Алое и золотое - Олеся Велецкая

Ни с того, ни с сего, под влиянием чувств, она кинулась ему на предполагаемую шею. И…. утонула в его облаке эмоций, а потом что-то сильно обожгло ее. Но Шер вовремя успел сделать что-то такое, от чего внутри он стал твердым и мягким, как игрушечный медведь, набитый опилками. Но ожог Мина все же получила. Ожог у самого сердца. И хотя Шер его быстро чем-то залечил, там же, у себя внутри, на груди Мины остался шрам в виде запятой.

Эпизод 5

Тучи и люди

Рассшнуровав рубашку, и уже совсем не стесняясь Шера, она горько-горько плакала, — Кто же теперь полюбит меня такую! Уродливую!

Облако посерело и молчало.

— Прости меня, Ми, я был неосторожен, — наконец, высказался он.

— О чем ты, Шер? Ты же не просил меня обниматься с тобой! Ты совершенно ни в чем не виноват. Я знаю, что виновата во всем только я сама, потому что делаю что хочу, не спрашивая ни у кого разрешения. Но такая уж я родилась. Значит, богу нужна была я такая. Разве нет? Но такое… Такое уродство. Разве я заслужила его, Шер?

— Хочешь, мы сделаем тебе красивую разноцветную татуировку? — предложил Шер

— Как у проституток?

— У проституток не бывает красивых и разноцветных, это слишком дорого. Им на такую за десять жизней не заработать. К тому же, жены китайских и японских императоров носят такие татуировки.

— Ну хорошо, давай сделаем. А это больно?

— Если буду делать я, то нет — заверил ее Шер.

— А кого мы там нарисуем?

— Я не знаю, это должна быть твоя картинка. Хочешь твой герб?

— Чтобы там был мой герб, мне сначала нужно выйти замуж, а чтобы выйти замуж, мне сначала надо избавиться от этого уродства. И единственное, что я могу себе позволить это образ Богородицы, Ангелов, либо молитвы. Иначе меня сожгут на костре.

— Хорошо, я предлагаю Богородицу — сказал Шер.

Сейчас я просто нарисую картинки поверх кожи, а ты выберешь сама.

— Обо что я так сильно обожглась, Шер? Что там в тебе настолько опасное?

— Мое сердце. Это было мое сердце. Оно такое, Ми — сказал Шер и замолчал, рисуя картинки на груди Мины.

Мина выбрала вторую.

— Как наряжают ваших девушек перед свадьбой? — спросила она

— Татуируют — тихо сказал Шер. Разными лучами и рисунками на эмоциях и закрепляют их. На время. На время свадьбы и еще долгое-долгое время эмоции жениха и невесты становятся алыми или розовыми.

— Как красиво — поразилась Мина. Хотелось бы мне это увидеть. А у тебя есть невеста Шер? — спросила Мина, но сразу же поняла, что спросила что-то ужасное.

Шер так почернел, таким черным она его не видела еще никогда. И вокруг так потемнело, что Мина испугалась. Но среди тьмы, в которой она оглохла и ослепла, она видела, как горит его сердце. И она пошла к нему. Почему то она почувствовала горе, невыразимое, немое горе. И за дырявой стеной, что создал Шер вокруг своего сердца, чтобы снова не поранить Мину, она видела дымку его воспоминаний:

"Ночь ушла, когда Эрта вспомнила все, что узнала о мире Оумага. Эрта с ужасом обнаружила, что на ее мечах извивается в агонии черное густое облако. Она, поочередно, одной рукой, тонущей в плотном черном тумане, поддерживая Существо, вытащила мечи из его тела и осторожно положила его на землю. И несколько минут, не отрываясь, смотрела на него. Потом, она сама опустилась на землю возле беспомощного умирающего черного сгустка и попыталась отогнать его страх от его внутренней сущности, душа это была или нет, она не знала. И лихорадочно перебирала все известные ей способы, ища то, что как-то поможет ей спасти это Существо. Но, ей не за что было зацепиться. Она не знала как. Бессильно опустив ладони на камень рядом с Существом, ибо не знала, не причинит ли ему вред прикосновение ее тела, она начала ласково гладить камень и начала тихонько петь Существу. Странную красивую песню, которую она однажды услышала в городе и запомнила ее. Песню, с помощью которой какая-то мать успокаивала своего ребенка. И она заплакала. Существо все-таки было ей намного роднее и ближе земного рая, каким бы оно ни было. Они вместе пришли из ее мира, они вместе пытались спасти свой, родной, мир. Слезы свободно лились из ее открытых неподвижных глаз, но голос ее не дрожал, она пела и пела. Когда слова песни кончились, храня мотив, она продолжала петь, придумывая слова на ходу, про Содружество, про Существа и их мир, про зеленую траву, про теплое солнце, про ленточки птиц, про прекрасных лошадей, про старых лебедей, про Ульриха и свою любовь.

Когда кончились и ее слова, она опустошено замолчала. И прошептала, глядя на тускнеющую черноту Существа:

— Прости…

Чернота, вдруг, пропала. Густой туман начал постепенно изменять свой цвет, в конце концов, он стал дымчато-розовеющим, похожим на пушистое рассветное солнце… тускнеющее и умирающее. Из облака донеслось подобие слов, имитирующее ее песню:

— Ульрих… любовь…

Существо больше не боялось. Оно не боялось Эрту, и не боялось умирать. Оно начало прижиматься к ее сердцу своими постепенно нарастающими тонко-текущими чувствами. Оно пыталось успокоить ее. Пыталось, сколько смогло, пока не погасло совсем. И, прежде чем погаснуть навсегда, оно, мелодично подражая песне Эрты, пропело:

— Прости."

— Прости, — мелодично пропела Оумага, имени которой Мина не знала, вся розовая, словно стыдливая девушка, Шеру, через расстояние, которое их разъединяло. Прости, что забыла свою любовь и впустила в свое эго ненависть. Прости меня за то что ненависть погубила нашу любовь, тебя я тоже за все прощаю. Прости, что забыла тебя и свои обещания. Скажи, пожалуйста, Оумага, что мы ошибались. Я уже не смогу, у меня кончаются силы. Передай им все что видел, любимый. Мы очень сильно ошибались. Этот мир тоже нуждается в жизни и любви, как и наш. Они защищаются, также как мы. Прости их любимый, прими всю любовь, которая во мне осталась. И прости за то, что так рано оставляю тебя одного. Потом сердце розовой Оумаги, которое видела только Мина, погасло. И Оумага исчезла, как будто растворившись в воздухе.

Мина рыдала, сидя у дырявой решетки. Так сильно она не плакала никогда в жизни. И особенно не по чужому человеку. А тут даже не люди, а какие-то неизвестные существа. И даже как-будто бывшие враги. Но Мина плакала. Наверное, это потому что она находилась внутри Шера. Испытывая его чувства. Она пыталась что-то говорить, но не слышала своего голоса. Она стучала по дырявой стене и плакала. А потом Шер вышвырнул ее из себя.

Но слезы Мины не высохли. Ей было очень жалко Шера и его любимую. Жалко самой, а не потому, что ее кто-то заставлял это чувствовать.

— Вот скажи мне, Шер, — всхлипывала она — мы убили твою любимую. Тогда почему ты хочешь всего лишь посмотреть на этот мир. А не разрушить его. Почему ты не хочешь убить Эрту или придушить меня? Я, я бы так и сделала, если бы кто-то отнял у меня любовь — я разрушила бы мир, который посмел это сделать.

— Значит, ты еще никогда и никого не любила — тихо сказал ей Шер. — когда ты полюбишь, то поймешь, что для того, чтобы ты мог быть по-настоящему счастливым, ты должен знать, что твой любимый человек счастлив. Ваши вибрации, ваши эмоции, ваше мировоззрение, должны совпадать, быть на одной частоте мировых вибраций. Чтобы вас притягивало друг к другу, а не отталкивало. Весь мир состоит из атомов, маленьких частиц, которые постоянно двигаются. Возлюбленные должны двигаться в одинаковом направлении. Хотя бы у себя внутри. Ей понравился этот мир. И я захотел посмотреть на него. Вот и все.

Мина все еще плакала: — Почему я понимала ее, если не знаю вашего языка? — Потому что ты находилась возле/внутри меня, а я все перевожу для тебя на твой язык. Если я буду далеко, ты не поймешь от меня ни слова.

— Я, кажется, поняла немного дружбу, — успокаиваясь, всхлипывала Мина, — Когда твоего друга обижают, тебе самой становится обидно. Когда твоему другу причиняют боль, тебе самой становится больно.

Потом она прижалась к Шеру, на этот раз предусмотрительно ставшему твердым и пушистым. И уснула, устав от переполнявших ее за этот день эмоций. Но, даже когда она заснула, из ее глаз продолжали скатываться слезы.

— Ты совсем не такая девочка, Ми, как ты о себе думаешь — задумчиво сказало существо. Из него появились две пушистые руки, похожие на человеческие и они обняли ее и прижали к себе еще крепче, чтобы ей было тепло.

Эпизод 6

Звездное облако

Они шли по лесу, в котором оказались, и дороги не было. Но Оумагу с нужного направления, указанного Миной по карте, сбить было невозможно. Поэтому он летел впереди, пропуская сквозь себя кусты и деревья. А Мина с Кайзером осторожно пробирались за ним. Спешить им было особо некуда. И Мина выполняла, как ей казалось, свой дружеский долг по отношению к Шеру. Рассказывала о своем мире. О том, что знала. Ее добровольное одиночество заставило ее стать хорошим чтецом церковных и светских книг. Как родит земля, как растут деревья и цветы. Мина любила сад и цветы и умела за ними ухаживать и собиралась показать свои уменья Шеру. Когда они вернуться в поместье Боненгалей. Потом она резко остановилась, охваченная страшным подозрением: