Сюрпризы моря - Жак-Ив Кусто

Откуда такой гигантизм? Филипп объясняет это своеобразием подводного рельефа. Животные сосредоточены на нескольких узких участках скального обрыва, у основания которого расположена «фабрика» планктона, обильно поставляющая питательную субстанцию всему населению акватории.

Около небольшого богато расцвеченного гребня скалы нас встречает группа рыб-хирургов (Zebrasoma xanthurus). Их тело, напоминающее гитару, интенсивного ультрамаринового цвета, более светлая голова усеяна красными и черными пятнышками, а хвост, грудь и губы у них желтые либо ярко-оранжевые.

Первый посещенный нами грот, где Вальвула видел спящую акулу, был пуст. Его обитательница, возможно, отправилась пообедать и слонялась неподалеку от нас.

Пока что нас больше интересовали другие хищники океана — я говорю о барракудах. Это, по образной характеристике Бернара Делемота, «огромные щуки с волчьей пастью». Внешне они действительно напоминают щук: вытянутая морда, приплюснутая голова, удлиненное тело и хвост в форме ущербной луны. Но какие челюсти! Пять-шесть настоящих кинжалов спереди, а за ними несколько десятков большущих конических зубов…

Барракуда совершено не боится человека и проявляет к нему любопытство, к сожалению, нездоровое. Она никогда не подходит спереди, а коварно вертится за спиной. Ее тактика при этом сводится к устрашению: она имитирует стремительную атаку, клацает челюстями и т. д. Может быть, она принимает нас за кровожадных конкурентов, вторгшихся в ее владения? Самое неприятное, что абсолютно невозможно предугадать ее намерения. Агрессивность барракуды таит грозную силу, ее атака подобна вспышке молнии — серебристо-голубоватая стрела в прозрачной воде… Мы сознаем свою беззащитность: если ей вздумается укусить, то не успеешь даже дернуться для защиты…

— На самом деле, — говорит Бернар Делемот, — барракуда атакует редко, однако создается впечатление, что она готова обрушиться в любое мгновение. Она обнаруживает такую динамическую мощь, что возникают основания для самых худших опасений. Лично я подвергся двум нападениям барракуд, не считая небольших наскоков. В первом случае она цапнула ласту и выказала ко мне такое недружелюбие, что я предпочел укрыться в заготовленном акулоубежище. В другой раз барракуда бросилась на мои часы, по-видимому, раздраженная их блеском; меня спасла точность ее удара: если бы она промахнулась, то вырвала бы половину запястья.

— Что касается меня, — говорит Филипп, — то я подвергался лишь нападению акул и не имел неприятностей с барракудами. Но я видел их в деле — и это зрелище! Они не рвут жертву, а сначала как бы гарпунят ее передними зубами, треугольными и острыми, как стилеты… Поистине ужасен их вид, когда в сомкнутом строю они идут на аквалангиста! Они окружают вас двухметровым кольцом, и создается впечатление, что из него уже не выбраться: что бы вы ни предпринимали, относительная дистанция сохраняется… Другой их особенностью является способность исчезать, будто растворяться на местности. Их серебристая окраска, отливающая синевой, гомохромна колориту подводного рельефа, в котором они обитают. Даже при очень хорошей видимости барракуда остается невидимкой, можно различить только темнеющие очертания ее хвоста, белый глаз и сверкающую белизну зубов.

— Действительно, зубы барракуды не уступят хирургическому скальпелю, — присоединяется Альбер Фалько, — лучше принять это на веру. Барракуды охотятся по-волчьи: всегда настигают жертву сзади, не оставляя ей ни одного шанса. Мне вспоминается, как во время одной нашей экспедиции множество ремор нашли убежище под «Калипсо» в компании… с огромной барракудой. Ежедневно она пожирала рыбу-прилипалу. Я наблюдал, как это происходит. Она медленно приближалась к жертве, вдруг молниеносно бросалась на нее, и половина реморы оказывалась в пасти барракуды: она отправляла добычу в желудок, не разжимая челюстей, а в следующее мгновение проглатывала остальное.

Барракуды охотятся стаей; когда они настигают косяк небольших рыб, начинается пиршественная оргия. Однако и в исступлении они убивают лишь столько, сколько необходимо, чтобы насытиться. Говорят даже, и наблюдения это многократно подтверждали, что барракуды подчиняют себе косяки рыб и в промежутках между трапезами пасут их как сторожевые псы.

В Мировом океане обитает 18 видов барракуд, образующих семейство сфиреновых. Размер некоторых не превышает метра. Самый мощный представитель семейства — большая барракуда, Sphyraena barracuda, — обитающий в Карибском море, представлен экземплярами, с которыми нам выпала честь встретиться в водах у острова Мюжере. Их средние размеры 1,5–1,8 м, но попадаются экземпляры и длиной более 2 м. Рыбаки говорят, что им встречались даже трехметровые барракуды, но не охотничьи ли это рассказы?

Иногда барракуды оставляли нас в покое, и тогда ничто не омрачало радости подводных исследований.

Здесь на широких просторах песчаного дна мы несколько раз тревожили скатов-хвостоколов. Эти животные перемещаются по морскому дну, колыхая своими треугольными грудными плавниками. При малейшей тревоге они поспешно зарываются в песок, выставив наружу лишь пару настороженных глаз.

Экосистемы тропических рифов обладают сложной структурой. На дне раскинулись веерообразные горгонарии, инкрустированные водорослями, желтые и красные губки, к которым жмутся голубые рыбы-хирурги.

Кроме замечательной гомохромности со средой, у скатов почти нет средств защиты от крупных хищников. Слишком медленные и неверткие в силу плоской формы (считают, что это настоящие акулы, спрессованные в спинно-брюшном направлении), они, чтобы выжить, развили защиту из игл на спине и на хвосте.

У скатов-хвостоколов, называемых иначе морскими котами, эти иглы выступают из желобков, связанных с железой, вырабатывающей яд. Находясь в опасности, скат сильно взбивает воду спиной и хвостом и пытается вознить жало в нападающего противника. Довольно часто встречаются акулы, из тела которых торчит ядовитый шип ската.

Скаты-хвостоколы входят в семейство хвостоколовых. У морского кота (Dasyatis pastinaca), достигающего в длину 2 метра, зазубренное жало выступает почти на 40 см, и рыбаки опасаются встречи с этим животным. (Полинезийцы используют иглу ската в качестве наконечника для копья.) Интересен способ размножения скатов, как, впрочем, и многих других представителей отряда скатообразных. У них происходит не только спаривание, присущее всем хрящевым рыбам (мужские особи имеют пару копулятивных органов, называемых птеригоподиями, — видоизмененная часть брюшных плавников с наружным желобком), но существует и период беременности… Оплодотворенные яйца остаются внутри тела женской особи — в яйцеводе, т. е. она является яйцеживородящей. Яйцевод настолько расширен, что его скорее можно назвать «маткой». Эта «матка» устлана как ковром сосудистыми ворсинками, выделяющими питательную жидкость вроде «молока». Зародыш, так сказать, «сосет» свою мать и благодаря этому развивается. По истечении срока «беременности» происходят «роды». Рождающийся появляется хвостом вперед, с туго обернутыми вокруг тела плавниками. Интересно то, что этот способ аналогичен родам у китообразных.