Стань моей истинной - Юлианна Клермон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, я могу забрать тебя завтра, откуда и во сколько хочешь, — произнёс он.
— Хорошо, — несмело кивнула я. — Знаешь целительскую лавку справа от городских часов? Я буду ждать тебя там в семь вечера. Даже если завтра мамина смена, то в восемь часов она уж точно будет дома.
Я развернулась и неспешно направилась в сторону общежития. Волк шёл рядом.
— Что ты хочешь спросить у мамы? Это касается сегодняшнего происше́ствия? — спустя минуту спросил Рихар.
— Не знаю, — покачала головой. — Меня смущает фраза, брошенная одним из нападавших. В какой-то момент он воскликнул, что пустит мне волшебную кровушку. «У нас с тобой волшебная кровушка», — так говорил мой папа, когда был жив.
Рихар вскинул на меня удивлённый взгляд, а я неопределённо пожала плечами.
— Не могу понять — это совпадение, или же они знали?..
— Знали что?.. — видя, как я замялась, ненавязчиво подтолкнул к ответу мужчина.
— Я… — слова никак не собирались во фразы.
Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, коротко зажмурилась и решила рассказать моему спасителю если не всю правду, то хоть часть неё.
— Я — немаг, — тихо произнесла и добавила: — Нераскрывшийся.
Волк удивлённо уставился на меня.
— Разве так бывает?
— Нет, — покачала головой. — Не бывает. Но вот со мной произошло.
Я коротко рассказала о том, что отец был немагом и пропал десять лет назад. Мать ничего не объяснила, а через два года привела в дом нового мужчину. Рассказала, как в шестнадцать лет не раскрылся мой дар, после чего меня долго обследовали, ничего не нашли и списали со счетов. Тему отношений с матерью и отчимом я обозначила обтекаемо: отчим в тюрьме, с мамой связь не поддерживаем.
Оборот молча выслушал, а потом мягко спросил:
— Не скучаешь по ней?
— Может, в начале, да, — я пожала плечами. — Скучала. И обида была. И тяжело было. Не только из-за матери. Я могла стать нормальным немагом, получать хорошие выплаты. Не сбылось, не срослось. Ну, ничего, выкрутилась, выжила. Сейчас заканчиваю медицинский колледж, живу в общежитии, работаю в целительской лавке. Обеспечиваю себя сама. Так что давно привыкла, что я одна, и меня больше не волнуют родственные связи. Но я бы очень хотела найти отца. Точнее, узнать, что же всё-таки случилось десять лет назад, почему он бесследно пропал?
Надеюсь, волк не заметил, как на последней фразе у меня мелко задрожали руки.
— Ты очень сильная, Марика, — сказал Рихар.
В его голосе было очень много тепла, а в словах чувствовались поддержка и восхищение.
— Я так не думаю, — снова пожала плечами. — Обыкновенный человек с не менее обыкновенными потребностями: жить, учиться, работать…
— Любить. Ты забыла добавить «любить», — подсказал Оборот.
— Нет, — мотнула головой. — Не забыла. Любовь не для меня.
— Почему?
— Я так решила. Давно. Любовь мне не нужна.
— Ты не права, — возразил Рихар. — Мы не выбираем, хотим любить или нет. Просто однажды встречаем человека. Или не человека…
Волк коротко взглянул на меня и продолжил:
— …И бывает достаточно одного взгляда или слова, чтобы окружающий тебя мир начал рушиться. А на его месте стал появляться новый, заполненный любовью, безграничной нежностью и желанием быть рядом, помогать, беречь, защищать, брать тепло и дарить взамен своё.
Я внимательно посмотрела на Оборота. Интонация его голоса показалась странной. Он будто говорил не общепринятые фразы, а делился чем-то личным, глубоко сокровенным, понятным и близким ему.
— Хочешь сказать, что любовь существует? Настоящая, без лицемерия и предательства, чтобы один раз — и на всю жизнь? — усмехнулась я.
У меня был пример одной такой «любви». Мама ни разу не вспомнила о папе с того дня, как он пропал. А уж была ли любовь между мамой и отчимом? Сомневаюсь.
— Конечно, существует, Марика. Я вижу её почти каждый день в своих родителях, в семье старшего брата. Вижу, как любят они, и как любят их. Это нельзя передать словами, можно только прочувствовать на себе, увидеть в своём сердце.
— А ты?.. Кого-нибудь любишь?.. — затаив дыхание, спросила я.
Неожиданно мне стало обидно, что волк ответит положительно.
Но он не ответил. Остановившись и повернувшись ко мне, он кивнул куда-то вбок.
— Мы пришли. Вон твоё общежитие.
С удивлением я повернула голову, куда указал Рихар. Родная общага приветствовала меня яркими глазницами окон. Несмотря на позднее время, жизнь внутри кипела — время экзаменов у студентов самое активное и нервное.
— Зачем ты мне помогаешь? — вдруг спросила я.
Этот вопрос мучал меня всю дорогу.
Волк усмехнулся, лукаво посмотрел в глаза и вернул мою же фразу:
— Я так решил.
А потом быстрым движением притянул меня к себе и легко коснулся губами виска.
— Поздно уже. Иди.
Он развернул меня и легонько толкнул в сторону общежития.
Я шла через дорогу и не могла понять, что за странное чувство растекается под грудью. Что-то бархатное и нежное щекотало изнутри, будто там расправляла крылья невидимая бабочка.
— Марика!
Я обернулась.
— Спокойной ночи!
Волк стоял на краю тротуара, засунув руки в карманы лёгких брюк, а на его губах гуляла какая-то шальная мальчишеская улыбка.
И мне показалось, что всё случившееся сегодня в переулке было сном. А вот этот Оборот — его улыбка, жёлтые светящиеся глаза и растрёпанные ночным июньским ветерком волосы — это и было реальным и настоящим.
— Спокойной ночи, …Анадар! — воскликнула я, повернулась и побежала к дверям общаги.
Где-то под грудью невесомо трепетала расправленными крыльями невидимая бабочка.
Глава 4
Анадар Рихар
Едва я пересёк разрыв Материи, как в кармане завибрировал телефон. Я принял звонок.
— Да, отец.
— Анадар, ты уже на Той Стороне?
— Да.
— Есть на сегодня планы?
— На данный момент нет.
— Отлично. Сын, нужно срочно проверить торговый центр на пересечении Краснинской и Ламерье. Со мной связался прораб. Говорит, затруднения с поставкой материала. Подрядчик мутит воду. Съезди, поговори с людьми. Посмотри на месте, насколько серьёзны проблемы в связи с задержкой. Потом отзвонишься.
— Хорошо, отец, сейчас же съезжу.
— Давай, сын. От мамы привет.
— Спасибо, ей тоже.
Я сбросил звонок, сунул телефон в карман, вышел из здания «ПорталОмега» и поймал такси.
— Пересечение Краснинской и Ламерье, — бросил водителю, откинулся спинку сиденья и закрыл глаза.
Последнее время держать зверя в подчинении становилось всё труднее. Примерно раз в неделю приходилось приезжать в дом к родителям и сутки держать волка в подвале. Каменный мешок без окон и кованая решётка вместо двери злили волка, но выпускать его в «свободный мир» стало чревато.
Три
