Король и Каролинка - Максим Солохин

-- Не православный, -- заявил Волк.

-- Почему это?

-- Потому что воображаемый. А воображение -- это ложь.

-- Почему -- воображаемый? -- возмутился я. -- Очень даже настоящий.

И топнул ногой в доказательство. Проснулся. Немедленно разбудил Маму и пожаловался ей на Волка.

-- Спи, малыш, -- сказала Мама. -- Этот храм тебе приснился. Он и правда ненастоящий.

-- Значит, Волк не соврал? -- усомнился я. Мне-то хотелось, чтобы Мама разоблачила Волка. Но Мама не разоблачила, а подтвердила показания Волка, и это мне не понравилось.

Я уснул опять. И увидел второй магический сон.

Теперь Храм был уже вдалеке и нечеткий, размытый. Я даже не уверен, был ли на нем Крест. Но самое удивительное -- теперь я отчетливо ЗНАЛ, ЧТО Я СПЛЮ. Потом мне объяснили, что это первая ступенька магического сна -- когда человек во сне знает, что это сон.

Увидев Волка, я ничуть не удивился.

-- Ну и что, -- сказал я. -- Это сон. Только сон. Здесь ВСЕ ненастоящее.

-- Глупенький, -- Волк осклабился. -- А там-то, там-то СКАЗКА!

-- Ну, и что? -- не понял я.

-- В сказке тоже ВСЕ ненастоящее. Там лишь видимость Храма, лишь видимость иконы, лишь видимость...

Тут сон стал совсем нечетким, туманным. И под змеиный шелест "лишь видимость... видимость..." я как-то медленно выплыл из сна в реальность. А по пробуждении обнаружилось, что я горько плачу.

Встревоженная Мама вскочила с постели и принялась меня утешать.

Я пересказал ей свое видение.

-- Ну, и что же, что видимость, -- сказала она. -- Икона и есть видимость. Икона -- это образ, изображение. Какая разница, во сне или наяву.

Тут-то я и рассказал ей про иконы в первом сне.

-- Может, это был вещий сон, -- сказала Мама. -- Изображение иконы -- это тоже икона. Кто сказал, что воображение -- это обязательно ложь? Воображение может быть и истиной. Там были настоящие иконы! Значит, это, может быть, был настоящий Храм.

-- Значит, Волк все-таки соврал?

-- Конечно, -- сказала Мама. -- Там же были иконы.

Эта мысль меня утешила. И я уснул.

И увидел третий магический сон. Я знал, что это сон. Я как будто убегал от Волка, прячась в каких-то развалинах, и мне было как будто страшновато, но на самом деле мне было не очень страшно -- ведь я знал, что это всего лишь сон. Захочу -- и проснусь.

Волк загнал меня в угол.

-- Я тебя не боюсь, -- сказал я Волку. -- Ты ненастоящий. Ты -- видимость, -- сказал я.

И вдруг я начал безобразно дразниться, кривляться, шипя по-змеиному:

-- Ты лишь видимость! Видимость...

Меня опьяняло чувство неуязвимости. Захочу -- и проснусь, и сон растает. Я вдруг подумал во сне, что могу делать что угодно, как угодно грешить -- все лишь видимость, видимость...

-- А если я тебя съем? -- сказал Волк беззлобно.

-- Попробуй, Видимость, -- сказал я нагло. И тогда Волк прошептал:

-- А сами вы что едите? -- Одну только видимость, видимость...

И растаял.

Я проснулся с ощущением победы. И долго не задумывался над последними словами Волка. Мало ли что сболтнул старый демон. А что в виде Волка мне явился демон -- это было ясно и без маминых объяснений.

Но во время литургии, на ближайшей службе в Храме, меня вдруг пронзила мысль: я вдруг понял последний подлый намек демона. Он намекал на Причастие. Я же живу в сказке -- так ЧТО же мы едим? Может ли в сказке быть Тело Христово и Кровь Христова?!

Эта мысль меня так потрясла, что я даже до сих пор не решился никому задать вопрос о своем сомнении. Может ли в Сказке быть Тело Христово? А если не может, то может ли быть в Сказке истинная Церковь? Или мы правда еретики?!

Должен признаться, что я до сего дня так и не нашел ответа на этот волчий вопрос. Я предпочел до поры, до времени позабыть его. Просто позабыть. Но с этого дня у меня появилось странное для сказочного мальчика желание каким-нибудь образом пробраться в реальную реальность. Потрогать руками, понюхать, прикоснуться губами к настоящему, невыдуманному, Богом созданному миру.

О видении

Однако не думайте, будто из-за семейных раздоров и психических травм я рос несчастным, был неполноценным. Вы плохо знаете моего Папу! Вот уж кто умеет извлекать пользу из любых неприятностей.

Мне порой кажется, что за фасадом "семейных проблем" у Папы скрывалась какая-то особая систематическая политика моего воспитания. Он мастерски использовал любые травматические ситуации, чтобы научить меня видеть оборотную сторону жизни. Не пугаться ее, а внимательно и холодно изучать. Так сказать, знать врага в лицо. Впрочем, скорее всего, это у Папы выходило нечаянно, бессознательно.

Теперь-то я понимаю, какую огромную роль в нашей жизни играет наша способность разумно и целенаправленно действовать, даже и не подозревая об этом. Таким способом люди, в сущности, делают в этой жизни гораздо больше, чем посредством сознательного планирования.

Папа научил меня ВИДЕТЬ бессознательное. И мне никак не обойти стороной эту трудную тему. Иначе все, что случилось между мной и Настей, так и останется неосознанным. А я бы не хотел тупо загипнотизировать читателя своей притчей. Моя цель противоположная.

Папа научил меня ВИДЕТЬ не без мой воли. Будучи еще совсем малышом, я не раз просил Папу, чтобы он научил меня наводить на людей транс, но он отвечал, что мне рано этим заниматься.

-- Третий закон Ньютона знаешь?

-- Нет.

-- Вот выучишь, -- тогда и поговорим, -- шутил Папа.

Чтобы научиться наводить транс, я специально выучил законы Ньютона, когда мне было всего девять лет.

-- Действие равно противодействию, -- сказал я. -- Ну и что? Что это значит?

-- Это значит, что когда наводишь транс, -- сказал Папа серьезно, -- частенько и сам входишь в транс. Да всегда входишь хотя бы в какой-то мере. А ты пока маленький, для тебя это может быть по-настоящему опасно. У тебя еще "я" неустойчивое.

-- А вот ты же вводишь меня в транс.

-- Я твой отец. И я разбираюсь во всем этом. И вообще, нормальный ребенок в общении со своими родителями практически всегда в трансе. Пока младенец.

-- А я ведь не младенец.

-- Для меня ты еще долго будешь младенец, -- Папа улыбнулся. -- Считай, что у тебя второе детство.

-- А когда ты меня научишь наводить транс?

-- В третьем детстве, -- сказал Папа загадочно.

-- Но я же выучил Ньютона. Хотя бы начни.

-- Давай. Давай ты вначале научишься ВИДЕТЬ.

-- Давай.

И я стал учиться ВИДЕТЬ.

Папа объяснил мне, что в каждом человеке живет ДВЕ разных личности.

-- На самом деле не две, а больше. Но они проявляются по очереди. А в каждый данный момент обычно -- ровно две. У себя самого этого не видно. А у другого -- видно.

-- И у меня сейчас видно две? -- спросил я.

-- И у тебя.

-- И у тебя?

-- И у меня. Только я сам у себя не вижу вторую.

-- А зачем их две? -- спросил я.

Папа засмеялся.

-- Затем, что жизнь -- штука сложная. Одна человеческая личность ее вместить не может. Ты же не Бог. Ты не можешь за всем уследить. Ты не можешь все осознать. А жить-то надо.

-- А зачем мне за всем следить? -- удивился я.

-- Тебе и не приходится следить. Это делает твоя вторая личность, скрытая. Ее называют еще "гений" или "интуиция". Если он замечает что-то важное для тебя, он сообщает твоему уму.

-- А как? Как сообщает?

-- Мысль. Тебе вдруг приходит в голову мысль.

-- Понятно. А какая у меня вторая личность?

После этого вопроса я, наверное, вошел в транс -- совершенно не помню, что Папа мне ответил.

Помню только: он объяснил мне, что когда ВИДИШЬ в человеке сразу две личности, это называется "диссоциацией". Они совсем разные!

Помню, как я спросил:

-- Сразу две? Одновременно?

-- Сразу две. А когда видишь только одну, это значит, что либо этот человек в трансе, либо ты сам в трансе -- потому и не видишь.

-- А я обычно вижу только одну. Вот ты, например. Ты один. И все.

-- А ты обычно находишься в трансе.

-- Как это?! Нет, я когда в трансе, я вообще ничего не вижу. Или не помню. А сейчас вот -- все вижу. И помню.

-- В глубоком, -- сказал Папа и дальше я опять чего-то не помню. Провал в памяти.

Дальше вроде помню, как я говорю:

-- Это на поверхности?

Что "на поверхности" -- не помню. Но эта фраза в моей памяти относится к этому разговору.

Понятно, что этот разговор ничего мне не объяснил и не прояснил. Я так ничего и не понял -- да и что я мог понять в таком нежном возрасте. Но Папа по сути дела и не ставил целью что-то объяснить. Я же не просил его объяснить мне, что такое транс и как его наводят. Я просил научить меня наводить на людей транс.

А научиться чему-то и понять как это делается -- это совсем не одно и то же. Например, когда ребенка учат ходить, ему не читают лекций по прямохождению, а просто берут за руку и ведут. Когда учат считать -- обходятся без теории чисел. А просто заставляют повторять "два, три, четыре...". Так и делал мой Папа -- когда он чему-то хотел меня научить, он часто обходился без лишних слов.