Дневники 1919-1920 годов - Аркадий Столыпин

Какая ночь! Палуба, озарённая полной луной, тихо и мирно дрожит от машины, словно дышит. В городе зажглись огни, где-то далеко горит на Кавказском берегу маяк. Мы в открытом море. Тихо плещет вода, и мы, как зачарованные, сидим на палубе и тихо говорим о будущем. Но скоро мы замолкаем. В такую ночь можно думать, но говорить не хочется. Только сверкает мелкой рябью море.

г. Керчь

29 марта 1919 г.

Керчь – исторический город. В нём много разных памятников греческого и римского владычества. У моря возвышается невысокая гора, которая называется Митридат. На её вершине построено уже русскими какое-то подобие греческого храма.

Около города много каменоломен, где добывали когда-то лёгкий белый камень, так называемый ракушник, римские каторжники. Камень добывается и теперь, и почти все здания города сделаны из него. Каменоломен несколько: Старо-Карантинские (у деревни того же названия) на берегу моря у крепости, Аджимушкайские (у Брянского завода [11]), Багеровские у станции Багерово (12 вёрст от города) и так называемые Оливинские скалы, около имения Олив.

Каменоломни эти очень любопытны: это целая сеть подземных коридоров, иногда колоссально широких и высоких, взаимно пересекающихся, образующих площади, тупики и целые лабиринты. Вся земля кругом каменоломен изрыта и пестрит выходами, словно кроличьими норами. Иногда эти выходы образуют правильные ряды, иногда (например, в Аджимушкае) они беспорядочно рассыпаны.

Камень ракушник очень хрупок, в изломе ясно заметно, что это морские отложения, состоящие из мириадов мелких раковин. Его пилят огромными неуклюжими пилами. Думал ли я, подъезжая к Керчи, что эти самые каменоломни сыграют в моей жизни такую роль?

Первый наш офицер, которого я встретил в Керчи, был тверец [12] – барон Врангель. Он шёл со взводом к пристани, около которой раскачивался маленький катер. Я обрадовался, увидев его атлетическую фигуру в чёрном бараньем тулупе.

Штаб полка [13] находится в Брянском заводе. Тверцы в крепости, часть наших (3-й эскадрон с Львовым) в Багерове, часть с Тускаевым (4-й эскадрон) в Заводе. Люди все ещё пешие, но в полку всего эскадронов семь, так как к нам пристегнули ещё один Переяславский эскадрон.

Вот состав офицеров Нижегородских эскадронов:

3-й эскадрон

Командир: ротмистр кн. Львов.

Помощник командира: штабс-ротмистр кн. Б. Абашидзе.

Младшие офицеры:

барон Фиркс,

корнет Маклаков,

корнет Гоппер,

корнет Ник. Старосельский,

корнет Люфт,

прапорщик Шарай.

4-й эскадрон

Командир: ротмистр Тускаев.

Помощник: штабс-ротмистр кн. Ю. Абашидзе.

Младшие офицеры:

штабс-ротмистр Лухава,

корнет И. Старосельский,

корнет гр. Мусин-Пушкин,

прапорщик Попов.

Это те офицеры, что тогда были в строю. Кусов Абубекир состоял казначеем. Голицын – командиром дивизии. Полком командовал полковник Попов Северского полка [14]. Я попросился к Львову, но временно попал в 4-й эскадрон, где меньше офицеров.

г. Керчь

3 апреля 1919 г.

Каменоломни вокруг города заняты бандитами; наш полк уже имел с ними столкновение в первые же дни после прибытия из Новороссийска. У нас были потери. Самое печальное – это настроение солдат. Молодёжь составляет лучший элемент, но, с другой стороны, она одинаково легко поддаётся обработке как со стороны офицеров, так и со стороны большевицких агитаторов. А таковые, несомненно, имеются.

Что касается до старых солдат, то среди них большинство смотрит исподлобья на офицеров и, конечно, при первой же возможности перебегут к большевикам. Их держит только страх. Всё это немного напоминает укротителей в клетке с дикими зверями. Стоит укротитель, в одной руке револьвер держит и смотрит в глаза зверю, а сам боится повернуться к нему спиной. Неудачное движение, маленькая рассеянность – и укротитель погиб. Так и здесь. Спят офицеры с винтовкой у изголовья, с револьвером под подушкой и чуть ли не с ручной гранатой на ночном столике. Вечером ставни тщательно запираются и замки у дверей осматриваются. Приятная жизнь, что и говорить.

В эскадроне имеются, конечно, и надёжные люди, но их мало и это, по большей части, или богатые крестьяне Ставропольской губернии или же юнцы-вольноопределяющиеся. Иногда от них узнаешь про подозрительные разговоры в эскадроне, и от этого становится ещё тяжелее на душе.

Все наши денщики – красноармейцы, взятые в плен под Ставрополем, которым была дарована жизнь. У нашего повара Костика совсем вид красноармейца и коммуниста. Его хотели было уже расстрелять, но пощадили ввиду того, что он кондитер (!!!).

Брянский завод, в который я попал, представляет нечто совсем замечательное в смысле оборудования. Домики, в которых живут рабочие, составляют целый городок, чистенький, беленький, с черепичными крышами, с аккуратными огородиками. Есть школа, больницы, приюты, – словом, мы размещены просторно. Офицерское помещение имеет суровый вид: голые койки, винтовки, составленные в углах, шашки, патронташи. Простой огромный стол, скамейки, сделанные из доски, поставленной на два вьюка, – словом, уюта мало.

Все очень обрадовались моему приезду, но я почти ничего не успел рассказать, так как едва я явился <к> командиру полка, как получил приказание пойти в эскадрон, получить винтовку, патроны и идти в бой. Уже через полчаса после моего прибытия в полк я шёл в цепи, которая наступала на Аджимушкайские каменоломни. Цепь была жиденькая и маловнушительная, но в ней были полковники и ротмистры, все с винтовками, карабинами и ручными гранатами. Впрочем, в тот день наступление ничем особенным не окончилось, так как противник отошёл, и наступившая темнота заставила нас вернуться обратно.

г. Керчь

4 апреля 1919 г.

Целый день ловим бычков. Маленькие, с огромной, вдвое больше, туловища хищной головой, они жадно проглатывают сырое мясо, на которое их ловят; глотают крючок целиком. Рыбка препротивная, настоящее маленькое чудовище, какой-то зверёныш из страшной сказки, с выпученными глазами, рядами острых зубов. Рыбная ловля здесь главное занятие, потому что до города далеко, а катера ходят редко.

Сегодня наш эскадрон посылают на станцию Багерово – в подмогу третьему эскадрону.

ст. Багерово

5 апреля 1919 г.

Позиций в Багерове, в сущности, нет. Большевики загнаны внутрь каменоломен, где их трудно достать; мы же занимаем выходы и сторожим их. Правильную осаду каменоломен вести очень трудно, так как для этого требуется гораздо больше людей, нежели имеем мы в своём распоряжении.