Утро в Нормандии - Кристина Лестер

Кейт мужественно вошла в спальню, в которой стоял огромный комод с бельем, и начала собирать вещи. Бросив два больших чемодана на кровать, она вдруг обернулась и увидела свое отражение в зеркале. Да, прав был тот сумасшедший француз, сравнивший ее с львенком. Между прочим, Жану почему-то в голову не приходило назвать ее так. Дальше стандартного «Рыжика» дело не шло, но чаще всего он просто игнорировал эту заметную деталь ее внешности.

Кейт опять с досадой вспомнила про «яркую обертку». Значит, она должна стать еще ярче! И вообще – стать другой! Он увидит ее, поймет, от какого сокровища отказался, и все забудет… И даже если у него появилась другая… Все равно она заставит его думать, что лучше нее на свете девушки нет! Кейт еще раз прошлась глазами по своему отражению и усмехнулась, вспомнив того француза. Как там, бишь, его звали? Кажется, Бернар…

Это случилось в ее первую поездку во Францию, в апреле, когда она подавала документы в Сорбонну. Он подошел к ней, когда она нежилась в лучах весеннего солнышка, развалившись на скамейке в университетском парке, и нарушил ее мирную дрему. Кейт ждала, когда за ней придет Жан, чтобы отпросить у бабушки на пару дней с ночевкой. Он тогда специально взял недельный отпуск, чтобы вырваться из Техаса и показать ей «наш будущий город счастья».

Поездка в гости к кому-то из друзей Жана обещала быть увлекательной и самое главное – давала возможность отдохнуть от прародителей, у которых она проживала и которые, правду сказать, достали Кейт очень сильно. Предвкушая двухдневную свободу, она чувствовала себя в высшей степени ублаготворенной и чуть ли не мурлыкала, пригревшись на уютной лавочке.

– Вы знаете, мадемуазель, пока я не посмотрел в вашу сторону, я и не думал, что в Париже водятся дикие львы.

Кейт открыла глаза и увидела молодого мужчину с сумкой в руке, он тут же уселся на скамейку, расположенную углом к той, на которой сидела Кейт, и стал откровенно разглядывать ее.

– Вы сумасшедший? – поинтересовалась она.

– Нет. Я преподаю в университете. Меня зовут Бернар. А вы похожи на львенка. Вам никто еще этого не говорил?

Он был симпатичен. И даже красив. Но совершенно не похож на Жана, поэтому Кейт не стала толком разглядывать его, ведь ее привлекали только черноволосые мужчины, напоминающие в той или иной степени ее возлюбленного. Остальные были просто серой массой.

– Откровенно говоря, нет. Да и вы зря стараетесь: я не студентка, я всего лишь подаю документы, и нечего меня клеить.

Но несмотря на столь суровую отповедь, взгляд ее был отнюдь не суровый, а лукаво-насмешливый, впрочем, глаза у нее всегда казались насмешливыми из-за слишком густых нижних ресниц. Она смотрела на него из-под пышных волос, шапкой спадавших на лоб и плечи, и беззаботно улыбалась. Кейт знала, что в таком ракурсе она выглядит в высшей мере соблазнительно.

– Вы самый настоящий львенок, – еще раз мечтательно произнес Бернар. – В вашей улыбке притаилось солнце и вечное лето.

Она закинула длинную ногу в остроносом ботинке на его скамью, задев подошвой сумку, и вызывающе посмотрела, скрестив руки на груди, мол, ну давай, прогони меня, попробуй.

– А что, на львицу я не тяну?

– Да нет, почему… Но у львиц не бывает гривы. Впрочем, вы похожи на молодую львицу. Вы такая… – Он вдруг смутился и замолчал, пройдясь взглядом по ее фигуре.

Кейт заерзала на лавочке, поняв причину его смущения, и почему-то сама смутилась.

– Ну… я пойду, пожалуй. У меня там… ждут меня там…

Она ловко и как-то вызывающе зашагала по аллее, позвякивая каблуками и металлическими цепочками на ботинках, как будто каждый шаг доставлял ей невероятное наслаждение.

Сандра и Барби всегда говорили, что у нее красивые ноги, которые не нужно прятать, но она как раз предпочитала засовывать их в джинсы. Ноги у нее действительно были длинные, даже непонятно, чему тут завидовать, иногда в сердцах думала она, ведь это же неудобно – таскать за собой такие длинные конечности. Но покорялась судьбе, потому что мужчины находили эту ее особенность восхитительной.

– Ты сведешь с ума всех французов! – сказал Жан, сгребая ее в охапку у входа в парк. – Посмотри, как на тебя оглядываются.

Жан тоже откровенно любовался ею. Когда она вот так улыбалась безмятежной, и вправду королевской улыбкой львицы, застигнутой в благодушном настроении, вокруг словно рассветало утро. Кейт умела создавать настроение вокруг себя. И конечно, пользовалась и этой данностью тоже.

– Ты уже освободился? – Слова этого сумасшедшего Бернара добавляли остроты ее ощущениям, она чувствовала себя счастливой и желанной…

– Да. И похищаю тебя из стен самого скучного заведения.

– Почему же «самого»? – лукаво сказала Кейт, украдкой оглянувшись на лавочку, где сидел Бернар и не стесняясь смотрел, как они обнимаются.

– Да потому что я не могу себе представить тебя за университетской партой. Ты не создана для учебы.

– А для чего я создана? – прошептала Кейт и наградила его долгим многозначительным взглядом.

– Это я расскажу тебе сегодня ночью… – И Жан подкрепил свое обещание нежным затяжным поцелуем.

Когда Кейт почувствовала, что он может увлечься, ей вдруг почему-то стало стыдно перед Бернаром, который, наверно, все еще сидит на скамейке, и она потянула Жана за рукав к выходу.

…Ну вот, опять она вспоминает это! Нельзя так себя терзать. Спальня, нежные руки Жана, его привычный шепот… Господи, как же им было хорошо здесь! Нет, это просто какое-то недоразумение, Жан обязательно вернется к ней… А иначе про нее будут сплетничать… Свадьба-то не состоялась. И оказывается, ее видели в салоне для новобрачных, ведь от кого-то Жан об этом узнал? Значит, уже многие в курсе, что она собралась замуж. А жених исчез! От этой мысли ей стало совсем плохо, даже комната поплыла перед глазами. Надо срочно, ни секунды не мешкая, бежать во Францию и – концы в воду. Пусть думают, что свадьба состоится там. А что? Неплохая идея, если девчонки уже не насвистели кому-нибудь.

Она не глядя покидала свои вещи в чемоданы, немного призадумалась, какие документы ей могут еще понадобиться и не придется ли за ними возвращаться. Но тут же успокоила себя тем, что вернуться она успеет, ведь на дворе июль, а до сентября еще месяц с лишним. Она позвонила отцу и поставила его перед фактом, не давая даже высказать свое неодобрение. Впрочем, он был, хоть и удивлен, но, как ей показалось, доволен. Он всерьез рассчитывал, что учеба и жизнь в Европе переделает его легкомысленную старшую дочь.

Когда такси уже нетерпеливо стрекотало мотором, а она волочила огромные чемоданы к калитке, Кейт обернулась, чтобы посмотреть еще раз на дом. Подружки из колледжа и одноклассницы из тех семей, что были победней, всегда завидовали ей: какой шикарный коттедж! Какой шикарный француз! Какая шикарная жизнь тебя ожидает, когда вы уедете! И что же? Она, как побитая кошка, тайком удирает за своим женихом, который бросил и ее, и этот дом… Как некрасиво! И надо же ей было вляпаться в такую историю. Кейт даже не заметила, что уже забыла о своем горе и репутация ее волнует сейчас гораздо больше. Впрочем, обо всем этом надо думать на свежую голову. Впереди еще автобус и самолет, а остальное пусть будет в прошлом, покрытом красной техасской пылью…