Тайная жизнь Дилана Бладлесса - Маргарита Петрюкова

– Какого чёрта это было, Дил?

– Ты видел драку в фан-зоне? – устало поднимаю веки.

– Видел, – кивает гитарист.

– И стоял на сцене так, словно ничего не происходит?

– Ты тоже!

– По-твоему, я должен был посеять панику среди зрителей?

– Попросил бы их остановиться, ты же фронтмен, – последнее слово из его уст прозвучало прямо-таки оскорбительно. – Вместо этого ты свалил. Оставил нас стоять там, как идиотов. Позволь напомнить, что кроме этой кучки отморозков, на тебя смотрела толпа в несколько тысяч человек. И ты вот так вот свалил!

– Мне было нехорошо.

– Последнее время тебе всегда нехорошо, – говорит Майк, и я замечаю в его взгляде что-то, чего не видел раньше.

Отворачиваюсь, вздыхаю:

– Ты не понимаешь.

– Ну конечно, куда мне, – сарказм гитариста мне неприятен.

– Что за шум, а драки нет? – влетает Джей. – Дил, ты чего ретировался так быстро?

– Разве этого мы хотели?

Ударник смотрит на меня, потом на Майка, который всем своим видом говорит: «Эта песня хороша, начинай сначала». Никогда не думал, что Майк может быть таким злым. Майк, которого я знаю с детства, у которого большие, как у героев аниме, карие глаза. Который и мухи не обидит. Мой Майк. Сейчас стоит и ранит меня в самое сердце.

– Чего хотели, Дил? – наклоняется ко мне Джей.

– Когда собирали группу, разве мы хотели видеть мордобой в зале? Этому учат наши песни? Лица бить друг другу? Ненавидеть? Если это так, то я не хочу продолжать.

– Дил, – только и говорит ударник.

– Брось, – с напускным равнодушием отмахивается Майк. – Ну подрались парни, с кем не бывает.

– Думаешь, я из-за одного этого случая распереживался? Первая драка, по-твоему? Первый случай свинского отношения людей друг к другу? Предательства? Отнюдь! Я вижу это все на каждом шагу! И мне больно от того, что наши поклонники не прислушиваются к посланию, которое несет наша музыка!

Тот закатывает глаза. Входит Дуглас, наш менеджер:

– Ребята, машину подадут в одиннадцать тридцать.

Киваем. Дуглас выходит. Майк семенит за ним.

Вот от таких моментов хочется отрешиться. Но даже наркотики не могут ослабить боль от того, что наши поклонники не хотят быть человечными, а моя группа отказывается меня услышать.

Глава 5

Автобус медленно катит между городами, за окном типичная унылая американская прерия. Майк спит, Лейтон и Джей ушли в Интернет, Энди смотрит в окно, изредка отвлекаясь на телефон, у меня на коленях книга, которую подарил мне один из фанатов. Мне нравится, я уже поблагодарил его за подарок в твиттере.

Если кратко, книга о том, как американская звезда модельного бизнеса отправляется в Европу, где встречает одного парня, бывшую модель, который ныне является членом террористической группировки. Он вербует главного героя к себе, и вместе они пытают людей в подвале своего шикарного дома и подкладывают бомбы в многолюдных местах. И он говорит ему, что не стоит бояться быть пойманными, ведь никто никогда не заподозрит знаменитость.

Вот оно как. Никто никогда не заподозрит знаменитость.

– Дил, ты готов к интервью? – спрашивает Дуглас.

– Какому интервью?

– У тебя сегодня интервью по поводу выхода концертного DVD.

– Ну, ты ведь знаешь, я принимаю клонопин, а он вызывает кратковременные провалы в памяти, – пытаюсь пошутить я, цитируя героя этой самой книги.

– Ты уж разберись со своей памятью и, ради всего святого, подготовься к интервью, – ворчит менеджер.

На остановке между городами к нам присоединяется девушка, местный организатор, представляется, приветствует музыкантов, смотрит на Дугласа.

– Дуг, менеджер, – протягивает он руку, косится на меня и прибавляет. – Но иногда исполняю роль няньки.

Девушка садится, вынимает из сумки какие-то бумаги, распечатанные на черновиках, изучает их. Я возвращаюсь к чтению.

Очень хорошо помню наше первое шоу. Мы играли в каком-то маленьком клубе, на концерте-сборной солянке, где, кроме нас, выступали ещё несколько групп перед аудиторией в тридцать человек.

Наблюдая, как публика без энтузиазма принимает другие коллективы, я очень волновался, но вида не подавал. Сложно играть без поддержки зрителей, хотя сравнивать было не с чем.

Мы не пили перед выходом на сцену, боясь облажаться. И с тех пор это стало доброй традицией – ни капли, пока не выполним свою работу на отлично.

Наш кейтеринг-райдер включает в себя много наименований спиртного, но до выступления мы к ним не прикасаемся. Джей обычно берет с собой на сцену пару бутылок пива, и это его потолок. Остальное мы употребляем после.

Однажды мы играли с нашими хорошими друзьями, канадской группой, с музыкантами которой познакомились на одном из фестивалей. Они пили как в России. Мы во все глаза смотрели, как эти ребята вливают в себя водку стакан за стаканом, а потом запивают это виски с колой.

– Как вы собираетесь играть в таком состоянии? – не выдержал я.

– С закрытыми глазами! – ответил их гитарист, опустошил очередной стакан и с расстояния в несколько метров отправил его чётко в мусорный бак.

– Что такое, Дил? – поинтересовался их вокалист, перехватив мой поражённый взгляд. – Удивляешься, как он попал? Я говорю тебе, выпей с нами, и ты станешь видеть яснее.

Тут он споткнулся о лежавший на полу шнур и, чтобы удержаться на ногах, вынужден был схватиться за моё плечо.

Я до сих пор не могу объяснить, что именно почувствовал в тот момент. Больше всего это было похоже на жалость, граничащую с отвращением. Но почему? С каких пор я стал таким пуританином?

– По стаканчику, Дил? – его лицо было в нескольких сантиметрах от моего, глаза блестели.

– Нет, Бен, спасибо, – я постарался помочь ему принять вертикальное положение, борясь со странными мыслями, внезапно посетившими меня. – После шоу.

Они отправились на сцену, и я вышел посмотреть, как они отыграют свой сет в таком состоянии.

К моему вящему удивлению, Бен, который несколько минут назад почти безжизненно висел на моём плече, сейчас волчком вертелся по сцене. Он был словно вихрь, движения его были так точны, а вокал так чист, что я, да и никто в зале, ни за что не подумал бы, что этот парень мертвецки пьян.

Внезапно мне стало грустно. Я, перед каждым концертом, делал в гримёрке растяжки, пил яичный коктейль и отвар из корня имбиря для голоса. А Бен в это время нажирался до чёртиков, а потом выходил на сцену и, в пьяном виде, отрабатывал так, как не мог я на трезвую голову. И по нему было видно, что его не интересует ни происходящее в зале, ни вокруг него. Человек был полностью увлечен процессом.

На одном из кейсов, стоявших у сцены, Бен оставил полупустую бутылку водки. Я повертел её в руках. Понюхал. И решил – а к чёрту всё! В несколько глотков опустошив сосуд, я вернулся в гримёрку и начал готовиться к шоу: надел кожаные штаны, подкрасил глаза, переобулся.

В гримёрку вошел Энди. Я протянул ему баллончик лака для волос. Басист прекрасно знал, что с ним делать. Он взъерошил мне волосы и начал аккуратно фиксировать колючки.

– Интимный процесс, не находишь? – Энди улыбается.

Я подмигиваю ему в зеркало.

– Готово, – через несколько минут заявляет он.

Я доволен результатом, благодарю его, и мы вместе идем досматривать выступление наших друзей. Полбутылки водки, которую я залпом осушил, дают о себе знать. Я восхищаюсь Беном.

Публика ликует, стробоскопы ослепляют, в клубе душно, но это только придает шоу остроты. А я восхищаюсь Беном.

Подходит Дуглас:

– Готовы?

Мы киваем, и он исчезает в гримёрках. Я уже говорил, что восхищаюсь Беном?

Чувствую, что пьян. Поднимаюсь по ступенькам на сцену, менеджер светит мне под ноги фонариком. В ушах шумит, и я не понимаю, то ли это от спиртного, то ли толпа гудит, словно рой пчел.

Как только я появляюсь в свете прожекторов, зал взрывается криком. Приветствую зрителей, эффектным движением откидываю волосы со лба, Джей за моей спиной начинает выстукивать ритм, ребята вступают с гитарами, я начинаю петь. Сотни голосов в зале подхватывают слова. Перед припевом я замолкаю, ибо рот, после выпитого, начал неправильно наполняться слюной, сплевываю, а толпа продолжает петь. Обожаю это чувство. Они знают каждое слово, которое написал я.

И тут у меня словно открывается второе дыхание. Я начинаю видеть яснее. Воздух, несмотря на дымовые пушки, кажется кристально чистым. Таким чистым, что я отчётливо могу разглядеть каждое лицо в толпе. Я хочу слышать, как они поют, выдергиваю ушной мониторинг и меня словно отбрасывает назад звуковой волной, исходящей из зала. Вихрем несусь по сцене, задеваю гриф гитары Энди, он сбивается, звук неприятный, но никто не обращает на него внимания. Мы продолжаем.

Когда я ухожу со сцены, с меня ручьями льется пот. Макияж размазан, тонкая футболка прилипла к телу. Но Дуглас не ждёт у гримёрок, чтобы подать мне полотенце. Я слышу, как он ругается с кем-то в соседней комнате. Кажется, весь алкоголь вышел вместе с потом через поры, я снова свеж и готов выпить всё то, что приготовлено на «послеконцерта».