Тринадцать полумасок - Далия Трускиновская

– Я понимаю, – торопливо ответил Калюжный. – А откуда эти звуки шли?

Артем торжествовал. Значит, Калюжный сосчитал патроны в обойме! И недосчитался – двух!

– Я вышел на террасу. Весь грохот шел с берега, но когда в ушах стоит такой треск, немного теряешь ориентацию… В первый раз я только удивился, что в небе нет вспышки, а во второй…

– Когда был второй? – в голосе старшего лейтенанта не слышалось удивления. Значит, Артем ступил на верный путь – оставалось лишь осторожно продвигаться дальше.

– Второй был… Если только это действительно выстрелы, понимаете, я знаю, как много зависит от моих показаний и не хотел бы хозяев дома подставлять. Это – мое предположение, не более!

– В протоколе это будет оговорено.

– Сперва были простые ракеты, – сказал Артем. – Потом такие хитрые, ракета взрывается, выпускает штук десять огоньков, и каждый из них опять взрывается. Потом какие-то огненные веники… И вот после них, кажется…

– Первый или второй?

– Первый. И потом еще какие-то ярко-розовые, очень ядовитого цвета… По-моему, второй мог быть, когда выстрелили розовые ракеты.

– Минуту спустя? Две? Пять?

– А это вы у пиротехников спросите, которые за фейерверк деньги получили, какой интервал был между залпами. Я же время не засекал.

– Допустим.

И тут Артем увидел в глазах у Калюжного азарт.

– Вы обе гильзы нашли? – вдруг спросил Артем.

– Вы их видели?

– Нет, но если были два выстрела, значит, где-то валяются две гильзы. В этом ковре и «макар» утонет. Странное самоубийство, вы не находите? Человек сам в себя промахнулся, попал со второго захода.

Калюжный встал и нехорошо посмотрел на Артема. Старший лейтенант в расследовании несколько превысил полномочия. Ему нужно было подтвердить факт самоубийства – не более.

– С этим пусть потом следователь разбирается. Не мое дело.

И тут раздался шум и треск. Это в других особняках, стоявших на озерном берегу, отмечали наконец-то наступивший правильный Новый год.

– С Новым годом, с новым счастьем! – сказал Артем Калюжному. Тот усмехнулся.

– И вам того же.

– До города меня не подбросите?

– Спускайтесь в холл.

Оставшись в гостевой комнате, Артем сел в кресло. Сидя, встряхнулся. Рассчитал, куда должны вылететь мелочи из потайного кармана. Достал конверт с гонораром, поднял и разжал пальцы. Конверт спланировал не слишком удачно, и Артем краем подсунул его под ковер, но так, чтобы белый уголок торчал. Потом еще наступил на него для пущей достоверности. И лишь тогда, подхватив дубленку и на ходу ее надевая, поспешил в холл.

Несомненно, художник был убит. Двумя выстрелами – после чего пистолет вложили ему в руку. А поскольку про отпечатки пальцев теперь знают даже слепоглухонемые идиоты, то убийца заранее решил проблему – надел перчатки. Эдгар говорил, помнится, что приехал сюда встречать Новый год по чьей-то просьбе. Возможно, намечался неприятный разговор, и это было завершением темы…

Два выстрела – но Калюжный явно узнавал про них не для служебного использования, а для себя лично. Если ему прикажут, чтобы был один выстрел, а второго патрона в обойме не было изначально, то так и будет. Разумеется, при вскрытии найдут две пули… если только оно будет, вскрытие…

Милицейская машина пронеслась по пустым улицам и притормозила на перекрестке.

– Вот ваш ресторан, – сказал Калюжный.

Артем еще успевал повеселиться, потанцевать, съесть вкусный ужин, однако все было не в радость. Он объяснил друзьям, в какую дребедень вляпался, ему посочувствовали и посоветовали как следует напиться. Озарение снизошло на Артема – он понял, что так и нужно сделать! Как его везли домой и укладывали в постель, он не узнал никогда.

Утром он, заваривая себе кофе, не мог не размышлять…

Разумеется, никаких шумов «в иной тональности» Артем не слышал, ему только хотелось убедиться в своей догадке. Ну, убедился! А теперь поди подведи под нее фундамент…

Два выстрела в сердце. Артем представил себе хладнокровного мужчину, который сделал подряд эти два выстрела. Мужчина был похож на американскую кинозвезду. Очень хорошо, враг мертв. Теперь нагнуться и вложить пистолет в мертвую, мягкую, безвольную руку…

Но какого черта укладывать эту руку поперек живота покойника? Что убийца этим хотел сказать? Для правдоподобия вполне бы хватило, если бы рука просто лежала рядом!

– Так! – сказал себе Артем. – Допустим на минуточку…

У себя в номере он мог спокойно кувыркаться на полу сколько угодно. Для достоверности он вытащил из шкафа в коридоре большой чемодан и из тайничка он достал свой собственный пистолет.

Артем хотел иметь в руке определенную тяжесть вполне конкретной формы. И, немного повалявшись по полу, он узнал то, что ему требовалось.

Потом он позвонил.

– Елену Владимировну, если можно.

– Елена Владимировна слушает.

– Это вас беспокоит Артем… – он представился наикорректнейшим образом. – Извините, произошло недоразумение. Я потерял в гостевой комнате конверт. Знаете, раздевался, одевался… Нельзя ли его получить обратно?

– Да, я понимаю. Конечно, можно. А если его там нет?

– Он еще может быть на лестнице или в гостиной, больше я никуда не заходил.

– Хорошо, я пошлю Наташу посмотреть.

– Если вы сегодня или завтра собираетесь в город, мы могли бы встретиться. Я был бы перед вами в долгу и… и… если бы вы не отказались от чашки кофе…

– Не откажусь, – голос молодой женщины стал таким же интимно-многообещающим, как у самого Артема. Но прошли те времена, когда он, услышав эти интонации и модуляции, воображал себя победителем. Скорее всего, Лене хотелось знать, что он думает о самоубийстве художника и какой ерунды наговорил следователю. И то, что они условились о встрече в тот же день, тоже не означало любви с первого взгляда. Ей нужно было знать правду срочно – и не более того.

В гостинице, кроме всего прочего, был бизнес-бар. Первого января он был закрыт, проход – перегорожен двумя креслами на колесиках. Артем, ожидая Лену, исследовал местность, заказал кофе, взял и тарелку с мини-пирожными, стянул пепельницу и оборудовал в пустом баре уютный уголок за стойкой.

Лена опоздала всего на четверть часа. Артем встретил ее в вестибюле. Она вошла – в рыжеватой короткой шубке, в сапогах, которые крайне редко соприкасались со снегом, под шубкой было то самое маленькое черное платье, которого элегантность требовала от женщины любого возраста. Лену привез кто-то из телохранителей господина Карамышева и наверняка ждал в тихом переулке, пока она позвонит на сотовый и прикажет забирать себя.