Вспомнить Все (СИ) - "Maiyonaka"

Мари вздохнула:

— Вот и все, она осталась у нас, − завершила она рассказ.

— Это она, это моя девочка, моя Агнесса.

Эдгар, постоянно перебиваемый своей супругой, объяснил, что я пропала примерно два месяца назад и что они до сих пор не теряли надежду отыскать меня. Но я ведь не их дочь! Это просто невозможно, точно знаю.

Минора потеряла голову от счастья, бросилась обнимать и целовать меня. И что мне оставалось делать в этой ситуации? Правильно, ничего, просто позволять ей делать все, что ей заблагорассудится.

— Ты поедешь с нами? — шепнула с надеждой Минора, отстранившись.

Я, только отойдя от потрясений, вновь смотрела на нее немой рыбой.

Разве такое бывает? Уже хотела вежливо отказаться, и тут память учтиво напомнила слова старосты: «Мы выберем ей мужа. Тебе, девочка, даем месяц, после этого ты либо уходишь, либо остаешься жить здесь».

«Останься я здесь — моя судьба уже решена за меня, а бежать… бежать можно прямо сейчас! Что я теряю? Работу в поле, замужество и убогую жизнь?».

Натянуто улыбнувшись — не волноваться просто не получалось — кивнула:

— Согласна.

— Подождите немного, — и, сорвавшись с места, Ян скрылся за деревьями.

Прошло не больше десяти минут, а он вновь вынырнул из зарослей кустарника и протянул тряпичный узелок.

— Здесь ваши вещи, — Ян, довольный собой, заулыбался.

Не удержавшись, я нежно обняла сообразительного мальчика, поцеловав в румяную щёчку.

Я села в экипаж, прежде обняв Лизу и поблагодарив Мари. Мои «родители» зашли следом, у мамы все еще блестели слезы, но теперь глаза сверкали от счастья. Мари и дети махали мне руками. Ян долго кричал вслед прощальные слова. Лиза даже прослезилась, уткнувшись в мамину юбку.

Экипаж качнулся, не спеша тронувшись по извилистой дороге.

— Нет, стоп, мы что, вот так и уедем?

— Ты не хочешь ехать? — удивилась Минора, и ее лицо немного исказилось, она готова была вновь разрыдаться.

— Мари тратила свои силы, время, чтобы помочь мне. У нее сейчас нелегкие времена, она одна воспитывает детей. Можно ведь в благодарность помочь деньгами?

— И правда, что это мы, − она посмотрела на Эдгара проникновенным взглядом.

Эдгар взглянул сначала на Минору, потом быстро на меня, и мне показалось, что во взгляде мелькнула эмоция далеко не положительная, только непонятно какая. А может, это только показалось? Наверно стала слишком впечатлительной, да и как тут крыша не съедет.

Он достал небольшой мешочек — в нем весело звякнули монеты — вышел и молча вручил моей спасительнице.

Экипаж вновь пришел в движение. Странно было уезжать с незнакомыми людьми и неизвестно куда.

Ведь кто знает, что там впереди?

***Настоящее время***

Я почти захлебывалась, изо всех сил гребя руками, воздуха не хватало. Вода вокруг была темная, почти черная, видимость нулевая. Все тело дрожало от холода, руки и ноги — от перенапряжения.

Вверху вода начинала светлеть. Еще чуть-чуть, совсем немного…

Железными тисками чья-то рука сомкнулась на ноге, слегка дернув вниз. Я вскрикнула, выпустив последний воздух, пузырьками унесшийся вверх. В глазах стало темнеть, словно гасли последние огоньки света в лампе. Сил сражаться за жизнь почти не осталось.

Тело слабело, в рот хлынула вода, я, захлебывалась, задыхалась. Но вдруг меня словно что-то подтолкнуло к поверхности. Какая-то сила заставила руку, держащую меня, разжаться и помогла, спасла.

Я, мокрая с головы до ног, очнулась, лёжа щекой на холодном кафеле возле бассейна. Тяжелое дыхание, казалось, слышалось за много миль. Солнце уже село и всюду царил полумрак, тени окутывали территорию отеля. Я была в легком ужасе и непонимании. Что это было?

Справиться со своими эмоциями удалось не сразу, а сколько в действительности прошло времени с момента приезда, я понятия не имела. Я огляделась и, никого не заметив, облегченно вздохнула. Встала и, подняв выроненный телефон, с опаской приблизилась к бассейну. Свет фонарика выхватил пляшущие блики на кафеле и воду, только воду, бассейн был пуст. Подувший ветер, проходя сквозь промокшую одежду, показался ледяным и пробирал до костей. Я повернулась вокруг своей оси и, не теряя больше времени, побежала к отелю, запрещая себе думать о случившемся.

Словно в забытьи я прошла по коридорам и поднялась по лестнице на второй этаж. Номер был освещен настолько ярко, что казалось, все тени изгнали из комнаты и оставили только чистые и ясные цвета.

Адель расположилась на кровати в позе лотоса перекладывая по трем стопочкам листки с записями. Мельком бросив взгляд в мою сторону, прервала свое занятие и недоуменно уставилась на меня.

— Ты искупалась? А разве ты была не в другой одежде? — но все ее расспросы ни к чему не привели. Я сразу же проскочила в ванную, почти не взглянув на подругу.

Я стояла перед зеркалом, опираясь руками на раковину, наблюдая за журчащей прозрачной водой из крана, и старалась сосредоточиться. Меня все еще потряхивало, и от жутких воспоминаний сердце время от времени ускоряло ритм.

«Отдых начался с какой-то фигни, мне кажется, или творится реально что-то непонятное? Должно быть логическое объяснение случившемуся, − мысли были вполне оправданными. Я посмотрела в зеркало и умыла лицо прохладной водой. − Наверняка переутомилась в дороге, плюс перепад температуры, другой климат, столько надежд, мечтаний, всего-всего и, как следствие, — стресс. Вот и потеряла равновесие, привиделся человек, а может, и не привиделся, а просто ушел, а дальше нафантазировала сама всяких небылиц. Да, все случилось именно так. Хватит на сегодня, лучший выход — пойти отдохнуть», − воодушевившись, я закрыла кран, обтеревшись полотенцем и в завершении завернув в него волосы, шагнула в комнату.

Когда я вышла, то самообладание было практически возвращено, а легенда, точнее самое правдоподобное объяснение, почему я так долго отсутствовала, — придумано. Причем одновременно и для меня, и для подруги.

Спать легли далеко заполночь, но заснуть оказалось нелегко. Я долго ворочалась, смотрела в темноту и размышляла о случившемся. Впрочем, ни к каким конкретным выводам это не привело: скорее всего, я действительно просто переутомилась и упала в бассейн, чудом не утонув.

***Прошлое время***

Карета не спеша ехала по серой улице. Солнце уже село, окрасив небо в темные цвета. Люди совершали вечерние прогулки, некоторые торопились на бал. Наступало самое интересное и долгожданное время суток, полное суеты, кокетства, танцев, веселья… Карета завернула за угол. В ней, приоткрыв расписанную золотой нитью шторку, сидел человек лет тридцати, в глазах читались грусть и усталость, словно от тяжелых и удручающих мыслей, а может, от этой жизни, но это останется его тайной.

Он смотрел вдаль: на старые покосившиеся дома рабочих, которые сменялись на огромные частные владения через пару миль, мельком бросал взгляд на возвышающиеся вдалеке горы, такие красивые и притягательные, словно миражи. Отвернувшись от окна, он что-то громко, но нечетко крикнул кучеру.

Человек был одет во все черное, его волосы падали на плечи сливаясь с одеждой, растворяясь на ней. Внутри карета была покрыта кроваво-красным бархатом, шторки на окнах алого цвета. Это был его любимый цвет.

Этот человек давно решил, куда поедет сегодня ночью: на бал к графине Экшелен — пожилой, но все еще очень привлекательной женщине. В тиши ее огромного немного запущенного сада, не делавшего его менее заманчивым и чарующим, он планировал скоротать почти всю ночь. Именно там граф Экшелен совершил «поцелуй смерти» и сделал его подобным себе. В его памяти сад выглядел совершенно по-иному, годы его роскоши и великолепия оказались в прошлом. Впрочем, это все было так давно, а граф уже много лет как исчез, но каждый год именно в этот день что-то тянуло вернуться в это «змеиное логово». Нет, он не жаловался на свою судьбу и не бил себя кулаком в грудь, проклиная всех за его теперешнюю жизнь, пришлось смириться и принять новую жизнь проклятого обитателя ночи.