Однажды он прогнется под нас... - Лицо в ночи

— Профессор Дамболдор, как к Верховному чародею Визенгамота, обращаюсь с просьбой пролить свет на эту историю!

Дамболдор глубоко вздохнул. Он успел взять себя в руки и принять решение, частичное решение. Аргументы Гарри совершенно неоспоримы, необходимо провести повторное расследование, применить сыворотку правды… Гарри не говорил этого открыто, но явно намекал, что, возможно, именно Питер виновен в гибели Поттеров… Нужно провести экстренное заседание суда, вызвать Блэка из Азкабана. А потом расспросить юношу об его источниках информации. «Вот только скажет ли он? Ладно, об этом потом, долг прежде всего!» Альбус поднялся со своего места.

— Мистер Питтегрю, именем магического суда вы арестованы как незарегистрированный анимаг и по подозрению в убийстве Поттеров. Я лично и немедленно отправляюсь с вами в Министерство для взятия показаний и проведения расследования. Северус, прошу вас поехать со мной. Минерва, вы замещаете меня в мое отсутствие.

Два профессора и конвоируемый ими предатель вышли из зала. Гарри проводил их взглядом. Это был момент его триумфа, сейчас он даже почти забыл то, что сделали с ним окружающие. Почти.

Первое возмездие Гарри Поттера свершилось.

Глава 5

После того, как Гарри Поттер вышел из зала, никому не сказав ни слова, тишина была, разумеется, прервана. Все вопили как ненормальные, обсуждая только что произошедшее, учителя первое время даже не пытались призвать их к порядку. Во всем зале лишь один человек не участвовал в разговоре. Гермиона Грейнджер тихо сидела, раз за разом прокручивая все, что она только что увидела, сопоставляя с тем, что она узнала раньше, и не могла придти к какому бы то ни было решению. Наконец, она молча встала и вышла. Вскоре учителя все же разогнали учеников по гостиным.

На следующий день все было как обычно, не считая отсутствия директора. Гарри вновь сел на свое место за столом Слизерина и принялся за завтрак, ожидая почты. Еще два дня назад он подписался на «Ежедневный Пророк». Вот в зал ворвались совы, одна из них направилась прямо к нему и уронила на руки свежий номер. С первой страницы буквально кричал заголовок:

«Экстренное слушание в Визенгамоте, шокирующие новости в деле Убийцы Блэка. Правая рука Того — Кого-Нельзя — Называть вызван из Азкабана на слушание. Министерство отказывается от комментариев…»

И так всю статью. Очевидно, решение еще не приняли, а вездесущие журналисты поспешили вывалить все. В результате, последующие четыре столбца покрывала писанина, где детально пережевывали преступления Сириуса и выдвигали версии одна другой страннее, и ни одна из них и близко не лежала с истиной. Гарри раздраженно отложил газету. В любом случае делу дан ход, теперь остается только ждать.

Остаток дня Гарри провел в блаженном ничегонеделании. Все домашние задания он сделал среди недели, и теперь мог позволить себе свободное время. Поразмыслив, он решил сделать для себя нечто новое — поплавать в озере, благо еще было бабье лето. Он плавал и загорал на траве, не думая в это время ни о директоре, ни о Волдеморте, ни об Азкабане…

А понедельник прибыла почта. Экстренный выпуск Пророка был целиком посвящен его крестному:

«Сириус Блэк оправдан!!! Это сенсационное решение Визенгамота было принято вчера вечером. Причиной этому послужило обнаружение и пленение Питера Питтегрю, чье убийство в частности было одним из предполагаемых преступлений Блэка. По неподтвержденным данным Питер был схвачен в школе Хогварст, лично Гарри Джеймсом Поттером… бла, бла, бла… В ходе разбирательства и допроса Сириуса Блэка и Питера Питтегрю с применением Сыворотки Правды, было установлено, что все убийства и преступления, инкриминируемые Блэку, были совершены Питером… вновь разные сопли… Сразу после заседания преступник был отправлен в Азкабан, а Сириус Блэк торжественно отпущен с искренними извинениями со стороны Министерства и компенсацией в 100000 галеонов. Представители Министерства отказываются от комментариев. На выходе из зала суда Сириус Блэк сказал лишь, что жаждет две вещи: вдохнуть свежего воздуха и увидеть своего крестника».

На этом интересная часть статьи заканчивалась, уступая место демагогии. Гарри осмотрел Большой Зал. Многие читали ту же газету, у многих глаза, в буквальном смысле, лезли на лоб. А у Гарри на душе неожиданно, впервые за десять лет, стало легко. На лице появилась чистая, искренняя, воистину детская улыбка.

Именно таким, счастливым и улыбающимся, застал его зашедший в Зал директор. Весь дикий вчерашний день его не оставляло ощущение, что Гарри знал все о Сириусе. Что этот парень с самого начала знал правду, знал, где Питер и что он совершил. Альбус Дамболдор был вынужден признать, что не понимает Гарри. Сперва, после того полного ненависти взгляда, он даже начал подозревать подмену. Но зачем тогда освобождать Сириуса? Да и вел себя Гарри как–то уж слишком вызывающе. Зачем было устраивать весь этот спектакль в Большом Зале? Если бы кто–то занял место мальчишки, он не стал бы так привлекать внимание. Погруженный в эти мысли, директор вошел в Зал. Его взгляд тут же отыскал Гарри, тот сидел с газетой в руках, а лицо его светилось счастьем. Это счастье было столь искренним и детским, что почти перечеркнуло все подозрения. Глубоко вздохнув, он направился к мальчишке.

Прямо перед ним выросла фигура директора, глаза сверкнули из–за очков, а на лице блеснула улыбка. Но опытный глаз Гарри тут же уловил и тщательно скрываемое напряжение. Мальчик посмотрел прямо в глаза старика. Сейчас ему почти не требовалось прятать свои чувства, счастье переполняло его, вытесняя боль. На его плечо легла рука.

— Пойдем со мной, Гарри, в моем кабинете тебя кое–кто ждет.

Он еще раз улыбнулся, уже менее искренне, и последовал за директором. Их все провожали глазами, но это его не волновало. Вот она, давешняя горгулья, молча посторонившаяся при виде хозяина кабинета. А там стоял Сириус. Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его. На нем была шелковая дорогая мантия, он тепло улыбался, да и выглядел значительно моложе. Толи два лишних года были особенно тяжкими, толи радость освобождения сыграла свою роль. Глаза, столь безумные в час их первой встречи, сейчас горели счастьем и смотрели на него. Гарри несмело улыбнулся.

— Гарри, позволь представить тебе Сириуса Блэка, — раздался голос директора.

Сириус смущенно и неловко подошел и протянул руку, Гарри так же несмело ее пожал. Вся его сущность стремилась кинуться на грудь крестному и обнять его. Вложить в это объятие всю радость этой новой встречи после 11 лет разлуки, может быть даже выплакаться, уткнувшись ему в плечо. Но он сдерживался, было бы в высшей степени странно кидаться в объятия незнакомого человека, пусть даже друга родителей, пусть даже крестного. Не сейчас. Но, видимо, что–то проступило на его лице, и Сириус, истолковав это по–своему, подошел ближе и крепко прижал к себе. Очевидно, он принял взгляд Гарри за зов круглого сироты, который наконец–то нашел того, кто может стать ему близким человеком. Это было отчасти правда.

— Рад видеть тебя, малыш, — прошептал он. Гарри лишь крепче прижался к нему, но слезы еще держал. Он не будет плакать! Тем более на глазах у Дамблдора. Сириус встал на корточки, и их лица оказались на одном уровне. Два человека, прошедшие через ад Азкабана, смотрели друг другу в глаза. — Я не могу остаться сейчас, мальчик мой, мне предстоит очень многое сделать. Я буду писать тебе, и, надеюсь, ты приедешь ко мне на рождество, крестник. А теперь, прости.

С видимым усилием выпустив Гарри, он решительно направился к двери, кивнул Дамболдору и вышел. Ученик и директор остались вдвоем. Гарри проводил единственного дорогого ему человека и повернулся к директору. Им предстоял разговор. Дамболдор, разумеется, хочет знать, как Гарри узнал все это. Что ж у него есть объяснение. Неплохая лапша на уши, вполне правдоподобная, все объясняющая и не оставляющая ни единой зацепки. Поверит ему Старикан или нет, придраться ему будет не к чему.

— Присаживайся, Гарри, — сказал директор, размещаясь в своем любимом кресле. Дождавшись, пока Гарри устроится, он обратился к нему. — Мне бы хотелось узнать, как тебе удалось раскрыть эту тайну одиннадцати летней давности, раскрыть всего за несколько дней.

— Эээ, мне помогли. Я не знаю, должен ли я говорить вам об этом, — убедительно симулируя детскую нерешительность, проговорил Гарри. — Мне помогли, и тот, кто сделал это, просил не упоминать о нем…

— Прости Гарри, но если этот кто–то все знал все эти годы и скрывал это, то он совершил тяжкое преступление, — искренне возмутился директор, он был сильно напряжен, иначе бы позволил мальчику закончить.

— Вы неправильно меня поняли профессор, он ничего мне не рассказывал о преступлении, думаю, он даже ничего не знал. Хотел бы я знать, кто же он такой… Так, — прервал сам себя парень, — по–моему, чем больше я говорю, тем запутаннее все становится. Думаю надо начать сначала…