Молитва господня - Митрополит Федченков

И ещё пришло мне на ум. Это имя Отца не случайно обронено было лишь в одном месте Молитвы Господней. Нет, его постоянно употребляет Спаситель в беседах с народом: "Любите врагов…да будете сынами Отца вашего Небесного… Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф., гл. 5) "Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно… Отец ваш знает, в чём имеете нужду, прежде прошения вашего" (Мф. 6, 1, 4, 6, 8). Это все говорилось ещё ранее Молитвы Господней. Потому не так удивительно было для слушателей, что этим же именем повелел Иисус Христос называть Бога и в молитве. Вообще, всё Евангелие полно этим именно словом: Отец. Это и есть плод искупления Христова. Он дал нам право так именовать Бога. Ничего подобного мы не видим не только у язычников в их религиозных книгах, но даже и у евреев в Ветхозаветном Писании. Потому никакой христианин не должен отказываться от этого святого слова: в нём – христианство, в нём – Евангелие.

Нехорошо и излишнее смирение, если бы молились иначе, а не слушались Господа. Хорошо смиряться в душе, считая себя "недостойным именоваться сыном", но всё же должно именовать Бога: "Отче!.. Приими хоть в наёмники". И когда восчувствуешь это Отеческое отношение к тебе Бога, то умилительно становится на сердце… Кто знает: если бы мы чаще чувствовали это Отечество, если бы мы знали бездну любви к нам Отца, то, может быть, меньше грешили бы.

Ещё мне хочется сделать несколько выписок из творений святых отцов по этому предмету. Некто спросил у преподобного Серафима Саровского: чего больше у Бога – "правды или любви"? И он ответил ему словами св. Исаака Сирского, которые давно мне запали в душу: "Не дерзни (!) назвать Бога правосудным: потому что не видно правосудия Его над тобою. Хотя (Писание) называет Его праведным и правым, но Сын Его объявил, что Он более благ и милостив; Он благ к неблагодарным и злым… Как назвать Бога правосудным, если прочитать повесть о блудном сыне, который расточил всё богатство своё в распутстве? По причине одного лишь умиления (сокрушения), выраженного сыном, отец выбежал к нему навстречу, заключил его в объятия и предоставил ему прежнее достоинство. Сам Сын Божий – не кто иной! – засвидетельствовал это о Боге: сомнению об этом нет места! Где правосудие Божие, когда Христос умер за нас в то время, когда мы были врагами Его?" (Слово 90).

Или вот слова другого святого отца, Ефрема Сирина, этого чудного проповедника слёзного сокрушения о грехах наших и надежды на милосердие Божие за покаяние. В "Слове о правде и благости Божией" он пишет так: "Хвала благости Твоей, которою хвалятся разумные: потому что, и утратив всё, могут ею всё возвратить! – Хвала Тому, Кто двумя средствами действует на бесстыдных – и милующими щедротами и жестокими ударами, чтобы страхом удерживать того, кто от щедрот любви Божией делается еще более дерзким в грехах. Слушайте и утешайтесь: хотя и страшна карающая правда, но, если человек кается, одна капля слёз уничтожает рукописание долгов. Слушайте и содрогнитесь: хотя море благости (Бога) и исполнено щедрот, но, если человек не приносит покаяния… не получит милости в день суда".

"Да сжалятся надо мною и правда, и благость, потому что всего меня покрывает невидимая проказа… И на мне да исполнится сказанное: где усилился грех, там сугубо восторжествовала благодать (Рим. 5, 20). Поелику во мне, Господи, превозмог грех, то да царствуют во мне щедроты!"

И в другом месте говорит он же: "Не упадай духом, душа, не скорби. Не произноси над собою решительного суда по множеству грехов. Не привлекай на себя огня, не говори: отринул меня Господь от лица Своего. – Богу не угодны такие слова! Разве – кто пал, тот не может восстать?.. Или не слышишь, какова благодать Отца к блудному сыну? Не стыдись же обратиться, но с дерзновением скажи: восстав, иду ко Отцу моему! – Встань и иди!"

Нет, не отрекусь от Отца, что бы ни было со мной! Так научил Сын Божий! Вот и ещё мысли…

Может ли великий грешник или вообще сознающий глубину своей греховности назвать Бога Отцом?

Я уже говорил, что Спаситель дал эту молитву и для грешников. Не сказано: малые или великие грехи. Всякие: следовательно, и большие. Одно лишь условие прежде всего требуется: сознавать себя грешником, или – что то же самое, – так или иначе каяться. Потому и величайший грешник может именовать, когда молится, Бога своим Отцом.

Скажу даже больше. В этом самом наименовании – Отцом – уже кроется смиренное и покаянное настроение. Без этого настроения нельзя назвать Бога Отцом. Например, диавол ни в коем случае не в состоянии так наименовать Бога. И нигде в Писании невозможно встретить такого случая. Чтобы именовать Бога Отцом, диаволу нужно бы перед этим и в этот момент смириться, почтить Бога высоким именем Отца, исповедать Его любовь и иметь хотя бы самомалейшую любовь к Нему. Но ничего подобного нет в диавольском сердце, и потому он не может назвать Бога Отцом. А если бы назвал – то спасся бы. И наоборот, когда человек, и самый великий грешник, называет Его Отцом, то он не может в тот момент не почувствовать своей греховности, смирения, почитания Бога и любви к Нему. И потому очень полезно и для великих грешников именовать Бога Отцом. Блудный сын, когда собирался грешить, и то называют Бога Отцом: "Отче! Дай мне следующую часть имения" (Лк. 15, 12). А в противоположность ему, старший сын, возвратившись с поля, когда Отец устроил пир покаявшемуся сыну, не вошел в дом: он осердился. А когда Отец вышел и "звал его" принять участие в радости, то этот мнимо хороший сын не почтил Отца не только своим послушанием, но даже и не назвал его Отцом, а грубо-гордо сказал в ответ Отцу: "Вот я столько лет служу Тебе, но Ты никогда не дал мне и козлёнка!" Не назвал его Отцом. И не мог. В тот момент у него была в душе вражда и злоба на брата и Отца. "А когда этот сын Твой, расточивший имение свое с блудницами, пришёл, Ты заколол для него откормленного телёнка". Да, когда мы не любим братьев, когда мы в злобе и гордости, вот тогда невозможно выговорить слово – Отец. Но и в тот момент Сам-то Бог остаётся нам Отцом и считает нас чадами. Смотрите, что сказал Отец старшему брату после такой сердитой речи его: "Сын мой! ты всегда со Мною; и все Моё – твоё". Да, мы плохи, но Бог всегда остаётся Богом Отцом и нам. Потому будем именовать Бога Отцом, хотя бы мы были великими грешниками, потому что это имя делает нас в тот момент лучшими, смиренными.

Припомню некоторые слова богоносных отцов древних и наших. У св. Исаака Сирского есть такие сильные слова об отеческой любви Бога к людям, что он их и мог выразить лишь в восклицании: "Ах, если бы люди знали, что Бог есть Любовь!" – Дальше не помню…

А из живших недавно подвижников (на Афонской горе), с которыми мне пришлось иметь переписку, один схимонах постоянно повторял эту главную мысль свою: "Как любит нас Бог!" У меня и сейчас есть некоторые письма его. (Он умер в 1939 году.) Приведу из них несколько выписок.

"Я хочу, чтобы вы жили по воле Господней и возлюбили Его единого. Он нас зело любит. Благодарите Его чаще за всё. И за скорби… Милостивый Господь любит нас и даёт нам скорби, чтобы мы были опытнее в духовной борьбе и побеждали врага благодатию Божиею за смирение". "Господь особенно любит, когда мы молимся за людей". В другом письме: "Радуйтеся о Господе. Терпите скорби. Надейтесь на Бога. Он зело милостив". Ещё: "Пишу вам (некоему мирянину) от лица Божия милосердия, что Он всем хочет спастись, смиренным же дает благодать Свою, а она привлекает любовь к Богу и ближнему". Ещё: "Кто не любит врага, тот не познают Господа, сколь Он милостив, как Он много любит человека". "Кто правильно живёт, тот боится одного Господа… И душа его не боится ни смерти, ни грозы, ни зверей, ни разбойников, но во всём уповает крепко на Господа, Которого знает наша Святая Церковь: Он зело милостив и кроток, Он не помнит грехов человеку, лишь бы он каялся и любил Бога и закон Его… Дай, Господи, вашей душе вкусить благость Господню и Христово смирение". Ещё: "Господь Духом Святым открыл, как Господь любит Своё падшее создание! Я пишу и радуюсь! Я – великий грешник; но Господь меня не оставляет Своею любовью!".

В первый раз в своей жизни я почувствовал это слово, когда меня поставили во епископа. На другой день хиротонии новопоставленный архиерей обязан служить первую свою епископскую литургию. Всё шло обычно. И вот дошли уже до "Отче наш". По прежней привычке я, вникая в слова молитвы, хотел молиться (тоже не думая об "Отце") о себе лично: Боже мой… "Хлеб даждь мне"… "Оставь грехи мои"… и так далее – всё лишь о себе одном… И вдруг в начале же молитвы, при слове «наш» я почувствовал, что не имею права молиться только о себе самом, а должен молиться за всех. Нелегко это объяснить. Но помню, что мне блеснули такие мысли: "Ты теперь епископ: ты не себе уже принадлежишь, а всем, ты представитель Христа Спасителя и Его апостолов, а они были ходатаями не за себя, а за весь мир. И отныне и ты должен просить за всех, как за братьев и чад Божиих…"