Доктор Хаус, которого создал Хью Лори - Пол Челлен

«Логика подсказывает мне, что, по всей видимости, должны существовать люди, которые понятия не имеют, кто такой Катсмит Поттер-Пирбрайт, не догадываются о значении пижамы цвета гелиотропа со старыми золотыми нашивками и не знают, что пила леди Спрокетт-Спрокетт в гостиной в тот момент, когда Мордред Маллинер прятался за диваном… Но что мне до этой логики, как и ей до меня. Мысль о том, что можно не читать Вудхауза, кажется мне не менее непристойной, а в некотором смысле и не менее нецелесообразной, чем идея прогулки по Мэдисон-авеню в наряде из одних лишь мокасин».

Тем не менее в своем эссе для Telegraph Лори заходит намного дальше Лейна, рассказывая, что сделал для него Вудхауз — как для человека и как для актера. Мы уже упоминали, что ранние годы Хью были отмечены явным недостатком амбиций и что, пожалуй, только занятия греблей уберегли его от впадения в ленивое и бессмысленное прозябание. Теперь можем добавить, по признанию самого Хью, что именно чтение Вудхауза, которого он называет «самым смешным писателем из тех, кто когда-либо размещал слова на бумаге», указало ему светлый путь: «Мне было около 13, и так случилось, что экземпляр „Галахада в Бландинге“ (1965) проник в мою убогую вселенную, изменив все вокруг».

Лори пишет:

«С первого же предложения самого первого прочитанного мною рассказа Вудхауза жизнь начала казаться чем-то несоразмеримо большим. До этого в ней определялись высота, длина, ширина и длительность, и я существовал в этих прозаических координатах — вечно угрюмый до несносности, с немытыми волосами. И вдруг здесь появился Вудхауз, и, это открытие стало плавно менять каждый мой день. К середине пятой главы я уже был способен пользоваться ножом и вилкой, и теперь мне приятно думать, какой колоссальный прорыв мне удался с тех пор».

Что ж, после всех этих признаний в любви и даже обожании вы, конечно, можете подумать, что предложение сыграть роль Берти Вустера в телевизионном сериале явилось именно тем, за что актер моментально ухватился. При том, что рассказы о Дживсе и Вустере, по мнению Лори, являют собой вершину мастерства автора — то, что сам Лори называет «лучшим из лучшего». Ничего подобного. Когда продюсер пригласил Фрая и Лори поучаствовать в съемках, первой их реакцией, по воспоминаниям Лори, явилось глубочайшее презрение: «Вудхауз по телевизору? Это безумие, просто катастрофа». Фрай был вынужден разъяснить продюсеру, что для настоящего любителя Вудхауза, даже если ему и дается шанс приобщиться к шедеврам Мастера, сама возможность перенесения сакрального текста на маленький экран представляется чрезвычайно опасной.

«То, что нас действительно беспокоило… это была забота о Словах, — размышляет Лори. — Текст Вудхауза обладает способностью полностью владеть вниманием читателя; на экране же эти дивные предложения часто кажутся наваждением, подобно привлекательной особе противоположного пола, промелькнувшей в окошке такси. Вы, как зритель, отчаянно пытаетесь поймать образ в своем сознании — но слишком поздно. Вдруг наступает перерыв на рекламу, и некто начинает объяснять вам, как вы рискуете, поглощая по утрам неправильные хлопья».

Естественно, продюсер, столкнувшись с такой реакцией актеров, тут же принял решение во что бы то ни стало уломать парочку этих разборчивых интеллектуалов. Фрай и Лори еще немножко подумали над предложением и… согласились — к величайшей радости фанатов Дживса и Вустера по всему миру.

«Вот так несколькими месяцами позже я обнаружил себя в двубортном костюме в стиле принца Уэльского, в то время как мой коллега примерял дома ужасающих размеров котелок, — пишет Лори, — и мы оба были по уши загружены изучением новых для нас дисциплин. Стивен был озабочен развитием навыков бесшумного вскрытия бутылок, а я — разработкой стиля беззаботного верчения тростью».

Конечно, опасения Фрая и Лори по поводу трудностей при исполнении ролей персонажей Вудхауза не были абсолютно беспочвенны.

«Довольно скоро я обнаружил, что выучился массе новых вещей, — вспоминает Лори. — Как правильно курить сигары и управлять „астон-мартином“ 1927 года выпуска, как смешивать мартини — с пятью или одной частями воды (исключительно в аспекте работы над образом), как влезть в гетры быстрее чем за сутки и все прочее в таком же роде».

Аналогичным образом и Фрай осваивал все премудрости ремесла своего персонажа. И вот наконец дуэт достиг той степени слаженности и взаимопонимания, которая и требовалась для столь непростой работы.

Результатом этого и явился фильм, полюбившийся как зрителям, так и критикам. Однако Лори в типичной для него пессимистической манере все равно сомневался, что столь удачной телеадаптации Вудхауз обязан прежде всего ему с Фраем.

«Действительно, можно надеяться, что Вудхауз на экране — все эти прелестные декорации, занятные костюмы, забавная мимика актеров, — кое-что дает зрителю, но никогда не сможет заменить его книг. Это немного напоминает кулинарное искусство: блюда с фуа-гра на подложке из трюфелей, с гарниром из лобстеров и икры могут произвести на вас неизгладимое впечатление — но они не явятся такими уж замечательными, если за вас это будут разжевывать другие. Вам надо самим взять в руки ложку и самим решать, когда жевать, а когда глотать».

Все эти сомнения по поводу успешного переноса Вудхауза с книжных страниц на небольшой экран имели основания. Однако адаптация была возложена на весьма подходящего человека, можно сказать, ветерана сценарного искусства, Клива Экстона, которому удалось разработать удачную форму для сведения вместе нескольких коротких рассказов в единый формат часового телевизионного эпизода. На сайте Британского института сцены Майкл Брук так высказался о работе Экстона: «Хотя многим грандиозным комическим материалом, конечно, пришлось пожертвовать, и „Дживс и Вустер“ ни в коем случае не может заменить книг Вудхауза, однако адаптация Экстона оказалась на удивление близка к духу оригинала. И, как заметил один из критиков, среди телепродуктов, о которых мы привыкли слышать лишь слова типа „позор“, появилось нечто безусловно чарующее».

Итак, в середине 90-х годов дела у Хью идут неплохо, или, как любят говорить британцы, «от вершины к вершине». После ролей в «Черной Гадюке», «Дживсе и Вустере» и «Шоу Фрая и Лори» у Хью прибавляется работы и в качестве актера, и в качестве режиссера — в шоу «Посмотрите, в каком положении мы оказались!», которое запустил его кембриджский приятель Джон Клиз. Кроме того, Лори появился в блестящем образчике только зарождающегося искусства видеоклипа — в клипе на песню Энни Леннокс «Прогулки по битому стеклу» (1992) в наряде принца регента Георга все из той же «Черной Гадюки», что прекрасно дополнило его более ранний опыт в этой области: в 1986-м он снялся в роли ученого в клипе Кейт Буш «Эксперимент IV».

Несмотря на то что известность Лори основывалась в первую очередь на его комедийных работах, он старался расширить свою карьеру и в другом направлении — на большом экране. Конечно, мы привыкли думать, что стремление попасть в мир большого кино логично для актера, сделавшего себе имя на съемках коротких телевизионных эпизодов. Однако, как объяснил Хью в своем интервью Chicago Sun-Times, это суждение не совсем верно в отношении английских актеров — по крайней мере, для актеров с его опытом.

«Среди британского актерского братства… которого на самом деле не существует, например, из-за вероломства, но ладно, давайте делать вид, что оно есть… так вот, среди этого самого актерского братства бытует снобизм по отношению к кино — как к виду чисто коммерческому, и особенно это касаемо кино американского».

Невзирая на эту точку зрения, Лори приступил к работе в большом кино еще в начале 90-х. Так, в 1992 году он сыграл роль Роджера Чарльстона в трагикомедии «Друзья Питера» — фильме, сюжет которого построен на встрече Нового года компанией бывших однокашников в загородном поместье одного из них с целью поболтать о старых золотых денечках. Режиссер фильма Кеннет Брана и сценарист Рита Руднер также снялись здесь в компании с Лори, Фраем и Томпсон. Надо сказать, что фильм стал классикой жанра, наряду с лентой «Четыре свадьбы и одни похороны» (1994), а игра Хью и поныне впечатляет.

На протяжении 90-х годов Лори появляется еще в нескольких фильмах, включая такие, как «Булавка для бабочки» (1994) и «Воришки» (1997), озвучивает «Месть Снежной королевы» (1996) и «Гадкого утенка» (1997) — причем везде он исполняет роли второго плана. Тем не менее эти роли можно рассматривать как осколки экранного времени — от малого к большему, которые Лори терпеливо подбирал, выстраивая свой актерский список шаг за шагом, готовясь к более серьезным свершениям.

Естественно, что после успеха «Хауса» все предыдущие труды Лори были подвергнуты серьезному анализу поклонниками его творчества — должны же они были посмотреть, как складывалась карьера их любимого Хью до его появления в качестве доктора из Нью-Джерси. Так фанаты «Секретных материалов» обожают старые эпизоды сериала «Дневники Красной Туфельки», стараясь разглядеть там Дэвида Духовны, или почитатели Джорджа Клуни испытывают пристрастие к повторным показам «Фактов из жизни».