Нибелунги. История любви и ненависти - Ольга Крючкова

Зиглинда давно замечала на себе пламенные взоры советника, однако не торопилась упасть в его объятия. Смыслом жизни королевы был, прежде всего, долг перед мужем, сыном, придворными, своими подданными. Но когда Зигмунд окончательно перебрался в латифундию, она не выдержала: обида и отчаяние заполнили её сердце. Она уже сама, призрев приличия, собиралась отправиться к советнику. Но тот опередил королеву.

Поздним весенним вечером Иннокентий без приглашения пришёл в покои королевы, и она с радостью приняла его. Советник решил отбросить все светские формальности.

– Моя королева, – начал Иннокентий решительно. – Хоть во мне и течёт часть римской крови, и я умею говорить велеречиво подобно римским сановникам, всё же… – он невольно запнулся. Королева, сидевшая в кресле подле пылавшего очага, прекрасно поняла, о чём пойдёт речь. Она не торопила советника, молча взирая на него, стараясь придать своему взгляду нежность.

Иннокентий перевёл дух и продолжил:

– Я буду говорить без обиняков, мой королева. Вы хороши собой, в полном расцвете лет… Знатные мужчины желают вас…

– Возможно… – мягко произнесла она. – Однако король, мой супруг, возжелал другую женщину. Он оставил меня, наконец, столицу, государственные дела ради наложницы. Хорошо, что сын этого не видит…

– Да, моя королева! – с готовностью подтвердил советник. – И я хочу признаться вам… – невольно он опустил взор, но затем страстно воззрился на Зиглинду. – Я хочу признаться, что безумно желаю вас!

Уста королева тронула лёгкая улыбка.

– Подойди ко мне… – произнесла она.

Иннокентий буквально ринулся к королеве и упал к её ногам.

– Я буду вашим преданным рабом… – прошептал он, обнимая ноги Зиглинды.

– Не сомневаюсь… – ответила та.

…Вот уже несколько месяцев минуло, как король пребывал в латифундии, а Зиглинда – в объятиях советника. Но, не смотря на то, что Иннокентий, наконец, овладел первой женщиной королевства, ему приходилось, отнюдь, нелегко. На его плечи легла тяжёлая ноша – управление государством. Фактически Иннокентий стал негласным регентом. Королеву же вполне устраивало такое положение дел. Она доверяла Иннокентию, пребывая в уверенности, что тот будет верно служить на благо Фризии. К тому же она вынашивала планы передачи власти своему сыну ещё при жизни короля. И надеялась на его скорейшее возвращение из Бургундии. Впрочем, Зигмунд, утомлённый государственными заботами, и сам желал возложить корону на голову принца. После чего окончательно удалиться от дел и вовсе не покидать латифундии.

…Иннокентий подписывал очередной документ, когда в окно его кабинета влетел белоснежный голубь и сел прямо перед ним на стол. Советник невольно отпрянул.

– Славная птичка… Неужели вести от Галлия? – он протянул руку к голубю, тот послушно приблизился и, вцепившись коготками за рукав, расположился на запястье советника.

Именно Иннокентий предложил Галлию обмениваться сведениями именно таким испытанным римским способом. Он хорошо изучил труды учёных римских мужей и знал, что во время войн за многочисленными легионами следовала так называемая почтовая служба. Специально обученные люди везли голубей в клетках, ухаживали за птицами, а при необходимости отправляли сообщения в метрополию. Много лет назад советник закал партию таких обученных птичек в Медиолануме. Голуби быстро адоптировались в новых условиях и стали незаменимыми помощниками Галлия.

Иннокентий снял с лапки голубя послание, развернул тонкий пергамент и прочитал:

– Саксы намерены заключить союз с данами и в ближайшее время вторгнутся во Фризию и Бургундию.

Сообщение озадачило советника. Он машинально поставил перед голубем мисочку с водой и насыпал зёрен…

– Война… М-да… Как не кстати… Впрочем, война есть продолжение политики, но другими средствами. – Рассуждал советник, стоя подле окна. – Значит, надо подумать, как её избежать…

– Иннокентий… – послышался голос королевы. Советник машинально обернулся: перед ним стояла Зиглинда. Она была прекрасна: её волосы, уложенные в косы, обвивавшие голову, усыпанные жемчугами, выглядели изумительно, а голубые глаза излучали блеск. Ярко-синяя туника с богатой вышивкой, как нельзя лучше оттеняла их и предавала глубину моря.

– Ты явно чем-то озабочен, – тотчас заметила королева.

– Да… – признался советник. – Я получил донесение из Саксонии с голубиной почтой… Ярл саксов намеревается совместно с данами вторгнуться в пределы Фризии.

– Великий Логос! – воскликнула Зиглинда. – Что же делать?! Король потерял интерес к государственным делам! Он не сможет противостоять вторжению! Надо срочно отправить гонца к Зигфриду!

– Разумеется… Гонца я отправлю… Пусть бургунды готовятся к войне… Именно они примут на себя удар.

Зиглинда удивлённо воззрилась на советника.

– Что ты задумал? У тебя есть некий план?

– Есть… Думаю, что следует отправить в Сахен-Анхельт послов с дорогими подарками. Худой мир лучше хорошей войны.

Королева неспешно прошлась по кабинету и остановилась около окна. Свежий августовский ветерок, набежавший с Рейна, обдувал её лицо.

– Я прикажу камерарию выбрать из королевской сокровищницы подарки для ярла… – произнесла она.

Иннокентий по тону королевы понял: она что-то задумала.

– И… Вы хотите присовокупить к подаркам нечто необычное? – осторожно поинтересовался он.

– М-да… – загадочно улыбнулась та в ответ. – Но для начала я навещу камерария…

Латифундия, построенная на римский манер, на которой пребывал Зигмунд, располагалась недалеко от столицы и в случае необходимости гонец, посланный советником, мог быстро передать послание и вернуться обратно.

Однако Иннокентий медлил. Его снедало любопытство: что же задумала королева? О, эта женщина просто так ничего не делала! Её поступки и речи всегда таили в себе определённый смысл. И советник не раз в этом убеждался.

Действительно Зиглинда встретилась с камерарием, хранителем королевской сокровищницы, поделилась придворными новостями, однако опустив свою осведомлённость о готовящемся вторжении со стороны саксов и данов. Мало ли что… Как говорится: на каждый роток не накинешь платок. Камерарий не имел привычки задавать лишних вопросов и тотчас по велению своей госпожи проследовал в сокровищницу, отворив её массивную дверь огромным старинным ключом.

В сокровищнице царила темнота. Камерарий зажёг факелы, скудный свет осветил множество окованных железом сундуков. Стояли среди них и сундуки, найденные Зигфридом в лесу. Правда большую часть сокровищ принц потратил на свои нужды, в частности облачение и подарки дому Нибелунгов. Но и без них королевская сокровищница выглядела внушительно. На протяжении нескольких столетий династия Вёльсунгов пополняла её, причём, весьма успешно.