Под сенью апельсиновых деревьев - Линда Белаго

Впервые в жизни у Юлии появились подруги, а в лице директрисы она нашла человека, которому можно было доверять. Госпожа Конинг хоть и не смогла заменить ей мать, однако все же сумела стать примером на пути во взрослую жизнь, на пороге которой Юлия теперь стояла. Девочке все чаще приходили мысли о том, что пора позаботиться о своем будущем. Ее соученицы уже давно рассуждали о том, что они будут делать после окончания школы. Юлия же не имела ни малейшего понятия, куда ведет ее путь. Она могла представить себя в роли учительницы. Ее дядя пока что еще никоим образом не высказался по этому поводу. Неужели ей придется принимать решение самостоятельно? Вряд ли. Мечтала ли она о свадьбе, как остальные юные девушки? Об этом Юлия даже думать боялась. Где она могла бы найти себе подходящего жениха? Чаще всего она сразу же отгоняла такие мысли, однако совсем выбросить их из головы ей никогда не удавалось.

Юлия, с трудом переводя дыхание, вбежала в комнату. София испуганно вскочила:

– Джульетта, что случилось?

Юлия, не говоря ни слова, протянула ей письмо. Светлые локоны выбились из туго закрученного пучка и теперь в беспорядке падали на ее покрасневшие щеки. Юлия рассеянно заправила пряди волос за уши.

– Прочти! Они не хотят, чтобы я ехала к тебе. Я должна явиться к ним!

София, бросив на нее вопросительный взгляд, взяла в руки письмо. Юлия присела на край своей кровати, стараясь успокоиться.

– Ну, читай же! – нетерпеливо и настойчиво произнесла она.

София уселась на свою кровать и развернула листок бумаги. Юлия заметила, как на ее лице появилось сначала недоумение, а потом злость.

– Джульетта… но… Ты ведь должна… Мы же так радовались! – София огорченно посмотрела на подругу.

Юлия лишь беспомощно пожала плечами.

– Я точно так же удивилась, когда госпожа Конинг отдала мне это письмо. Я никогда не думала, что они не согласятся. Мне так не хочется к ним ехать! – вздохнула она. – Ты ведь знаешь, как я ненавижу эти ежегодные визиты. Если бы я все-таки могла поехать к тебе…

Юлия печально посмотрела на подругу. Они уже все спланировали. Впервые Юлия должна была поехать на зимние каникулы к Софии. Ей хотелось отправиться туда гораздо больше, чем к дяде. Девочки в письме попросили разрешения у родственников Юлии. Однако ответ их не обрадовал.

– Ах, послушай, не может быть все так плохо. В прошлом году ведь там было… довольно мило. – София старалась спасти ситуацию. Она знала, что означала эта поездка для Юлии. Однако если ее дядя решил проявить упрямство, то сопротивляться бесполезно.

Когда после вступления Алиды Конинг в должность директора приблизились первые летние каникулы и все девочки, кроме Юлии, начали оживленно паковать свои вещи, директриса и здесь придумала выход.

– Джульетта, ты разве не поедешь летом к своему дяде? – спросила она.

Юлия печально покачала головой:

– Нет, мне разрешено бывать там только зимой, летом их семья уезжает за город. А я… Они не хотят…

Директрисе стало жаль девочку. Неужели Джульетта должна проводить самое прекрасное время года в этих темных каменных стенах?

– А может быть, ты могла бы поехать к Софии? Я спрошу разрешения у ее семьи, – неожиданно предложила она. И таким образом впервые за многие годы дала Юлии возможность почувствовать, что такое семейный уют.

Семья Софии пришла в восторг от этого предложения. Может быть, еще и потому, что сама София рядом со своими тремя старшими братьями чувствовала себя немного одинокой. Семья де Вееков сердечно приняла Юлию. Она же поначалу чувствовала себя несколько неловко, потому что не хотела никому навязываться. Однако ее робость вскоре прошла, и Юлия от всей души наслаждалась пребыванием у Софии. С тех пор каждые каникулы, кроме вышеупомянутых трех недель зимой, Юлия проводила у Софии в сельском поместье Халлерскоге, пребывавшем в семейной собственности де Вееков на протяжении многих поколений. Это был прекрасный старый дом, построенный среди таинственных лесов и окруженный узкими каналами-креекенами, в которых плавали утки. На лугах паслось множество прекрасных лошадей. Этот дом был полон жизни и любви. У Софии была большая семья, и там все время царило оживление. Они вместе организовывали пикники, к ним часто приезжали гости, а кульминацией лета всегда был большой охотничий бал. Для Юлии время, проведенное в Халлерскоге, было словно чудесный сон. Там у нее была своя комната, там ей разрешалось носить красивые платья, там ее вовлекали в жизнь семьи. Мать Софии никогда не делала разницы между Юлией и своими родными детьми. И иногда вечером, перед тем как уснуть, Юлия в душе благодарила Алиду Конинг за помощь.

Итак, мечте о зимних каникулах у Софии не суждено было сбыться.

Как всегда, когда нужно было обсудить какие-то заботы и проблемы, Софию и Юлию потянуло из тесноты пансиона на улицу, на природу. Первые пять лет пребывания в пансионе Юлия не видела красот городка Эльбурга, довольствуясь видом из окна. Она знала только дорогу в церковь. Тем сильнее Юлия наслаждалась свободой на протяжении последних трех лет.

Было начало декабря, и на улице заметно похолодало. Девушки тепло оделись. От их дыхания образовывались маленькие белые облачка, а под ногами шуршала опавшая со старых дубов листва. Подруги задумчиво шли рядышком по широкой дороге между старыми крепостными стенами города и грахтом – глубоким каналом, окружавшим весь Эльбург.

Эта дорога, расположенная за пределами городской стены, находилась всего в нескольких минутах ходьбы от пансиона, и многие жители Эльбурга приходили сюда, чтобы прогуляться и отдохнуть, что едва ли было возможно в маленьких тесных переулках внутри города, где часто проезжали кареты. Летом семьи собирались здесь на пикник, а дети играли на лужайках. Молодые кавалеры катали своих избранниц на маленьких лодках, и иногда парочки тайно высаживались в тени больших деревьев. Наблюдение за влюбленными всегда было любимым развлечением для юных девушек из пансиона. Однако теперь, зимой, тут было очень мало людей.

Юлия вздохнула:

– Не знаю, почему мой дядя возжелал, чтобы я непременно приехала к нему.

Для нее и в самом деле было загадкой, почему ее дядя каждый год настойчиво требовал, чтобы она встречала Новый год в его доме. Юлия не находила общего языка ни с ним, ни с его женой, ни с его дочерьми.

– Может быть, его мучает совесть, из‑за того что он отправил меня сюда? – сердито добавила она.

София нежно обняла подругу. Она сама очень радовалась предстоящей возможности провести каникулы вместе с Юлией и поэтому разделяла ее разочарование.

– Ах, Джульетта… Мне кажется, что они хотят как лучше. – София сама почувствовала, какими бессмысленными были ее слова.

Подруги добрались до старой оборонной башни, фундаментные стены которой служили им наблюдательным пунктом, и сели на скамейку. Несколько уток пытались пройти по тонкому льду к воде, а два больших лебедя плыли по каналу, перебирая лапами под низко свисавшими, припудренными белым инеем ветками вербы.

– Это всего лишь три недели, – снова начала София.

– Уже восемь лет это всего лишь три недели, но мне их действительно всегда хватало по горло, – горячо возразила Юлия.

Затем ей в голову пришла идея.

– Может быть… если я заболею, то, по крайней мере, тогда смогу остаться здесь?

– Боже мой, Джульетта! Тебе восемнадцать лет. Не веди себя, как ребенок! На Новый год твой дядя всегда устраивает большой прием, да? Там у тебя, по крайней мере, будет хоть что-то, чему ты сможешь порадоваться: красивые платья, танцы, музыка, интересные люди… А на Пасху мы снова поедем к нам.

София старалась скрывать свою печаль по поводу сорвавшихся планов. Подруге и без того было тяжело.

Юлия все еще сердилась, однако София была права: ежегодные праздники в доме дяди до сих пор были небольшой радостью, которая, по крайней мере, служила для нее хоть какой-то компенсацией. И не в последнюю очередь потому, что семья ее дяди за несколько дней до праздника, да и после него, не особенно занималась Юлией. Нельзя сказать, что в остальное время они слишком уж заботились о ней, однако надоедливые разговоры о «бедном ребенке» на какое-то время прекращались. Поскольку никто из дядиной семьи, за исключением Вима, двоюродного брата Юлии, не находил с ней общего языка и даже не пытался сделать это, все ограничивались тем, что снова и снова жалели Юлию, потому что она потеряла своих родителей, свой дом и вообще… Это притворное сочувствие не давало ей никакого утешения – как только она возвращалась в пансион, эта семья снова забывала о ней на целый год.

– Амстердам такой красивый город! Там чудесные улицы, магазины. Ты познакомишься со многими людьми! Это так волнует!