить какую-то важную персону, прибывшую в Новый Орлеан на борту «Луары».
— Здравствуйте, господа… Какая невыносимая жара! А, господин де Вильнев! День добрый… Ну и ночку мы пережили!
Маркиз де Водрей дружески взял Адриана под руку. Молодой дворянин тут же ощутил завистливые взгляды сопровождавших губернатора господ.
— Ах, мой дорогой, — заговорил он, скорбно улыбаясь, — если бы в Версале знали, скольких трудов стоит управление колонией… Представьте себе, всего несколько лет назад, во времена моего предшественника, дражайшего господина де Бьенвиля, корабли должны были бросать якорь в дельте… а нам удалось сделать реку судоходной, и в Новом Орлеане появился свой порт. Жизнь в Луизиане кипит, мой дорогой… Колония процветает, но никто, никто ведь не расскажет об этом его величеству!
Адриан поклонился, догадавшись, чего ждет губернатор.
— Не сомневайтесь, ваше превосходительство, по возвращении в Версаль мы с братом детально доложим его величеству о выдающихся деяниях, совершенных вами в Луизиане!
Багровое лицо губернатора озарилось улыбкой признательности.
— Мне рассказывали о вас много хорошего, господин де Вильнев, и теперь я вижу, что меня не ввели в заблуждение… Знаете что? Пойдемте в тень… О Боже, какая жара!
Пока Адриан беседовал с губернатором, Флорис подошел поближе к карете. Маркиза де Водрей обмахивалась веером, благосклонно принимая льстивые уверения многочисленных дворян, окруживших ее. Среди последних Флорис узнал шевалье Гаэтана д’Артагета и барона Попюлюса де Проте — тех самых, что помогали ему тушить пожар. Оба напропалую любезничали с губернаторшей.
— Клянусь замком моих предков, госпожа маркиза, чикачи[3] подберутся к вам только через мой труп!
— Черт возьми, д’Артагет, вы накаркаете! — воскликнул Попюлюс, невольно расхохотавшись, и его примеру последовали остальные дворяне.
