Выпускной - Юрий Николаевич Бойчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне хотелось заплакать, я понял, как я сильно люблю Егора! Я думал, что никому в жизни не смогу об этом рассказать, боялся, что никто меня не поймёт. Егор сказал такие правильные слова, которые мне очень были нужны.
– Спасибо тебе Егор!
– Ерунда! Ещё одна бутылка пива и мы в расчёте.
Мы ещё раз рассмеялись и зашли домой.
В конце урока Лариса сделала объявление.
–Внимание ребята, каждую неделю, в среду, у нас будет литературный клуб. Это факультатив, но со свободным посещением. Не бойтесь, ничего официального. Это будет кружок, как у лицеистов, для тех кому интересна литература. Мы будем разговаривать о писателях, их произведениях и о том, что вам интересно в мире литературы. Приглашаю каждую среду в семнадцать часов по адресу улица Шмидта пять комната сто двенадцать.
– Шмидта пять – это общага?
– Да это общежитие. В сто двенадцатой комнате актовый зал. Я договорилась с директором общежития, и мы теперь можем собираться, пить чай и разговаривать о литературе.
Во вторник вечером я начал готовиться. Я попросил маму постирать джинсы варёнки, доставшиеся мне от Егора и погладить мою черную рубаху с Эйфелевой башней на нагрудном кармане, которую родители мне купили на рынке в день рождения. Но в среду, за два часа до выхода я обнаружил, что мои новые кроссовки порвались в двух местах. Это была катастрофа! Идти туда в джинсах и школьных туфлях – я буду выглядеть уродом. Эти кроссовки так подходили под мои джинсы и под мою черную рубаху! Я бросился к швейной машинке мамы, нашёл самую толстую иглу- цыганку, подходящую по цвету тёмную нитку и начал зашивать дермантиновую ткань новых кроссовок. Через двадцать минут начинался литературный клуб, но оставался ещё один кроссовок, где дыра была не меньше, чем на первом. Я завязал узелок нитки, аккуратненько отрезал концы и начал медленно засовывать ногу в кроссовок. Вся моя бутафория трещала по швам, но дермантин выдержал и не порвался. Я вышел из подъезда осторожно наступая только на пятки. Я пальцами ног чувствовал натяжение ниток, которые в любой момент могли порваться. Кое-как я доковылял до Шмидта и оценил масштаб трагедии. Правый кроссовок начал разлезаться. Если быстро зайти и спрятать ноги под стол, то возможно никто не заметит. Я постучал в комнату сто двенадцать и вошёл. За столом сидела Лариса, стол был уставлен чашками, в вазочке было печенье и кроме ее больше не было никого.
– Здравствуй Паша, – обрадовалась Лариса. Было заметно, что она разочарована тем, что никто не пришел -Я очень рада, присаживайся. Какой ты красивый сегодня!
«Она не посмотрела на кроссовки!» – внутренне ликовал я, наблюдая за ее глазами.
–Ну что будем пить чай или подождём ещё?
– Давайте подождём, – согласился я. Пить чай с учительницей, это было что-то новое для меня, я даже не знал, как это правильно делать. Возможно если бы вместо неё сидела какая-нибудь другая учительница, я бы уже давно развалился на стуле, слопал бы печенье и задавал вопросы далёкие от темы факультатива. Но напротив сидела она! В первый раз мы находились друг с другом одни и больше не было никого. Казалось, можно воспользоваться ситуацией и как- то сказать или намекнуть о своих чувствах. Но как? Да еще и в рваных кроссовках! И мыслимо было бы это?! Ученик одиннадцатого класса признаётся в любви своей учительнице! Как это вообще возможно? И что будет потом? Вероятно, ничего хорошего! Если бы об этом узнал ещё кто-нибудь у неё наверняка будут проблемы в школе, этого нельзя допустить! Но как же я хочу, чтобы она знала, как я люблю ее!
– Павел ты любишь читать? – спросила Лариса, наливая мне чай.
– Да, люблю. – ёрзая ответил я. Я боялся, что сейчас буду перемешивать чай и ложка будет бить по стенке кружки, или чай будет слишком горячий и я начну сёрбать, или подвину ногу чуть ближе и шов на кроссовке ещё больше разойдётся. Я очень боялся произвести на нее плохое впечатление.
– А какие твои любимые авторы?
– Джек Лондон, Борис Васильев, Виктор Аланов
– Аланов? – переспросила Лариса, – Не знаю такого писателя, что он написал?
– Виктор Аланов написал Петьку Дерова – это моя любимая книга.. А ещё мне в детстве нравились Волшебник изумрудного города и Урфин Джюс!
– Александр Волков, – подхватила Лариса, – он мне тоже безумно нравился! Я всю его серию прочитала два раза!
– Да я тоже всю серию прочитал!
Мне стало как-то спокойно и легко с ней разговаривать. Я думал факультатив-это что-то типа урока, только не в школе, а получался интересный разговор.
– А что-то из русской классики ты любишь?
– Мне она как-то не очень. Разве что Капитанская дочка Пушкина, это интересно.
– Ну это ты зря! Ты просто многого не читал! Например, у Льва Николаевича Толстого, которого мы сейчас проходим есть прекрасная повесть «Казаки», будет желание- прочти. Уверена, что тебе понравится. или Достоевский…
– Достоевский? – перебил я её.
– Ты читал Достоевского? – удивилась Лариса.
– Ну не то чтобы читал, начинал читать. У нас дома полное собрание сочинений, отец получил по подписке, я просматривал некоторые его произведения и выборочно читал сцены.
– Ну и как тебе? Только честно!
– Если честно, все герои Достоевского мне показались немножко …с приветом!
– Что? – Лариса поперхнулась чаем от изумления.
– Они все какие-то импульсивные, вздорные, выходят из себя по-любому поводу! Ну вот смотрите, – осмелел я и начал жестикулировать руками, – В братьях Карамазовых…
– Ты читал Кармазовых?
– Не до конца! Помните сцену, когда Алёша Карамазов встретился со штабс- капитаном Снегирёвым? Его сын бросил камень в Алёшу, а отец узнав об этом сказал: «А хотите я его высеку?», а потом «хотите, я ради вашего удовольствия себе один палец отрежу? Или все четыре пальца отрежу?» Ну психически здоровый человек так говорит? Явно у него с головой какая-то проблема! А Елизавета Прокофьева на ровном месте обижалась на князя Мышкина! По любому пустяку, который мне кажется просто недоразумением. Ну что? я не прав?
Лариса пила чай и с интересом наблюдала за мной, прищурив хитро глаза.
– Вопрос не в том, прав ты или не прав. Ты по-своему открываешь для себя этого писателя, ты делаешь свои выводы и вот это самое главное! Тебе обязательно понравится Достоевский, просто тебе нужно прочитать какое-то произведение полностью, от начала до конца. Ну а что ты думаешь о русской поэзии, кто тебе нравится?
– Есенин, Лермонтов, – начал вспоминать я, – Мне папа купил книжку «Русские поэты», из всех поэтов больше всего мне понравились стихи Лермонтова и Есенина. Шаганэ я перечитывал, наверное, раз тридцать. Но больше всего мне нравится
