Её последнее желание - Ирина Версадисс

– Не тупи! Как может быть та трость? Если ты сам видел, как они её в гроб клали!

Кирилл пожал плечами в недоумении и прошептал: – не знаю, ну очень похожа на ту…

Тут вдруг к бабуле в огромных очках подошла молодая девица и стала что-то шептать той на ухо. Светку сейчас тоже было невозможно узнать, без макияжа и своего пирсинга, да и ещё в платочке, она была похожа на серую «мышку-ботаничку».

– Ты чего, совсем что ли? – сокрушалась старушка, с глазами, как у стрекозы. – Ты хочешь, чтобы они нас вычислили? Иди, иди, я сама справлюсь, – пыталась Ольга надавить на подругу.

– Слышишь ты, Пинкертон недоделанный! Кроссовки спрячь, уж больно они у тебя молодёжные и никак с тростью не вяжутся. Ты сама сейчас всё завалишь!

– Хорошо, поняла, держи икону, я пойду, выйду, только смотри осторожно, в иконе камера.

– Да поняла я, идите уже, бабуля, – рявкнула Светка, и стала усердно молиться.

– Смотри, смотри, теперь эта – дура за нами ходит! – занервничал Кирилл, – может это бабка за нами «наружку» приставила, чтобы всё честно проделали, без халтуры.

– Да иди ты, здесь все за кем-то ходят, – отрезал Артём, – смотри сколько народу! Я и не знал, что здесь так клёво!

Светка с интересом наблюдала за Артёмом, который украдкой пытался креститься. Парень как будто бы понял, что за ним наблюдают, перестал креститься, и пошёл заказывать поминальную.

«Вот так, отморозки, может, ещё и в Бога верить начнёте», – подумала Светка и стала выискивать глазами старушку (то бишь Ольгу). Та ковыляла через зал почти наощупь, так как ничего не видела в своих окулярах и если бы не трость бабы Шуры, то она точно растянулась бы у всех верующих на глазах. Парни тем временем вели себя довольно шумно, им даже кто-то сделал замечание, на что они огрызнулись и пошли к распятию Христа. А когда запел церковный хор, они замерли, и казалось со стороны: умилялись этим пением.

– Наблюдать за ними было одно удовольствие, а снимать на камеру – ещё больший кайф, – говорила потом Светка с чувством гордости и за себя и за подругу.

– Вот кино получится, только дело надо до конца довести, думаю, «Оскар» точно будет наш, – шутила Светка, смотря Ольге с восхищением в глаза.

– Да, подруга, ну вы молодцы! – отозвалась Зоя, перебив Ольгу, – очень интересно, что будет дальше? А сегодня у меня уже живот болит от смеха, так что сейчас по чифирчику и спать. Ольга закатила глаза и подумала: «Только не это». Но потом быстро опомнилась, вспомнив, как она утром обманула всех, делая вид, что глотает горькую жидкость.

На второй день повторилось то же самое: чифир, хавка и Ольгины байки, которые женщины слушали с открытыми ртами, периодически взрываясь смехом.

Глава 3

– Неделя пролетела быстро, чёрт! Завтра уже пятница, не забыли? – понуро говорил Лавашев – младший.

– Нет, не забыли! – раздражённо отвечал Артём, и, повернувшись к Кириллу так, чтобы не видел Сергей, покрутил пальцем у виска.

– А ещё завтра тринадцатое! Вы в курсе? – просветил их Сергей, не очень понимая, что в самой пятнице такого?

– Не-е-т, – протянул Кирилл, – что пятница знаю, а вот что тринадцатое – нет. – Ты знаешь, – продолжал говорить он, косясь на Артёма, – мне сегодня приснилась – эта старуха. Она меня куда-то звала, хватала за руки, я так чётко чувствовал её холод, потом проснулся и не смог больше уснуть. Она во сне говорила мне, что ей там холодно и просит, чтобы я ей принёс шубу мамкину норковую. Чё теперь делать – не знаю, может, попить успокоительного какого? А то я чувствую, что у меня крыша едет, ещё никогда в жизни я не боялся пятницы так, как боюсь её сейчас. Как ты думаешь, чего она там ещё попросит? Между прочим, ты телек так и не отволок.

– Ты чего?! Тише! – начал опять жестикулировать Артём за спиной Сергея. Тот как будто бы всё понял и воткнул наушники в уши. Сергей мотал головой в такт музыке и, казалось, был далёк от всего того, что сейчас так тревожило его друзей.

– Вот завтра и отнесу, – огрызнулся сердито Артём. – Только вот чё предкам скажу, не знаю. Блин, если бы я только мог предположить, чем это всё обернётся! Я бы с этой бомжихи пушинки сдувал, и к себе бы домой взял жить. А вот теперь, как дебил, дрожу от страха перед этой вонючей пятницей!

– А я вам говорил, чтобы вы отстали от неё, – вдруг встрял в разговор Сергей, резко вынув наушники, – но у вас так крышу снесло, что просто жуть. Да и бабулька вас умоляла, чтобы вы не били её, «касатиками» называла, «сынками». А теперь вот дрожите от страха, как лохи последние!

– Ты чё, нюх потерял, Чиж?! Чего несёшь-то? Если ты такой деловой, чего не закрыл её телом, может мы и опомнились бы!

– Ага, я пытался вас остановить, а ты, Лаваш, мне так в ухо зарядил, что до сих пор плохо слышу. Чё я мог-то? Вы себя видели со стороны? Вас мог остановить только бульдозер, но извините, у меня не было под рукой такой бибики.

– А если бы была, переехал бы нас бульдозером? – поинтересовался Виноградов.

– Не знаю, – потупил он взгляд и тихо пробубнил, – наверное, да…

– Ну, ни чего себе! А ещё друг называется? да кто же друзей-то – бульдозером?

– Да я пошутил, мне правда пора, а то мать с работы придёт, кричать будет, – засуетился подросток, пряча глаза. – Надо успеть ещё картошку пожарить.

Распрощавшись с ними, он пожалел о своей минутной слабости. Но делать было нечего, что сказано – то сказано.

– Во даёт, лошара, чего разошёлся-то?! Надо ему намекнуть, что если проболтается кому, то пойдёт как соучастник, и неважно, что он её и пальцем не тронул. Так что, Лаваш, тебе задание, объяснить Чижу популярно, чтобы зубы держал во рту.

– Да понял я, всё объясню, он ведь не дурак, и сам всё понимает. И не зубы во рту, а язык за зубами, – поправил его деловито Лаваш.

– Ух ты, какой умный! Понимает – не понимает, а объяснить надо!

– Да, понял, я понял, угомонись. Я чё, лох какой, чего ты орёшь на меня?! Я уже сам сто раз пожалел, и чё, идиоты, стали бить её?

– А ты забыл, как она нас опустила, забыл?!

– Нет, не забыл, но за это не убивают!

– Заткнись, Лаваш! – зашипел Град, сжимая кулаки. – А чего же ты тогда хотел поджечь её?! Не думал о том, что за такое не поджигают? А?!

– Да, чё говорить, нажрались, как свиньи, вот и не соображали, чего делаем.

– Да, хорош, я всё соображал, просто не мог простить ей её выходку. Я на эту Таньку столько бабла потратил, а эта сука старая, всё обломала. Танька от меня как умалишённая бегала, и как ей удалась её убедить, что я конченый извращениц.

– А ты точно знаешь, что – эта она? Ведь ей кто угодно мог рассказать.

– Да хорош, гнать! Я что, по-твоему, извращениц?

– Да не ори ты, это не я так считаю, – огрызнулся Кирилл, – да и вообще, ты повёлся на бабские сплетни.

– Да не чё я не повёлся! Мне ведь её подруга всё рассказала, – фыркнул Град и покасился на друга. – Короче, когда они сидели у подъезда, к ним подошла – эта долбанная блокадница и давай на меня гнать. Говорит: «Танька обходи этого малолетнего извращенца стороной, он чуть девчонку у меня тут в подъезде не изнасиловал, и если бы говорит, я вовремя не подошла, он бы её обесчестил». Прикинь Лаваш, про кого она говорила? – сердито сплюнул Град, – о Строковой Ленке, на которой пробы ставить негде. Артём скрипнул зубами и злобно процедил: – нет, туда ей и дорога, дура старая! Виноградовы таких вещей не прощают!

Вечером, в пятницу, девушки, снова, засели с камерой в кустах, поджидая подростков. Ребята не заставили себя долго ждать и в восемь вечера появились на кладбище с телевизором наперевес. Плазма бережно была упакована в покрывало, и не сразу можно было понять – что это? Кирилл направился в будку к сторожу с тем, чтобы отвлечь того, а Артём прямым ходом на могилу к бабе Шуре. Из земли, как и ранее, торчала бумажка, он в темпе поменял телевизор на этот проклятый клочок бумаги, который, просто, прожигал парню руки, и быстрой походкой пошёл к Кириллу на выручку. Увидев, что Кирилл курит и мирно беседует со сторожем, Артём подошёл ближе.

– Ну, вы прям молодцы, ребят! К кому ходите-то? Я вас за неделю уже второй раз вижу.

– К бабуле, – вдруг ляпнул Кирилл.

– А чё так поздно, чего днём-то не приходите? Она по мамкиной родне или по отцовской? – засыпал их вопросами мужичонка.

– Чего? – переспросил Артём.

«чего молодёжь такая тупая, вроде и вопрос простой», а парни смотрят на него, как на идиота. – А может, вы из организации какой? Как их там, «Гетто-метто»!

– Да нет, две недели назад нашу бабушку похоронили здесь, – продолжал врать Кирилл.

– Так я и спрашиваю, бабушка, по какой линии?

– А, да! – уставился Кирилл на мужика, ругая того в душе за чрезмерную любопытность.

– Что, да?! – уже начинал выходить из себя сторож.

– Да, по мамкиной, точно по мамкиной!