Зов крови - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой… а тут и вообще голые! – готская красавица неодобрительно покачала головой. – Этак налетит ктонибудь, утащит.
– А может, они того и хотят?
– Эти-то? – Хильда рассмеялась. – Судя по виду – может!
Быстро позавтракав, молодые люди, исполняя наказ хозяина, доктора Юры, отправились в местный продмаг, что располагался не так уж и далеко, примерно в полкилометре. Честно говоря, Рад прогулялся бы и один, да супружница упросила взять с собой и ее – мол, скучно сидеть в одиночестве. Действительно – скучно.
У магазина уже толпилась очередь – человек двадцать: женщины, дети, кто с пластиковым пакетом, ктото с кошелками, а кое-кто – и с рюкзаком.
– Михаловна, ты что же этаку котомку-то принесла?
– Так по хлеб.
– Вижу, что по хлеб. Другим-то и не достанется – все ведь укупишь!
– Та я немножко.
– Знаем мы твое «немножко»… Машину-то разгрузили уже?
– Та ни… Вон, кажись, едет.
Очередь, как по команде, замолкла. Все повернули головы и вытянули шеи, провожая крайне заинтересованными взглядами подъехавший к магазину голубой фургончик с надписью «ХЛЕБ».
Припарковав грузовик у крыльца, из кабины выпрыгнул молодой парень в красной баскетке и спортивных штанах с белыми лампасами – водитель и по совместительству – грузчик. Парень был явно местный, почти всем в очереди знакомый.
– Василий, батоны привез?
– Привез, привез.
– А сухари?
– Ты еще про сушки спроси, баба Маша! Что, зубы, что ли, выросли?
Стоявшая в очереди с большим рюкзаком седенькая старушка – баба Маша – отнюдь не обиделась, засмеялась даже.
Дожидаясь окончания разгрузки, в очереди деятельно обсуждали последние станичные новости – сводили сплетни. Радомир к этим разговорам не прислушивался – думал о бежевой своей «Победе». О том, что хорошо бы ее, конечно, из болотины вытащить да какнибудь легализовать. А что? Машина, считай, почти новая… Только вот документы… Нет, вряд ли что с ней получится. А, с другой стороны, так вот, на болоте, бросать – жалко. Разберут! Рано или поздно – разберут, уж найдется, кому. Всякие там бомжи, мальчишки да и местные «справные хозяева» – куркули. Колеса – уж точно снимут, да и сиденья – два дивана, для дачи или там, летней кухни – в самый раз будет.
Водитель наконец разгрузился, упитанная – кровь с молоком – продавщица в грязно-голубом халате, не спеша, расписывалась в накладных, вызывая законное томление очереди. Некоторые особо нетерпеливые даже ее подгоняли, не стеснялись:
– Ты б побыстрей, Вера. Народ-то ждет!
– Подождет, – продавщица даже ухом не повела, огрызнулась. – Вас много, а я одна.
– Так ить это, Вера… автобус-то ждать не будеть.
– На вечернем уедете.
– Ишь! Не вечернем! А что тут до вечера делать-то?
Забрав бумаги, водитель забрался в кабину и запустил двигатель. Фургон, скрежетнув передачкой, отъехал, запылил по улице. Сквозь распахнутую настежь дверь очередь ломанулась в продмаг, оглашая окрестности веселыми воплями.
– Ай, баба Маша, на ногу-то не наступай!
– Ой, рука, рука, бабоньки-и-и-и!
– По ногам-то, как по асфальту!
– Уй-уй-уй…
– Да кто там визжит-то, как порося?!
– Михаловне руку прищемили!
– Да дверь-то пошире откройте, откройте дверь-то!
– Ну, ё-мое!
– По три буханки в руки! – уперев руки в бока, важно предупредила продавщица. – Больше и не просите – не дам, а то опять жаловаться будете – не хватило!
– Да как же по три-то, Вера? – заволновалась очередь. – Как же по три-то? Это ж на два дня не хватит.
– Сказано – по три! А кому не нравится – в райцентр пущай ездит!
– Вера, ты тут одна, что ль, сегодня торгуешь?
– Сейчас Ленка в складу управится… Ленка! – обернувшись, утробным голосом позвала продавщица. – Да где ж ты, бисова душа! Скорее давай, на вторую кассу садись.
– Иду, иду, тетя Вера.
За прилавком показалась юная особа с крашеной желтой челкой и пунцовыми до невозможности губами а-ля «чрево Парижа». Усевшись за кассу, особа – по всей видимости, это и была та самая Ленка, которую позвали со склада, – минуты две прихорашивалась, взяв в руки круглое зеркало, после чего вальяжно махнула рукой:
– Подходите.
Духота в маленьком зале продмага стояла страшная, со всех – и с продавцов, и с покупателей – валил градом пот. Родион даже порадовался – хорошо хоть, хватило ума оставить Хильду на улице – пускай лучше там дожидается. А ведь недолго и ждать – перед Радом стояло всего-то пятеро.
Первые двое – белобрысая девчушка лет десяти и худосочный подросток в широких, с многочисленными карманами, шортах – очередь долго не задержали, купили хлеба да пепси-колы – только их в магазине и видели. Родион было обрадовался… да рано. Стоявшая за подростком старушка в цветастом платье явно никуда не спешила.
– Как дела-то, Ленушка? Гости-то уехали ли?
– Уехали. Чего тебе, баба Маша?
– Так ведь хлебца… три буханочки мне. И конфет… Какие помягче-то?
– Да вон, смотри…
– Вот эти, синенькие… они с черным внутри али с белым?
– Не знаю, баба Маша, не пробовала.
– А мягкие? Ладно, сто граммов мне взвесь… И вон тех, желтеньких, столько же. Ай, дрожжей не забудь – есть у вас дрожжи-то?
– С тебя, баба Маша, двести тридцать пять рублей сорок восемь копеек.
– Двести? Ай, ай…
– Давай, баба Маша, скорей, не задерживай очередь.
– Посейчас, посейчас, заплачу.
Стоявшая сразу перед Родионом интеллигентная с виду женщина, судя по одежде и прическе – блузка, юбка, «химия в мелкий бес» – учительница, взяв две буханки, пристально вгляделась в стоявшие на полках бутылки.
– Мне бы хорошего вина. Лучше бы нашего, южного.
– Нет нашего! Все – иностранное.
– Да как же! А вон на той бутылке, кажется, написано – «Кубанское»?
– Женщина! Вы ж про российское вино спрашивали!
– Ну да. Вот я и говорю – кубанское.
– Ну, вы даете. Это ж – с Кубы!
Стоявший в очереди народ весело засмеялся, причем – явно не над слабо разбирающейся в географии продавщицей.
Все-таки купив бутылку кубинского кубанского, интеллигентная женщина принялась протискиваться к выходу, уступив Раду место у кассы. Взяв, как и было наказано, хлеб, молодой человек выбрался на крыльцо, полной грудью вдохнув свежий – пусть даже и жаркий – воздух, улыбнулся, поискав глазами Хильду… и вздрогнул, столкнувшись взглядом с худенькой, но крепкой, блондинкой лет тридцати. Катериной Олеговной, старой своей знакомой…
Женщина, похоже, его тоже узнала и, хлопнув ресницами, воскликнула:
– Ой!
Глава 2
Лето. Южная лесостепь
Станичники
Катерина Олеговна! Учительница, не так уж и давно – во время вот этого слета, кстати, имевшая с бывшим учеником – Родионом – любовную связь. Неужели узнала? Да нет, вряд ли – Радомир находился в прошлом два года с лишним и за это время сильно изменился – раздался в плечах, заматерел. Не мальчик уже, но – муж! Князь, между прочим. А был-то – простой шофер…
Да и в лицо его сейчас не узнать – длинные, до плеч, волосы, бородка, усы. Бояться нечего! Тем более, Катерина Олеговна спокойно прошла в магазин.
Пожав плечами, Рад спустился с крыльца, поискав глазами Хильду. Все же он почему-то испытывал сейчас некоторую досаду – ну, надо же – не узнала! А ведь могла бы, если бы…
– Молодой человек!
Родион резко обернулся – пригладив волосы, Катерина Олеговна сбежала вслед за ним по ступенькам. Неужели узнала все-таки?
– Вы… вы случайно не к родственнику приехали? Есть у нас такой Радик Миронов.
– Нет, не к родственнику, – поспешно покачал головой князь. – С чего вы взяли?
– Да просто… – женщина заметно смутилась. – Вы… вы так на одного человека похожи! Буквально одно лицо… вот, подстричься и бороду сбрить… Господи!
– Не надо меня брить, – опустив глаза, ухмыльнулся Радик. – И имя Господне всуе употреблять не след.
– Извините, – Катерина Олеговна облизала губы и вздохнула. – Тот человек, с которым я вас спутала, в больнице сейчас, с переломом.
– Сочувствую.
– И, знаете, вроде бы уже выздоравливал, да вдруг – на тебе, воспалительный процесс пошел! Врачи боятся – как бы не гангрена, в реанимацию перевели, вот я и подумала – вдруг вы нашему Радику родственник? Навестить, поддержать приехали… Увы! – женщина поникла плечами и медленно повернулась к открытой двери продмага, возле которой все так же суетилась очередь, до которой, судя по всему, Катерине Олеговне не было сейчас никакого дела. Слишком уж переживала – это было видно.
Родион стиснул зубы – ишь, как не повезло его… его… аватару, что ли? Или – брату? Ну, надо же – гангрена! После перелома? С чего? Неужели, перелом-то открытый был да занесли какую-нибудь заразу? Жаль, жаль…
Радомир вовсе не желал аватару ничего плохого, все же собираясь жить с ним параллельно, нигде специально не пересекаясь. Трудно, конечно, придется без старых друзей, но коли уж на то пошло – со временем появятся новые. Тем более – Хильда сейчас с ним. Хильда… Кстати, где она?
