Дж. С. Сэлинджер и М. Булгаков в современных толкованиях - Ирина Галинская

Бунтаря Холдена не устраивает отсутствие взаимопонимания между людьми, отсутствие самой элементарной человечности. Он обладает обостренной чувствительностью на «фальшь», «липу» (по-английски – «phony»). В закрытой школе Пэнси, где он учится, всё – «липа», притворство, лицемерие, обман. Кино, согласно роману Сэлинджера, представляет собой самую страшную «липу», т. е. средоточие утешительных иллюзий, предназначенных для неудачников. Поэтому Холден презрительно отзывается о кино, да заодно – и о театре, и о литературе. Правда, некоторые писатели ему нравятся.

Миру взрослых Холден противопоставляет мир детей, хотя и понимает, что уберечь детей от взросления невозможно. Во время его почти совершенно одинокого странствия по Нью-Йорку Холдена «особенно обескураживала безучастность людей друг к другу», отмечает М. Л. Тугушева (25, с. 14). Холден одинок, и он страдает от одиночества, причем его одиночество усугубляется тем, что он оказался в Нью-Йорке накануне Рождества, когда всюду вокруг предпраздничное оживление и суета.

М. Л. Тулгушева напоминает, что тема «взрослые – дети» идет в литературе США от Марка Твена и содержится в творчестве других американских писателей – Трумена Капоте, Харпер Ли, Карсон Мак-Каллерс, Юдоры Уэлти. В таких произведениях, как «Лесная арфа» Т. Капоте, «Убить пересмешника» Х. Ли, «Сердце – одинокий охотник» и «Часы без стрелок» К. Мак-Каллерс, «дети – носители добра, бескорыстия и романтизма» (25, с. 15). Вот и Холден Колфилд совсем, как ребенок, бескомпромиссно относится к окружающему миру, он наивен, резко разграничивает добро и зло, обуян страстью задавать вопросы. Словом, «автор держит своего героя в кругу детскости» (25, с. 17).

Л. С. Кустова, указывая, что «мир Сэлинджера – это мир детей», хотя роман рассказывает не только о школе, но и о взрослых людях и о жизни, подчеркивает, что в огромном людном городе Холден Колфилд очень одинок (10, с. 69). Он ненавидит романы Хемингуэя и Сомерсета Моэма, но любит поэзию, а также творчество Ринга Ларднера и Скотта Фицджеральда. Ему даже хотелось бы позвонить хорошему писателю и поговорить с ним. «Он может день и ночь читать детские заметки, с удовольствием помогает маленькой девочке укрепить конек; очень волнует его вопрос, куда деваются утки зимой, когда пруд в парке замерзает» (10, с. 70).

Холден стремится делать людям добро, мечтает найти хорошее в каждом человеке, он жаждет полезной деятельности. Холден испытывает отвращение при мысли о возможности войны и радуется, что изобретена атомная бомба. Он даже хотел бы сесть на эту бомбу, если начнется война. В желании героя взорваться вместе с атомной бомбой, считает автор статьи, заключается его трагедия, выражается его ненависть к подделке, фальши и лицемерию. При этом ненависть Холдена «относится скорее к его собственному бессилию», ибо протест его пассивен, полагает Л. С. Кустова (10, с. 71).

Ю. Я. Лидский в книге «Очерки об американских писателях ХХ века» (11), где рассматривается творчество десяти писателей (от Уиллы Кэсер до Трумена Капоте) посвящает главу Дж. Д. Сэлинджеру, блестящий роман которого принес автору мировую известность. Писатель, по мнению критика, избрал для «Ловца во ржи» исключительно трудную форму романа-монолога, устной исповеди подростка.

Холден Колфилд воспринимается читателем «как живой человек, а его исповедь – искренний рассказ, обращенный к заинтересованному и дружески настроенному лицу» (11, с. 189). Противопоставляя школу Пэнси, в которой он учится, ее рекламному проспекту, Холден определяет главный предмет своей ненависти: «Всё это вранье!» (77, с. 2). Он говорит на школьном жаргоне, но за его «внешней грубостью скрывается душевная чистота, деликатность и легкая ранимость» (11, с. 190). Больше всего Холден ненавидит всю фальшь окружающего его мира, т. е. «липу». Ю. Я. Лидский считает, что это анархический, стихийный бунт против всего того, что душит личность в мире индивидуализма. Одиночество Холдена совершенно невыносимо. Во всем огромном Нью-Йорке подростку даже некому позвонить по телефону, а он «жадно ищет хоть какую-нибудь отдушину, жаждет человеческого тепла, участия и понимания» (11, с. 195).

К концу романа, полагает Ю. Я. Лидский, читатель убеждается в том, что большому миру Холден противопоставляет только мир детей, которых следует охранять от взрослых. Однако утопичность этой мечты героя «Ловца во ржи» подчеркивается его же словами, что «наверно, и после его смерти на его могильном камне кто-нибудь обязательно напишет нецензурное слово» (11, с. 195).

Ю. Я. Лидский отмечает, что некоторые американские критики анализируя образ Холдена Колфилда, приходят к выводу о том, что в конце исповеди героя звучат какие-то примиренческие ноты, что Холден сдает свои бунтарские позиции. Лидский с этим не согласен, он уверен, что все содержание романа «Ловец во ржи» противоречит подобным утверждениям (11, с. 196).

Конечно, роман заканчивается несколько неожиданно, поскольку Холден говорит, что ему недостает («I sort of miss») всех тех, о ком он рассказывал, даже Стрэдлейтера и Экли, даже лифтера Мориса. Роман заканчивается словами: «Никогда не рассказывайте никому ничего. Если расскажете, то вам начнет не хватать всех» (77, с. 214). На взгляд Лидского, здесь намечается мысль о том, что ненависть, которая имеет «в своей основе принципиальные мотивы, не должна низводиться до личного плана» (11, с. 196). Такая трактовка окончания романа представляется критику наиболее правильной.

А. С. Мулярчик в предисловии к сборнику произведений Дж. Д. Сэлинджера, изданному в 1991 г. в Москве издательством «Правда», напоминает, что изложенные в романе «Ловец во ржи» события происходят в сочельник 1949 г. Главное обвинение, которое сэлинджеровский подросток бросает окружающему миру, – это обвинение в фальши, в сознательном, а потому особенно отвратительном притворстве, в показухе, в «липе», причем психологический портрет сэлинджеровского героя «исключительно противоречив и сложен» (15, с. 5). Дело в том, что Холден обидчив, стеснителен, иногда нелюбезен, а порой позволяет себе непростительные выходки: пускает дым сигареты в лицо симпатичной ему собеседницы или громким смехом оскорбляет любимую девушку.

Холден инфантилен не по возрасту, он сам признает, что иногда ведет себя так, будто ему не более тринадцати лет. Мулярчик отмечает, что нежелание Холдена Колфилда походить на взрослых все-таки скорее эмоционально, чем осознанно: «Чувство обгоняет у него мысль» (15, с. 6). При этом он проявляет ненасытную жажду справедливости и открытости в человеческих отношениях. Но более всего угнетает Холдена ощущение «безысходности, обреченности всех его попыток построить свою жизнь в соответствии с возвышенном гуманистическим идеалом» (15, с. 6).

В оценках массовой культуры герой романа Сэлинджера руководствуется этическим, а не эстетическим критерием, полагает Мулярчик. Холдену важна более всего искренность артиста или писателя. Так, он отвергает «Прощай, оружие» Хэмингуэя, «обвиняя его в неискренности и позерстве» (15, с. 8).

Концовку романа «Ловец во ржи» Мулярчик считает ироничной и парадоксальной. Холден и Фиби Колфилды не бегут на неведомый Дальний Запад, а остаются в Нью-Йорке, ведь они все еще дети, а также потому, что «бежать всегда проще, нежели, собравшись с духом, продолжать отстаивать гуманистический идеал – бесхитростный и очевидный, как и все романтические грезы юности» (15, с. 9). Со дня публикации романа «Ловец во ржи» прошли десятилетия, за эти годы «различные аспекты книги Сэлинджера по-разному воспринимались сменявшимися поколениями американской молодежи» (15, с. 10). Нынешние американские молодые идеалисты чтят в Холдене Колфилде «одного из своих литературных провозвестников» (15, с. 11). А все потому, что ореол, окружающий роман «Ловец во ржи», не меркнет с годами.

Произведения Дж. Д. Сэлинджера начали изучаться литературоведами и критиками вскоре после выхода в свет романа «Ловец во ржи» в 1951 г. В 1957 г. стал собирать библиографию критической литературы о творчестве Сэлинджера школьный учитель из города Луисвилля (штат Кентукки) Дональд Фини. К 1963 г. он собрал около полутора тысяч названий работ о творчестве Сэлинджера и опубликовал свою библиографию в журнале «Wisconsin Studies in Contemporary Literature». В эту библиографию входят работы о Сэлинджере, написанные на 20 языках (40).

Наибольшее внимание авторов работ о Сэлинджере привлекает, конечно, образ Холдена Колфилда, его называют бунтарем, мечтателем, борцом против лжи, противником неискренности, восстающим против мира взрослых людей. Словом, не одно поколение критиков относилось к Холдену Колфилду с сердечным умилением. Но можно найти и противоположное мнение. Так, в одной из монографий 80-х годов прошлого века автор характеризует Холдена Колфилда как истеричного, капризного юноши, который мучается смутной неудовлетворенностью от того, что общество не соглашается признать его идеи и выдумки гениальными и отказывается принять его с распростертыми объятьями в свое лоно (2).