Зона Благодати - Дмитрий Селин

Управление не разбрасывалось. По всей системе разбросанных в радиусе тысячи километров от

столичной агломерации лагерей таких счастливчиков никогда не было больше шестисот

человек. Или особо доверенных зэков, получавших во временное пользование весомый символ

власти над остальной, осуждённой сталинскими законами массой.

– Михалыч, подожди, да! – раздался сзади знакомый голос, Шепетов слегка замедлил шаг и

не скрывая неудовольствия, оглянулся.

Он уже вышел на площадь перед зданием конторы и направлялся в расположенный напротив

казармы охраны короткий барак столовой, где с угла ещё был открыт крошечный ларёк,

отпускающий зк под запись курево, кое-что из ширпотреба и немудрящий продуктовый

ассортимент.

От распахнутых настежь дверей конторы к нему быстро шёл весьма колоритный сын

Кавказских гор, джигит не в одном поколении, товарищ председатель секции правопорядка

Вартанов Владлен Ибрагимович, получивший имя в честь безвременно усопшего вождя

мирового пролетариата. В год смерти которого родился маленький Вова на задворках

блистательного Сухума, столицы маленькой, но весьма гордой Абхазии.

Обменявшись рукопожатием, Владлен сразу перешёл к насущным вопросам.

– На следующую декаду мы на смотр-конкурс самодеятельности заявились.

– Ну а я причём? – хмуро спросил Шепетов, уже догадываясь, о чём пойдёт речь.

– Как причём, дорогой? Ты лучше всех в нашем кусте песни поёшь! Как Шаляпин, мамой

клянусь! Актив тебя на конкурс выдвинул! Не подведи, да!

Выпалив фразу единым порывом, Владлен наткнулся на весьма скептический взгляд

кандидата в Карузо и заговорщицки подмигнув, добавил, практически не останавливаясь, но

уже вполголоса.

– Сам товарищ Кузнецов приедет смотреть, а с ним – он слегка оглянулся – концертная

бригада из Столицы, в порядке шефской помощи. Из Центрального театра! – он говорил уже

практически шёпотом – артистки, вах!

– Брешешь – неуверенно ответил Сергей – когда такое было?

– Не было, так будет! Там – Владлен слегка задрал к небу гладко выбритый подбородок –

говорят, что для подъёма что-то придумали и хотят на нас испытать, прежде чем в серию

ставить.

– Я то же поеду – доверительно сообщил Вартанов ошеломлённому таким известием Шепетову

– танец с саблями у меня.

– Ну – Владлен говорил уже громко, практически на всю площадь – репетиция сегодня, за час

до отбоя, в красном уголке! Бывай!

Сергей проводил спешащего куда-то в сторону стоящей последней на лагерной улице

большой казарме охраны, хотел было сплюнуть на гладко выметенную брусчатку, но

сдержался. Если чернявый армянин не горбатого лепит по своей обычной привычке, то …. Что-

то давным-давно забыто робко шевельнулось в груди один раз и настороженно замерло.

Шепетов матюкнулся шёпотом через левое плечо и отправился прямиком в промзону. До

техотдела он дошёл, держа особым образом сцепленные пальцы правой руки.

Там, сдав кроки расчётной группе, он провёл всё время до ужина. Расчёты в очередной раз не

сходились с принесёнными Сергеем данными и надо было совместно думать, как подгонять

спешно собираемые в первом цехе опорные модули, что бы без особых проблем за один раз

проложить первые за пределы материка метры железной дороги.

Задержавшихся сверхурочно выгнал из кабинетов длинный гудок. Как остальные ИТР,

Шепетов вместе с технологами и конструкторами ужинал во второй смене.

Отужинав, Сергей последний час перед отбоем провёл в красном уголке, репетируя обычный

в таких случаях репертуар – «Синий платочек», «Катюшу» и так далее. В свободном углу

истово махал выданным под жетон саблями Владлен. Получалось у него пока не ахти, но

энтузиазма было не занимать. Оркестровая группа периодически опасливо косилась в его

сторону, когда глухой металлический стук возвещал об очередной ошибке в па или прыжке.

Хорошо, что ни себе, ни казённому имуществу, никакого ущерба за отпущенный на репетицию

час Вартанов не успел нанести. На этом положительном на сегодня факте конкурсанты при

первом сигнале отбоя бодро разошлись по баракам. На опоясывающем лагпункт ограждении

уже светились красные лампы-индикаторы, показывающие, что на колючий забор подали

штатные восемьсот вольт.

Одним из самых тяжёлых для зк последствий мотания срока на Гее было отсутствие снов.

Нигде, никому и никогда они не приходили в часы долгого и краткого забытья. Причина так и

осталась невыявленной соответствующим медицинским НИИ в Столице, а среди верующих

хоть во что-то зк отсутствие снов служило дополнительным доказательством их загробного

заключения. С данным предрассудком, конечно, боролись – агитацией, через внедренных, куда

только можно, агентов КБ, но так и не смогли выкорчевать до безопасного основания. Сугубо

материалистические аргументы могли сработать при объяснении видимых глазом и

ощущаемым прочими частями тела отличий этого мира от земного, но там, где тело спит, а

бодрствует дух, никакая разумная аргументация не канала. Хотя это не мешало людям

практически каждое утро задавать друг другу ставшим уже ритуальным вопрос – «Ну как?

Снилось хоть что нибудь?» и слышать в ответ такое же ритуальное «нет». Вставать, и

расходится с тусклой надеждой, что вот завтра или через месяц всплывут во тьме лица родных

или запомнившиеся с детства пейзажи.

Сергей проснулся от какого-то внутреннего толчка. Что-то больно ужалило в область сердца, заставив выскользнуть из-за плотного покрова беспамятства. Он повернулся на спину,

проморгавшись, из своего угла оглядел заставленный одноярусными нарами барак на двадцать

человек или две «десятки». Сквозь узкие, но длинные окна в верхней части стен длинными

полосами лился мерцающий звёздный свет. Луны здесь на небе не было, но её с лихвой

заменяли густо усыпавшие ночное небо мохнатые от своей яркости звёзды. Собранные доброй

четвертью своего личного состава в скопления разной степени вида и красоты. В ясную ночь

можно было спокойно читать газету. Сейчас, при полузатянутом облаками небе, такой номер

бы вряд ли удался, но даже при таком небесном раскладе освещение было не хуже чем в

забытое уже полнолуние.

Вот и сейчас набежавшая туча заслонила ровно льющийся световой поток и почти сразу

отпустила его на лица мирно спящих людей. Сергей лежал и смотрел за движением световых

струй со слабо нарастающим удивлением, но когда за неполные пару минут подобное

затемнение повторилось несколько раз, с ужасом понял, что никакие это не тучи.

– Подъём!! Кляксы!! – заорал он во всю глотку, срывая с нар ошалевших людей.

Словно в подтверждение его слов с одной из возвышавшихся вокруг лагпункта вышек дробно

застучал пулемёт, но почти сразу же захлебнулся. От станции глухо прорычал ППШ патруля и

теперь ничто не могло оставить зк в объятиях мёртвого сна.

Не смотря на все проводимые ранее учебные тревоги, в нормативные тридцать секунд не

уложился никто. Даже сам Шепетов, на ходу застёгивая последние пуговицы, добежал до

запертой входной двери вприпрыжку. Второпях вбитая ногой в сапог портянка скомкалась и

ему, матерясь, пришлось быстро переобуваться.

Закончив с этим делом, он выпрямился и оглядел столпившихся у входа людей. Некоторые из

задних рядов торопливо крестились. Справа от него второй десятник, бригадир ремонтной

бригады первого цеха Алексей Кумов, снимал со стены последний багор.

– Если кто забыл, напоминаю – оглядывая мрачных зк, сказал Шепетов – выходим и бегом, тесной группой, к станции. Не отставать! Ждать не будем!

Он вытащил из прикреплённых к ремню ножен плоский штык от самозарядного карабина,

кивнул двум, стоявшим ближе к дверям – Серёге Михайлову из железнодорожной мастерской и

Косте Мордвинову из Кумовской бригады.

– Открывай!

Парни вытащили из упоров блокирующий брус, распахнули двери в расчерченную светом

прожекторов и трассирующими очередями ночь. Сергей осторожно выглянул наружу – слева

включённые на полную мощь фонари заливали режущим светом казавшуюся такую длинной

дорогу до станции. Там, на ярко освещённом пространстве, суетились охранники, разбегаясь с

оружием по охраняемому периметру, почти в центре площади расчёт споро устанавливал пару

82-мм миномётов. Хреновым было то, что их барак стоял крайним в ряду, дальше всего от

прикрытого зданием конторы убежища. Справа прожектора просвечивали весь подъём до

вершины холма, где занимали заранее обозначенные позиции бойцы разведбата, чья казарма

располагалась напротив. По периметру освещённой территории лагеря метались быстрые тени,

при попытке прорваться ближе к баракам встречаемые плотным автоматный огнём. Огни на