Митюкова и Сидоров - Александр Гейман

— Сидоров! Ты зря идешь на встречу с Митюковой.

— Как? Почему? — удивился Сидоров.

— Потому что тебе это знакомство выйдет боком. Ты будешь делать глупости и страдать.

— Но как же так, ведь Митюкова так несчастна! Я… ну, должен же ее кто-то утешить. Она страдает! Она одинока.

— Ты дурак, Василий Сидоров! — рассердилась Небесная Кошка. — Ты мечтаешь о счастье, а сам не хочешь слушать своего вещего сердца. Вот и дождешься, глупый Сидоров… А, да что с тобой толковать! Все равно сделаешь по-своему.

И скорбно вздохнув, Небесная Кошка снова повернулась к Сидорову хвостом. И исчезла. Как не было.

— Как не было, — вслух произнес Сидоров и, подобрав отложенную в сторонку мышь, хотел продолжить путь.

Но вблизи раздалось ласковое мурлыканье, и Сидоров в первый миг подумал, что Небесная Кошка сменила гнев на милость. Ничего подобного — то была не она. Из-за угла навстречу Сидорову выпорхнула старинная знакомая Василия Марфа Пяткина.

— Что ты такое говоришь, Васенька? Я не расслышала…

— Да я… — Сидоров чуть не проговорился про свою встречу, но вовремя прикусил язык. Рассказывать про Небесную Кошку Марфе Пяткиной было бы крайне опрометчиво — Сидоров знал, что не может полагаться на ее понимание в этом сокровенном вопросе. Он соврал: — Да я говорю: что-то давно во дворе Марфушки не было.

— Скучаешь?.. А что же не заходишь, Васенька? Пригласил бы даму в гости, м-р-р…

— Некогда, — солидно отвечал Василий. — Работы много. Видишь, мышь Фельдману несу.

И отделавшись от Пяткиной, Сидоров двинулся привычным маршрутом: клен-навес-Фельдман-окорок, но далее следовало не возвращение из гостей, а, сами понимаете, чердак и переговорное окошко.

А из него уже вовсю неслись призывы Митюковой. Сидоров, как показалось Муре, припоздал, и она нервничала. Немножко, по-женски.

— Да, да! — поспешил успокоить Сидоров. — Я здесь! Пришел, как условились. А то мы не договорили в прошлый раз.

— А, это вы… Здравствуйте, Василий, — тоненько отвечала Митюкова. — Да, меня оторвали. Я должна была проверить, как приготовлен лосось, — и голосок Муры сладко чмокнул: лосось-сь…

 - Да, я тоже люблю горбушу, — согласился Сидоров. — Мой чел всегда отдает мне плавники и шкурку, а на ней такой вкусный жирок.

— Скажите, Василий, — оживилась Митюкова, — а ваш чел — он кто?

— Мы — дворники, — с гордостью заявил Сидоров.

Сидоров свято верил, что быть дворником очень почетно. А как же — в его подчинении весь двор и даже примыкающая помойка с железными баками. Когда Сидоров сопровождал своего подопечного утром на работу, что иногда происходило, то видел, как все вокруг заискивают перед его челом, давая дорогу его метле или лопате, и даже машины его объезжают, а бродячие собаки и гавкнуть на Сидорова (кота) не смеют и поджимают хвосты, видя, какая у него охрана. Но мало того, его чел обладал несметным богатством — сухой и теплой кладовкой в подвале, где хранился всякий дворницкий инвентарь и территория которой находилась, разумеется, в полном распоряжении Василия Сидорова. Как раз эту кладовку имела в виду Марфа Пяткина, намекая насчет пригласить в гости. И действительно, там всегда было удобно уединиться — ну, например, для размышлений или важного делового разговора, когда приходили по брачному объявлению. Отсюда Василий Сидоров логически выводил, что его чел занимает высокую ступеньку. А может, вообще самую высшую среди челов.

Но Митюкова почему-то расстроилась.

— Как, дворник? Всего лишь? А больше он ничем не занимается? — в ее тоне явственно сквозило разочарование.

— Нет, ну почему же, — заторопился Сидоров. Хотя он не понимал, что именно огорчило Митюкову, но из учтивости спешил успокоить даму. — Он пишет. Книжки всякие, стихи.

— А, так вы поэт! — обрадовалась Митюкова, относя на счет Сидорова увлечение его чела, что было принято между кошками. К примеру, и Сидоров, как оно и положено педагогу, принимал на себя ответственность за своего воспитанника, а поэтому тоже относил на свой адрес его свершения и занятия. Правда, до сих пор Сидоров не считал эти литературные занятия сколько-нибудь стоящими и вообще не упомянул бы о них, если б не вопрос Митюковой.

— А мы тоже пишем, — сообщила меж тем Митюкова. — Диссертацию. Ну и, книжки тоже.

— Как замечательно! — горячо воскликнул Сидоров, догадавшись, что ему следует восхититься. — Мне сразу показалось, что между нами есть что-то общее.

— Я сама немножко пишу… для кошек, — продолжала меж тем Митюкова. — Понимаете, Василий, я должна научить наших котов быть верными своей природе. Сейчас многие коты и кошки разучились следовать ее велениям, и поэтому в мире много несчастных одиноких кошек. Про одну такую у меня написана книга.

— Митюкова, — спросил Сидоров, повинуясь внезапному движению души, — а ты красивая?

— Да, я очень красивая, — отвечала Митюкова, ничуть не удивившись вопросу. — Хотите, я пошлю вам свои фотографии по Интернету? У вас есть Интернет?

— Да! Да! хочу! у нас есть Интернет! — жарко отозвался воодушевленный Сидоров.

Они обменялись адресами электронной почты, побеседовали еще, а потом Муру снова позвали продегустировать приготовленный лосось-сь.

В каком состоянии возвращался с чердака обалдевший Сидоров нет нужды и описывать. А вот об Интернете и вообще средствах связи, а еще о писательстве среди кошек пару слов сказать не мешает. Поскольку, я так чувствую, иные недоверчивые читатели уже успели усомниться в достоверности передаваемой мной истории — дескать, откуда у кошек Интернет и как это они научились им пользоваться? Мол, придумал бы что-нибудь получше, — например, сороку с почтовой сумкой на хвосте. Так вот, объясняю раз и навсегда и повторять не буду. Интернет, господа мои, для кошек вполне заурядное средство связи, не составляющее никакой сложности в обращении. Я не сказал, что его изобрели кошки на свои нужды — конечно, нет, это изобретение человеческое, для кошек оно слишком примитивно. Собственно кошачьи средства связи многообразны и намного сложней — это и запаханет, это и ухонет и еще многое другое, превосходящее способности человеческого воображения и слишком сложное, чтобы постичь несовершенным человеческим умом. Включая сюда пресловутую сороку с новостями на хвосте. Да, такое средство связи у кошек есть, и иногда оно применяется. Но крайне редко — ну, сами посудите: кошка — хищник, а сорока — птица, и от кошачьего племени старается держаться поодаль. Как, по-вашему, легко в городе найти сороку? А ее еще надо расположить к себе, убедить в миролюбивых почтовых намерениях, уговорить повернуться хвостом (а то как к нему приладить нужные вести), растолковать правильный адрес, — договориться о вознаграждении, наконец! А то с чего бы вдруг сороке переносить кошачьи новости, верно? В общем, дело хлопотное и поэтому нечастое в употреблении. А вот с Интернетом все гораздо проще, и не беда, что его изобрели люди — они вон и небоскребы построили, а живут-то там кошки! Вот так же и здесь — челы отправляют по Интернету свои письма и новости, а кошки — свои. Насколько их сеть хитроумней и сложней человеческой, вы можете представить хотя бы по одному тому факту, что люди об этом кошачьем присоединении к их Интернету даже не подозревают. Чел-то, простодушный, думает, что кот прилег возле монитора на столе просто так, за компанию, но чел ошибается: он просматривает почту — и кот просматривает. Но свою. Между строк. Человечья-то ему не особо интересна. А вот как кошкам удается зашифровывать свои письма и размещать между строк человечьих посланий да еще практически не притрагиваясь к клавишам, а точнее, — притрагиваясь исключительно человеческими руками — этого я раскрывать не буду. Человечество еще не готово ко столь грандиозным открытиям и потрясениям. Но теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я утверждаю, что кошачьи средства связи на порядок или больше превосходят человеческие по сложности. С фактами не поспоришь.