О, Брат - Марина Анашкевич

О т ч е г о п о н и к л о л и ц е т в о е? Е с л и д е л а е ш ь д о б- р о е, т о н е п о д н и м а е ш ь л и л и ц а? а е с л и н е д е л а е- еш ь д о б р о г о, т о у д в е р е й г р е х л е ж и т: о н в л е ч е т т е б я к с е б е, н о т ы г о с п о д с т в у й н а д н и м.

7

И нашел себя Каин на полу лежащим и рядом то, что было кувшином. И ощупал себя. Вот, Дарующий прошел сквозь него, но цел. Вот, пришел не как дар с неба, а как ветер, гуляющий где хочет.

И встал на ноги, и сердце билось, как голубь в силках. И скрепил его печатью разума своего:

— Это ветер ночной ворвался в щель. Не безумен ли человек, внимающий ветру?

Но сказало сердце: разве разуму твоему должно господствовать? Сам Дарующий говорил с тобой только что.

И опять уступил памяти своей и затянула в дни протекшие: вот, малый летами, пришел к Адаму и долго следил за кругом его. Как рукою отец дает форму глине и ногой умягчает жесткость ее, к одному устремляя сердце свое: сделать сосуд хорошим. Вот, растет на круге, по воле рук принимает форму свою. Вот, охватит огонь его, и укрепится, и станет в ряду других — для питья пригодный и приятный глазу.

И спросил Каин, малый летами:

«Откуда знают руки твои, как глину сделать сосудом?»

«То Дар Его», — был ответ.

И стал Каин проситься за круг, и уступил Адам место сыну, и учил его. Но клонился сосуд и не мог устоять, ибо слаб был в основаньи своем. И был глиной без образа, и гневался малый летами. Адам же обуздывал нетерпение сына, и спросил его Каин, дитя неразумное: где дар обещанный?

Тогда прекратил Адам вращенье круга и направил свой взор за вершины гор. И ответил так:

«Тот, о ком вопрошаешь, не только дары с неба. И даритель Он, и гонитель в лице одном. Страх мой пред Ним да войдет в тебя, сын».

«Почему же зовешь Дарующим?»

«Дыхание Его и в тебе, и во мне, ибо дает, чего не имеем. И сегодня милость Его, а завтра — гнев, но принимать надо, как одно, ибо и гнев Его — Дар. Вот, солнце Его, взгляни и поймешь».

И сделал так, как велел отец, но не мог стерпеть света слепящего и рукой закрылся:

«Больно глазам моим, и не вижу!»

«Вот, говорит тебе: жаден до зримого глаз человека, но малы силы его. Откажись от зрения и доверься слуху. И внимай Его Голосу, ибо приходит так к человеку. Смотри.

И пал Адам на лицо свое, и лежал неподвижно. И Каин лег рядом, все сделал так, как отец его, и лежал, и не шевелился. Но не было Голоса, лишь трава ласкала лицо его, и запах земли входил в ноздри, и стрекочущие не умолкали.

И подумал малый летами Каин: почему он должен лишиться глаз своих? Что лучше их различает предметы? Не ухо ли разбирает слова, и не язык ли распознает вкус пищи? И зачем ему то, что нельзя увидеть или распознать языком?..

И вот, войдя в мужской возраст стал, как дитя, и говорит с ветром! Вот, ветер дает советы ему!

И спросил того, чьи шаги стихли:

— В чем, скажи, грех мой? Разве в том, что не умею срывать плоды с неба, и не несу тебе? Вот, в Саду ты имел все, что хотел, и все исполняли волю твою — и звери, и птицы. По воле твоей они назывались, и есть не смели без позволения твоего. И вот, утратил власть повелевать ими, и лишь малая часть служит тебе в доме твоем. Так и дети твои: вот — агнец в загоне, вот — зверь дикий, и не можешь держать за оградой, и гонишь камнями слов!

И говорил дальше, и гнев заполнял сердце, ибо не знало пищи другой, и скопился яд под языком, и некого ужалить, кроме пустоты:

— И дерева твои, что насадил ты — где их благоуханье? Вот, стоят и сохнут, ибо дождь властелин над ними! Вот, вкусил древа разумного и не нажил ума, — и лишь горшки глиняные во власти твоей, и можешь разбить! Видел я, как лепил ты из глины истукана, как прикасался к его губам, чтобы вдохнуть в него дыхание свое! И стоял истукан твой, и не оживил ты его дыханием твоим, ибо не дано тебе! Видел я, как озирался ты, ибо осрамил себя истуканом своим, и вылепленное тобой было ложь, и не было в нем духа! И разбил ты его, как кувшин этот, и ушел в сад свой, и слышал оттуда твои стенания… Властелин над всеми над собой не властен!

И говорил это в молчании, и ярость его искала выхода, и обида не знала исхода, и размеры ее были велики, и разрывала грудь. И вышел наружу вопль глухой:

— Нет целого места в плоти моей, и мысли мои превысили голову и пылает от них, как дрова в огне! И нет мира в костях моих, и кричу от терзания сердца! Для чего я вышел из утробы матери моей?! Чтобы видеть труды и скорби, чтобы дни мои исчезали в бесславии?!

И устал от речей своих, и метался на ложе, и не мог уснуть долго, и видел: за завесой не гаснет светильник. И сказал: вот, и у брата отнял сон Дарующий. И войду к Авелю, и скажу ему.

И откинул завесу, и вот — рукой брата достать можно, и не достанешь; далек он, как вершины гор, ибо с Дарующим один на один. И не уходил Каин, и сказал себе: «Послушаю, о чем просит Его. Не первородства ли хочет моего?»

И не мог разобрать слов, и стал ближе, и коснулись его, как поток вод тихих:

— …к Тебе взываю, и приклони ухо Твое ко мне, услышь от чертогов своих голос мой… Ты возжигаешь светильник мой и просвещаешь тьму мою, препоясываешь меня силою и расширяешь шаг мой подо мною… Не будь безмолвен к слезам моим и услышь молитву мою: ни о чем не печалюсь — ни о хлебе, ни о воде, ни о родителях моих, но лишь о брате моем, Каине. Ибо сказал ему: сделай сердце свое, как сосуд, и дай пить из него Дарющему, ибо и Он жаждет! Но не услышал брат мой слова моего. И увидел: подобен я стрекочущим в траве, чей хор взывает к небу в полдень и в полночь, но кто слушает его?.. Вот, младший в доме указал старшему, и отринул брат прошение уст моих. И пришло ко мне и услышал:

Я б у д у г о в о р и т ь с н и м, т ы ж е, п а с т ы р ь, м о л ч и. Я о д и н п р о н и к а ю с е р д ц е и в н у т р е н н о с т и и н е л ь з я п о х и т и т ь с л о в о М о е. И н е л ь з я в з я т ь о д о б р е н и е М о е, т о м у л и ш ь д а ю, к т о г о т о в в м е с т и т ь.

И положил я руку на уста мои. Вот, хотел спросить Тебя, и не смею: что слова мои пред лицом Твоим? Кто постигнет Тебя? Кто постигнет — страх сына перед отцом и любовь матери к сыну, в одно слиянные?..

Ты положил око Твое на сердце мое: сокроюсь ли от Тебя? Вот, велено мне запечатать уста, но могу ли молчать о брате моем? Вот, вошел в глубину вод, и быстрое течение увлекает его, ибо идет в сети, что скрыто распростерты… Удержи ногу его и сотвори улыбку его, которой не знал от рождения, — и да наполнятся ею небеса Твои!

Положи слезы мои в сосуд Твой: слезы радости — о Тебе, и слезы печали — о брате моем, ибо как человеку быть без Тебя, без Дара Твоего? Силы бездарного оскудеют быстро, ибо что колодец без источника? ров пустой. Так и человек без Дара — лишь из себя черпает, но разве бесконечны силы его?..

Потому снимаю руку с уст моих и припадаю ими к ногам Твоим: даруй милость Твою брату моему… Что облака? — пыль от ног Твоих, и припадаю к ним: не оставляй Каина, брата моего. Вот, обошел его дождь стороной, Ты же будь рядом и обрати в ликование сетование его! Вот, оставили его волы, но Ты не покинь! Если же ярость превысит сердце его, и радость пастыря ляжет жертвой ее — будь с братом моим по зову его!

И не мог Каин слушать дольше и бросился в мрак ночной, и там ходил. И не вернулся в дом, и лег рядом с ослами. И сказал в небо ночное:

— Облако ты преходящее, не человек! Лучше б дождя попросил.

И вздохнул осел бессловесный.

8

Поутру же, при восходе солнца, коснулся Авель брата своего:

— Пробудись! Не станем тревожить отца и мать, уйдем тихо, взяв ослов наших, чтобы вернуться до заката солнца.

И хотел Каин взять в дорогу воды и остатки смокв сухих, но удержал Авель руку его, говоря:

— Оставь им. Будет нам едой и питьем молитва. И камень даст тебе источник, которого не было прежде, но который исторгается по мольбе.

И шли долго. И не раз припадал к земле Каин, и давала силы. И ослы не хотели идти, и не было места, где укрыться от зноя, ибо солнце вонзало лучи повсюду. И позавидовал Каин червям, что могли укрыться в земле. И не хотел осел Каина подниматься, и тогда стал бить его жестоко. И сказал Авель:

— Не бей.

И приблизившись к ослу, обнял его, как брата. И встал осел, и пошел в гору, и камни мелкие катились вниз из–под копыт его.

И еще шли… Вот, скала нависающая скрыла солнце, и нашли под ней прохладу для плоти. И пожалел Каин, что не взяли воды и смокв, и голос чрева не переставал в нем, и жажда сушила губы, и трескались, как земля. И опять дивился брату: вот, путь неблизкий проделал под солнцем, но живо улыбкой лицо его, бороды не знающее. Вот, возносит молитву, и губы свежи, как лепестки цветка утром и розовы, словно испил вина. И вспомнил тут Каин, что Авель не пробовал вина, ибо не вошел еще в мужской возраст.