Оникс. Когда ты обречён - Дар Ветер

class="p1">Другой случай был трагичнее. Голоса сообщили, что одна из горничных попадёт под повозку, и Оникс не удалось её спасти, как она не пыталась. В другой раз она поймала вора на горячем, тоже благодаря голосам, за что чуть не поплатилась жизнью, но вовремя была спасена.

После нескольких подобных случаев Оникс с большей осторожностью стала прислушиваться к голосам. Иногда кто-то пел в её голове, и чаще всего, пение это успокаивало её, хотя она не знала языка, на котором были написаны все эти песни. В детстве ей пел детский голос, но постепенно у неё создавалось ощущение, что певец рос вместе с ней. Ей было любопытно кто он и где живёт. В этом ли мире? Она искала ответ в книгах, но все попытки претерпели неудачу. Пару раз в её голове сильно кричала какая-то женщина, создалось ощущение, что она произносит заклинания, от этого становилось жутко, и она просила кого-то из сестёр остаться с ней на ночь. К пятнадцати годам голос женщины перестал её мучить. Она хотела знать, что с ней, но думала, что может она умерла, голос был глубокой старухи. К чувству облегчения примешивалось лёгкое чувство вины.

"Глупо винить себя в том, к чему не имеешь никакого отношения", — думала она в такие смутные времена.

"Да, но ведь ты хотела, чтобы это закончилось", — возражал ей другой, ещё более назойливый голос, отличный от тех, что мучили её. Её собственный внутренний голос.

Мрачная от своих раздумий, Оникс не сразу заметила, что к ней подошла Фелиста.

— Тебя что-то тревожит? — спросила она.

— Ничего, к чему я не привыкла бы, — пожала плечами Оникс. Она не хотела лишний раз обращать внимание на своё проклятие, — а как ты догадалась?

— Ты всегда забиваешься в самый угол и сидишь как мышка, когда переживаешь о чём-либо. И у тебя такое лицо… — что не так с её лицом, Оникс так и не удалось узнать, потому что в этот момент на них обрушилась Ольгерд:

— Девчонки, а пойдём погуляем? Хватит сидеть дома, может даже сумеем обмануть стражу, и выбраться в город одни…

— В город не пойду, — сказала, как отрезала Оникс, — только если в наш сад.

— Фи! Как скучно! — возмутилась Ольгерд, но спорить не стала.

В дверях Фелиста задержала её:

— Я ведь не просто так к тебе подошла. Держи, это я сделала для тебя.

В руках сестры блеснула круглая брошь величиной с большую монету. Подобно паутине, её оплетало несколько золотых нитей, образуя в центре что-то вроде птицы.

— Она на удачу, — мягко улыбнулась Фелиста, — и не говори больше, что ты невезучая.

— Спасибо! — Оникс прижала сестру к себе, — ты лучше всех!

***

Скуориш — один из трёх крупных городов-столиц Благодатного королевства, издавна считался городом защитников и вестников, иначе сказать воинов и вестников. Благословленный богами, поддерживаемый королём, обосновавшимся в нём надолго, город процветал. Во второй столице, Евтаре, жили торговцы, ремесленники и крестьяне из тех, кто научился выращивать в подвалах ценные виды грибов и теневых овощей. Постепенно торговцы и некоторые ремесленники проникли и в Скуориш, но здесь, почитая вестников и опасаясь защитников, вели себя тихо, селились на улице, отведённой для них, не кричали, предлагая свои товары. Наиболее вольготно жилось в Скуориш ювелирам, которые обеспечивали всю городскую знать и продавали за рубеж шкатулки из феолита, упряжки в Драву, сапоги с леонтовыми пряжками и прочие ценные предметы, без которой жизнь становится тосклива и тускла.

Евтар, город большой и суматошный, привлекал Мелису. Она каждый раз, когда король Роберт собирался туда по делам, преследовала его по пятам, вымаливая разрешение поехать с ним. Король, любящий Мелису едва ли не больше других дочерей, обычно соглашался. Приезжая оттуда, Мелиса несколько дней не умолкала, делясь переполнявшими её впечатлениями. Если бы её заставили замолчать, она наверняка лопнула бы.

Остальные сёстры относились спокойно ко второй столице. Кантелия, Альберика и Фелиста говорили, что столица там, где король, а Скуориш — законодатель моды, так что ещё нужно? Оникс боялась людных мест, помня о своём проклятии всегда и везде, Горгия же бредила Бохом, городом трёх университетов. А другим сёстрам вовсе не нужны были никакие города.

На трёх центральных улицах города, образовавшихся естественным образом и разделённых притоками реки Гиш, даже ночью было светло благодаря масляным фонарям, мостовые были вымощены мелкой коричнево-жёлтой галькой, вдоль мостовой склонялись пышные, достающие до земли ветви дерева виса, а на аккуратно постриженных кустах словно маленькие светящиеся капли сидели ваелоры, маленькие жучки, которых разводили садовники и использовали как украшение улиц. Три центральные улицы — защитников, вестников и ювелиров, сходились на центральной площади, на которой был расположен главный из храмов города, храм семи богов.

Но не все улицы Скуориш были одинаково красивы и чисты. Улица покинутых была местом мрачным и выглядела заброшенной, базарная улица не отличалась чистотой, трактирная улица, хоть и была широкой и нарядной, соседствовала с десятком переулков поменьше, на которых ютились ремесленники, бедняки и простые обыватели, люди незнатные, у которых не было ни времени, ни денег, на то, чтобы сделать свой дом местом, приятным глазу.

Здесь легко было затеряться, вдоль домов крались тени то ли людей, то ли мифических чудищ. Одна из них, тонкая и вытянутая, внезапно вынырнула из-за угла, заскользила вдоль домов, и, наткнувшись на препятствие, метнулась обратно. Но было уже поздно.

Гигант в одежде защитного цвета, в красных сапогах сгрёб мальчишку-оборванца не глядя, как овощи на рынке, не обращая внимания на сопротивление. Паренёк визжал, извивался в его ручищах, пытаясь укусить великана за палец. Вместо этого он вцепился зубами в перчатку, но тут же выплюнул её. Бой был проигран, это было ясно всем кроме паренька. Он молча боролся. Старые грехи мешали ему позвать на помощь.

Великан лениво стукнул его кулаком по голове, парень затих.

— Готово, — пророкотал он, — кто следующий?

— Может, хватит на сегодня? Куда мы их денем?

— Не твоя забота, — рыкнул тот, — следующий?

— Здесь их нет. Может, на площади…

Он не договорил и осел на землю. Великан склонился над ним, чтобы выяснить, в чём дело. Это спасло его. Второй горшок пролетел в сантиметре от его головы.

— Что за…

В это время на крыше за трубой притаилась Оникс. Стараясь быть незамеченной, она выбирала время для ещё одного удара. У неё в запасе было ещё четыре горшка, которыми украшал крышу своего дома гончар.

Громила запрокинул голову вверх, всматриваясь. Оникс вжалась в трубу, моля богов, чтобы он её не заметил. Фосфоресцирующий зелёный свет на миг