Загадка загадочной загадки (СИ) - Василий Чернов

Тут взгляд упал на часы, оказывается, давно уже ночь, так что я отправился чистить зубы — первый полноценный день в роли попаданца подошёл к концу.

Следующе утро я начал с зарядки, причём старался ловить своё отражение в зеркале, хоть это было неудобно, но мне казалось, что так я скорее свыкнусь с новой личиной. В список хотелок к «Клерасилу» и эспандеру добавилось настенное зеркало.

Как и вчера, Ванина мама уже ушла на работу. Так, надо даже мысленно перестать прибавлять «Ванина», просто «мама», и всё.

Позавтракав, я занялся тем, чем планировал вчера — осмотром спальни родителей. Размерами она была только чуть меньше гостиной, и мебели тут было много — огромный шкаф, комод, прикроватные тумбочки и ещё какая-то высокая тумбочка с ключиком, туалетный столик с пуфиком перед ним, и почему-то стулья.

Начал я с туалетного столика, заставленного косметикой и всякими сувенирными фигурками. Первым делом мне попался убогий маникюрный набор, но я и такому обрадовался — заусенцы на пальцах сильно мешались, да и ногти отрасли уже. Так что я занялся маникюром, снова подумав, не женщиной ли я был. В принципе, даже если так, то ничего страшного — размышлял я, и даже может помочь, если нужные знания вспомнятся в нужный момент. Вот, например, откуда я знаю, как правильно обрезать кутикулу? Просто всплыло откуда-то. И сколько у меня в подсознании таких знаний спрятано, не свойственных тринадцатилетнему мальчику, как узнать? Интересно, а может ли это женское во мне повлиять на сексуальную ориентацию? — задался я вопросом. Как бы это проверить? Не переставая обрабатывать ногти, я попытался придумать какой-нибудь тест на гейство. Кроме сходить в общую баню ничего не придумывалось. Ладно, это не к спеху. Какой есть, такой и есть, даже если я гей, заморачиваться по этому поводу не собираюсь.

Порассматривав косметику на столике, немедленного желания красить губы я в себе не обнаружил. Уходовая косметика была представлена в основном фабрикой «Свобода», декоративная была разных фирм, в том числе мне совсем незнакомых. За дверцами столика обнаружились старые записные книжки, шкатулка с бижутерией, зеркальца, солнечные очки и прочая женская дребедень, ничего интересного.

А привлекшая моё внимание полированная тумбочка с ключиком оказалась швейной машинкой «Чайка», складывающейся вовнутрь, очень удобно. При случае надо будет проверить, умею ли я шить.

В комоде с постельным и нижним бельём я поискал спрятанные деньги и ценности, не нашёл. Значит, в шкафу. Его я оставил напоследок, уж очень он здоров. Но всё оказалось не так страшно, вещей в нём было не очень много, или при переезде выкинули большую часть, или они всё ещё нераспакованные в тех мешках лежат. Или шкаф покупался «на вырост» — весь спальный гарнитур был недавнего обзаведения, наверно, уже в этой квартире покупался. А значит, никаких денег я могу и не обнаружить — возможно, все сбережения пошли на покупку квартиры и мебели. Или просто хранились на сберкнижке. Хотя нет, народ уже шуганный, банкам не доверяет. Тем не менее, я обшарил шкаф, и действительно, в секции с полками, аккуратно застеленными газетами, обнаружился конверт с деньгами старого образца, 1995 года. Я запомнил сумму, но она ни о чём мне не говорила, так как цен я не знал, и вообще…

В общем, я успел осмотреть спальню родителей и кладовку в коридоре, а часа в три меня снова вырубило до маминого прихода. В пятницу у неё был укороченный день, так что пришла она пораньше, в приподнятом настроении, и с полными сумками продуктов.

— Завтра папа возвращается, надо вечером тесто поставить, а прибираться будем сегодня, — за ужином уведомила она меня, из чего я заключил, что у Ивана были какие-то обязанности по дому, но видимо, из-за болезни мама его не грузила. Блин, не его, меня, ме-ня!

Чтобы не выдать неосведомлённости я спросил, что мне сделать в первую очередь.

— Протри подоконники, а то столько пыли с улицы летит, ужас просто. Потом пыль вытри, да в большой комнате пропылесосишь. Полы я сама помою.

Я кивнул. Мама продолжала строить хозяйственные планы:

— Постели надо поменять, и стирку запустить. Кухню оставлю на завтра, а то ещё готовить.

И мы занялись делом. Я не халтурил: протёр подоконники, они, кстати, были деревянными, как и оконные рамы, крашеные белой краской, как следует вытер пыль. Пылесос меня поразил — старый, советский, круглый и блестящий, назывался «Эра», гудел он, как зверь. Пропылесосил ковёр, диваны и кресла в гостиной, помог заправить одеяла в пододеяльники. Мама ушла спать, чтобы встать пораньше и наготовить вкусняшек. А я перед сном снова пялился в зеркало, проводя сеанс аутотренинга. Кажется, это помогало — я уже не напрягался, случайно увидев чужое отражение в зеркале или полированной дверце.

И вот в субботу из командировки вернулся отец. Встреча отца с сыном прошла без сучка, без задоринки. Александр Павлович оказался толстеньким крепеньким человеком, весьма нервным и постоянно на что-то жалующимся. При том он показался мне жутким занудой. Хотя может, это его командировка утомила?

Оказалось, они с мамой работают на одном предприятии — она бухгалтером, а он — старшим технологом, что бы это ни значило. Их контора занималась поставками какого-то зарубежного оборудования в разные регионы страны, как мне кажется, не очень-то надёжный бизнес по нынешним временам. Хотя из разговора родителей я понял, что папаша был о своей должности самого высокого мнения, и вообще считал, что вся контора держится только на нём. Пафосный и занудный индюк, в целом.

Впрочем, когда мама рассказала ему о моём «возмутительном демарше» против врачихи, он меня типа поддержал:

— Ей совершенно незачем лезть в вопросы обучения. А то, что она не назначила должного лечения, просто возмутительно. Хотя, он ведь и так поправился? Ну и прекрасно.

Так что жаловаться на врачиху он не стал тоже. Странные люди, ведь речь идёт об их сыне! А если бы у меня было что-то серьёзное? Так что соответствующие выводы я сделал — рассчитывать можно только на себя.

Радовало, что никаких изменений в моём поведении родители не замечали, вот совсем. Видимо, не очень-то хорошо они знали собственного сына, что мне, конечно, только на руку.

Глава 4. Выход в люди

На следующий день мама заявила, что раз я хорошо себя чувствую, то завтра идём наконец-то записывать меня в школу «Высота», директор которой, Екатерина Алексеевна Рогачёва, оказалась её близкой подругой. Обо всём уже было договорено, оставалось уладить формальности.

Это должен быть