Обратно в ад (СИ) - "Amazerak"

Допрос продолжался недолго. Вася немного меня постращал, а затем отвёл в соседнее помещение тоже без окон. Комната оказалась меньше допросной раза в два. В одном углу стояла кровать, в другом — унитаз. Больше здесь не было ничего.

Оставшись наедине с самим собой, первым делом я осмотрел замок нейтрализатора. Он открывался плоским ключом, который вставлялся в прорезь в боковой части. Как вскрыть его иначе, мыслей не было. Попытался разбить браслет, но тот оказался слишком прочным.

Вскоре пришло ясное осознание, что потуги не имеют смысла, и я обессиленный шлёпнулся на жёсткий матрас. Отчаяние овладело мной. Прежде я успокаивал себя тем, что когда выберусь отсюда, тётка, палач Вася и все остальные ответят за свои действия, но надежда оказаться на свободе таяла, как снег под весенним солнцем, обнажая грязь моей внутренней боли, негодования и отчаяния.

Меня подозревали в сотрудничестве с УВР, желали получить подтверждение этому. Получат — убьют. Не получат… исход, скорее всего, будет таким же. А Николаю и дяде Гене скажут, что я — гнусный предатель, который подставил семью. И кто станет добиваться справедливости? Да никто! Сгину в безвестности оболганный и проклятый всеми.

Возможно, если расскажу про Оболенскую и ГСБ, мне поверят. Вот только вряд ли что-то поменяется. ГСБ, УВР — для рода нет разницы, и я, в любом случае, окажусь предателем в их глазах. Значит, остаётся одно: до конца придерживаться собственной версии. В пятницу ездил беседовать с учёным, который на встречу не явился, а в воскресенье ночевал у знакомой по известному адресу. Если будут спрашивать Иру, она тоже ничего не скажет, кроме того, что я искал информацию о серых зонах и обитающих там существах. Про ГСБ она не знала. Могло ли сыграть против меня то, что поведает Ира? Да всё могло обернуться против меня. Но могло и помочь: в конце концов, информация эта не касается безопасности рода, а причины, по которым я её скрыл, вполне очевидны.

Но как обстоятельства сложатся на самом деле, оставалось только гадать.

Свет погас. Изнурённый сегодняшними приключениями и головной болью, я закрыл глаза, надеясь, что сон освежит разум, и что хотя бы в сон получится сбежать от этой ужасной действительности. Но едва дрёма накинула на меня сети, как раздался резкий пронзительный вой и вновь зажёгся свет. Я вскочил, озираясь. Вой рвался из динамика над дверью. Цель его была в том, чтобы не дать мне уснуть этой ночью и свести с ума. Пытки начались.

* * *

Светлана Ярославна сидела в салоне своего лимузина, который вёз её домой. Был глубокий вечер, на улице стемнело. С Артёмом пришлось повозиться. Парень что-то скрывал, но был он упёртый, как баран, и просто так ничего выкладывать не собирался. Светлана надеялась, что Василий развяжет ему язык, хотя и велела действовать пока лишь психологическими методами. Физические в данном случае — не лучший вариант. Они — на крайний случай.

Светлана хорошо разбиралась в таких вещах ещё со времён войны. Всем известно, что драть ногти и ломать кости можно только простолюдинам. Когда речь идёт об аристократах, методы в первую очередь надо использовать «благородные».

Светлана была одной из немногих женщин в роду, которая участвовала в скандинавском конфликте в рядах объединённой дружины великого князя, куда вошло несколько малых дружин. Тогда ей только двадцать семь исполнилось — совсем молодая была. После того, как распался первый её брак, заключённый с одним из новгородских князей, Светлана вернулась в свою семью и служила в боевой дружине, а после войны — два года в СБ.

Потом был второй брак — с князем из Полоцка. И снова не сложилась семейная жизнь. Супруг скончался четыре года назад, а Светлана вместо того, чтобы, как часто принято в таких случаях, остаться в семье покойного мужа, опять вернулась в Новгород, оставив в Полоцке единственного сына.

Здесь были её дом, земля и родовое дело, за которой Светлана переживала всей душой. Семья мужа так и не стала для неё родной, она туда не вписалась, не нашла там себя. Зато тут знала, куда применить свои таланты. И применяла. Уже четыре года Светлана жила только службой. Работа в СБ и безопасность рода для неё были всем. И как человек, преданный до глубины души своему делу, она жаловала лишь тех, кто мыслит подобным образом, и ненавидела таких, у кого в приоритете нажива и личные амбиции, что по мнению Светланы, никогда до хорошего не доводило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Василий Пахомов — сотрудник, занимающийся в настоящий момент допросом Артёма — относился к первой категории. Он являлся одним из «вторых» детей Владимира Святославовича — дяди Светланы. Василий имел лишь зачатки энергии, как это бывает у «вторых», пару лет он воевал в качестве наёмника, а потом служил в СБ, доказав свою верность. Ничего, кроме как воевать и вытягивать информацию, Василий не умел, но иногда нужны и такие люди.

Артём же явно не относился к первой категории — парень был себе на уме. Относится ли ко второй, Светлана Ярославна пока понять не могла. Но, если это так, если он связался с УВР, то без сомнения, подобный человек не достоин жить на этом свете. Поэтому она и хотела разобраться в ситуации.

Зазвонил смарт, Светлана посмотрела и экран и удивилась. Звонка от Тимофея Дуплова она ждала сейчас меньше всего.

— Добрый вечер, Тимофей Трофимович, — произнесла она своим обычным деловым тоном, — по какому вопросу?

— Да вот решил позвонить, узнать, как дела, — Тимофея говорил дружелюбно и радушно. — Как там ваш новоиспечённый родственник поживает? Вы уже занялись им?

Тимофей производил впечатление эдакого добряка с широкой душой, но этой ролью, которую он играл с с завидными упорством и виртуозностью, обманываться не стоило: начальник тайного приказа был той ещё сволочью. Вся его верность великому князю строилась лишь на возможности поживиться — как раз то качество, которое Светлана больше всего презирала в людях. Но как бы она ни относилась к Тимофею, порой с ним приходилось сотрудничать. Сейчас выдался как раз такой случай, ведь именно Тимофей надоумил Светлану проверить Артёма.

— Парень у нас, — кратко ответила Светлана Ярославна. — Ведём допрос.

— Есть какие-то подвижки? Прошу прощения, что так прямо спрашиваю, но сами понимаете: дело касается всех. Всерьёз под нас копают, Светлана Ярославна. Пока только под вашу семью, но придёт время, и до других доберутся.

— Работаем. Как будут новости, я вам сообщу.

— Очень хорошо. Но если у вас ничего не получится, не обессудьте, но мы займёмся сами. Три дня. Три дня даю вам.

— Об этом уговора не было.

— Ну как же? Надо же понимать? — с дружелюбным упрёком в голосе произнёс Тимофей. — Это ведь речь идёт не только о безопасности Востряковых. Под угрозой безопасность княжества, а это — моя обязанность, не обессудьте. Да и кто вам наводку дал, а? Могу же я рассчитывать на ответную услугу? Так что через три дня передайте, пожалуйста, подозреваемого нам.

— Если парень окажется невиновен, я его отпущу. В ином случае, через три дня он — ваш, — сухо проговорила Светлана.

Эмоций она не выказала, но требование Тимофея возмутили её. Светлана Ярославна не желала выдавать Артёма. Она понимала, что у великого князя к Артёму — личные счёты. Если парень виноват, разумеется, он должен поплатиться за предательство семьи, но если нет, его следует освободить. Вот только с тайным приказом спорить — себе дороже. Это Светлана тоже прекрасно понимала.

Пока же Артём находится в подвале, следует раскрутить его по полной. Надо обыскать дом и квартиру, допросить родственников и хорошенько надавить на него самого. Прежде чем отдать его тайному приказу, Светлана хотела узнать правду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

Ветер носил взад-вперёд серые облака пыли, но я почему-то его не чувствовал. Быть может, потому что пустыня вокруг только мерещилась. Высокий мужик Вася с оттопыренными ушами и щетинистым подбородком расхаживал взад-вперёд передо мной. Эх, как здорово было бы, если б он оказался всего лишь галлюцинацией! Но нет же! Именно он тут был настоящим.