Симон маг - Алан Флауэр

– Теперь взгляни на свой след и ответь, что ты видишь?

Пол в термах весь день подогревался подземным огнем. В подвале рабы жгли черное масло или дрова. Поэтому влажный след быстро испарялся, и юноша так же быстро говорил, вглядываясь в тающее пятно:

– Я вижу собственный профиль, лицо прекрасной Алкмены, амура, соединившего нас и Венеру с обычной монеты в один динарий. А теперь – совсем ничего.

– Подойди к трубе и приложи ухо, что ты слышишь?

Юноша наклонился к глиняной трубе, в которой журчала вода, бегущая из бассейна вниз.

– Я слышу там звон монет, а потом свадебную песню.

– Алкмена – твоя невеста, но ее отец никогда не отдаст ее за тебя, потому что у твоей семьи недостаточно денег? – догадался Симон.

Юноша удивленно кивнул. Теперь Квинт гораздо внимательнее слушал этого чужестранца, который понимал всё с полуслова.

– Ее отец обещал Алкмену в жены сыну мясника, самого богатого на нашей улице.

– Я сделаю тебе подарок, и отец Алкмены будет счастлив, что отдал ее за тебя.

Юноша даже перестал моргать, так хотелось ему, чтобы все, что он слышит, оказалось правдой.

– Не спи сегодня ночью, – продолжал маг, – возьми с собой заступ для каменистой земли и отправляйся в старый порт. Ты ведь знаешь эти развалины между песчаными холмами сразу за городской стеной?

– В детстве мы играли там, но потом родители запретили, сказав, что в тех руинах водятся нечистые духи.

– Так вот, иди туда, пока луна высоко, и не бери с собой факела. Когда луна опустится, ты уже должен быть там, у старого сухого дерева, на котором сидит сова.

– А если там не будет совы?

– Во-первых, между развалин осталось всего одно дерево, а во-вторых, сова сидит на нем каждую ночь. Ее посылает богиня Минерва, хранить клад – это работа глазастой птицы. Стой там с заступом и гляди в небо. Когда упадет звезда, смотри в землю. Каждый раз, если звезда падает, земля под деревом становится прозрачной, как вода в этом бассейне, и можно различить внутри клад, но длится это всего несколько мгновений, запоминай место и глубину.

– А если звезда не упадет?

– Значит, ты плохо смотрел в небо и ничего не найдешь в земле.

– Я возьму с собой брата, чтобы глядеть четырьмя глазами.

– Если ты пойдешь с кем-то, даже если ты просто кому-то скажешь, куда идешь сегодня ночью, то не найдешь там ничего, кроме песка и камня, а сова будет хохотать над вами. Клад не лежит там и не ждет, он появляется для знающих и исчезает для невежд. Когда сокровища откроются тебе в прозрачной земле, не спеши копать. Стань на примеченное место и жди, пока в городе заголосит первый петух, потом второй. Между вторым и третьим криком петуха, на рассвете, начинай копать, тогда клад не спрячется от тебя и не уйдет глубже в землю. Этруски, бежавшие сюда от римлян, спрятали свое золото очень давно, так что оно никому не принадлежит и может стать твоим. Тем более, ты так похож лицом на их последнего царя, что я почти уверен, в твоих жилах есть немного царской крови и ты имеешь кое-какие права наследника. Их царь так же проворно управлялся с мечом, как ты порхаешь в бороде своим лезвием. Это моя плата за сбритую бороду и новую прическу.

– Если ты не обманываешь, – взволнованно заговорил юный Квинт, – то скажи свое имя, я буду поклоняться тебе, как пенату, покровителю дома.

– Кстати о покровителях. Сову придется взять к себе домой. Она любит есть свежее мясо прямо с сухожилиями и суставами. Когда ты понесешь найденное в город, птица сядет тебе на плечо. Не бойся ее. Отведи ей почетное место за свадебным столом. Отныне сова будет по ночам охранять твой дом, твою будущую жену и твоих детей. Забрав золото, ты станешь и ее господином.

– Позволь мне натереть твое тело розовым маслом и скажи же мне, как тебя зовут?

– Ты еще успеешь меня отблагодарить, – пообещал Симон, – в этом городе мне нужен друг и дом. А пока расскажи мне, где живет прекрасная Елена. Ведь ее считают у вас самой достойной невестой?

– По мне, так нет лучше невесты, чем моя Алкмена, но Елена и вправду наша знаменитость. Она главная красавица этих мест, а может быть, и всего света. Женихи приезжали к ней из многих городов и провинций, дарили украшения и подарки. Говорят, она ждет кого-то, кто изменит всю ее жизнь и заберет отсюда в далекий Рим.

Следующим утром Симон стучал в дверь Елены, и когда ему открыла молодая женщина в лиловом пеплосе, он поклонился и спросил:

– Не ты ли прекрасная Елена, о красоте которой все толкуют в этом городе и далеко за его стенами?

– Ты или слишком глуп, или слишком льстив. Неужели ты думаешь, что Елена сама бегает открывать дверь всем, кто в нее стучится? Признайся, путник, ты сравнил меня с ней, чтобы мне понравиться?

– Считай, как хочешь. И передай своей госпоже, что к ней пришел тот, кого она так давно ждала.

– Не думаю, что моя госпожа станет говорить со странником в разбитых сандалиях, который ходит пешком и у которого нет рабов, – гордо ответила служанка Елены. – Каждый вечер рабы приносят нам дорогие дары от своих хозяев, и на ужин в наш дом может попасть лишь тот, чьи подарки показались Елене особо редкими и удивительными, остальные она отсылает.

Но прежде, чем служанка закрыла дверь, Симон успел сказать:

– Так передай же своей госпоже, что никто, кроме меня, не сумеет укротить трехглавого Цербера, который явится к ней сегодня ночью.

Маг шел к дому брадобрея. Еще издали он услышал уханье совы и одобрительно кивнул головой. Этот звук означал, что юноша все запомнил и сделал правильно. За одну ночь брадобрей Квинт стал главным богачом в Тире.

Через три дня Симон снова был у дверей прекрасной Елены. На этот раз уже знакомая служанка, отворившая ему, не сказала гостю ни слова. Она молча поклонилась и повела мага за собой.

Елена полулежала в плетеном кресле, вся в алом шелке, красиво отражавшем огни ламп. Перед ней на низком резном столике поблескивали нетронутые фрукты – виноград, персики, смоквы. Две рабыни расчесывали и укладывали ее волосы, будто играли в бесконечно приятную игру. Даже в полутьме этих покоев можно было легко оценить редкую красоту хозяйки дома. Такие точные и тонкие черты лица встретишь лишь у мраморных Венер в храмах, но все движения и манеры Елены были столь грациозны, что заставляли думать не о мраморной статуе, но о дикой кошке, решившей отдохнуть в тени, или о тонком стебле вьющегося растения, которое обнимает колонну. «Комнатная львица» – назвал свою поэму влюбленный в нее сочинитель из столицы. Заметил Симон и другое – глаза красавицы были полуприкрыты, на лице читались утомленность и тревога. Рабыня, которая вела Симона, нагнулась к своей госпоже и шепнула ей что-то на ухо.