Гран-при за лучший прикол - Галина Гордиенко

И она громогласно, совсем как отец, захохотала.

Экс-секретарша встретила понурую Лельку торжествующим взглядом. Ясно, подслушивала. Кивнула на дверь и с фальшивым сочувствием спросила:

― Не взяли?

Лелька кивнула.

― С жиру бесится, гад толстопузый, ― прошипела девица. ― Сам не знает, что хочет!

― Хорошо платил? – понимающе посмотрела на нее Лелька, почему-то говоря в прошедшем времени.

― Полторы тысячи, ― с горечью выдохнула секретарша.

― Так мало?

― Долларов.

― О-о-о…

Секретарша жалостливо шмыгнула носом. Посмотрела на часы и неожиданно попросила, переходя на «ты», видимо, как к товарищу по несчастью:

― Посиди минут пять на телефоне, ладно? Я быстренько в туалет сбегаю, умыться нужно, всю тушь на носовой платок намотала, как чучело выгляжу…

Лелька лишь рукой махнула и упала в кресло. Ей сейчас ничего не хотелось, мир казался серым, скучным, жизнь ничего приятного не обещала. Потерянные золотые цепочка и гранатовый кулон ― меньшее из возможных неприятностей.

«Может… правда, в библиотеку пойти? ― в отчаянии подумала она. ― Все лучше, чем дома сидеть!»

В дверь нетерпеливо постучали. Лелька натянула на лицо официальную маску. Встала и взяла со стола какую-то бумагу. Просто чтоб видели ― она занята делом.

Не объяснять же нечаянному посетителю, что настоящая секретарша ― почти уволенная! ― ушла в туалет поправлять макияж?

В приемную вошел невысокий мужчина лет тридцати пяти в потертых джинсах и черной кожаной куртке. Лицо его Лельке не понравилось ― одутловатое какое-то и слишком самоуверенное. И глаза неприятные, маленькие, хитрые.

Впрочем, ей-то какое дело?

Посетитель кивнул на дверь:

― Шеф у себя?

― У него гостья, ― сухо бросила Лелька.

Мужчина посмотрел на часы и пожал плечами.

― Жаль. Я не могу ждать.

Взгляд его неожиданно стал пронзительным, Лелька непроизвольно поежилась. Крохотные серые глазки смотрелись как пистолетные дула.

― Новенькая?

― Почти, ― злясь на себя, буркнула она.

― Передай шефу ― сегодня в восемь вечера. В ресторане «Чайка». Он знает, о чем я. Да, и вот! ― Мужчина вынул из кармана плотный конверт и сунул Лельке. ― Пусть посмотрит перед встречей.

Лелька молчала. Ей не хотелось брать неизвестно что неизвестно у кого. Но придется, секретарша на рабочее место не спешила.

― От такого предложения не отказываются! ― хмыкнул посетитель.

Лелька тяжело вздохнула, чужой конверт жег руки. Мужчина снисходительно улыбнулся и исчез.

Лелька зачем-то выглянула в коридор. Увидела, как неприятный посетитель свернул к выходу, и изумленно подумала: «Что я тут, интересно, делаю? И где секретарша?»

Она неуверенно обернулась на брошенную приемную. Подводить почти уволенную девушку не хотелось, но и сидеть в приемной вместо нее ― глупо. А если выглянет ― Лелька наморщила лоб, вспоминая забавное имя, оно совершенно не подходило Колобку ― э-э… Самсон Ильич? Или Фира?

Нет уж, увольте!

Решат еще, что она пытается давить на жалость!

Лелька в сердцах стукнула по косяку и прошептала:

― Эх, пролететь с такой работой! Полторы тысячи баксов в месяц… Серега столько не получает!

Она замерла, потрясенная внезапной мыслью. Вернулась в приемную. Рассеянно сунула конверт на стопку бумаг, лежащих на стеклянной этажерке рядом со столом секретаря. Провела дрожащей рукой по многочисленным клавишам пульта и бросила в воздух:

― Впрочем, почему пролетела?

Великолепная приемная ― секунду назад Лелька не сомневалась, что видит ее в последний раз ― стала казаться почти своей. Лелька снова ― уже по-хозяйски! ― восхитилась дизайном. Осторожно присела в кресло и улыбнулась ― какое удобное!

В коридоре зацокали каблучки. Лелька порадовалась, что не захлопнула дверь. А то бы ее застали на чужом пока месте ― некрасиво.

Она торопливо перепорхнула на диван и схватила подвернувшийся под руку журнал. Нервно раскрыла его и сделала вид, что читает.

― Шеф не выглядывал? ― экс-секретарша бросила косметичку на стол и фыркнула, не дожидаясь Лелькиного ответа. ― А-а, в принципе, мне уже все равно! Я сегодня здесь последний день!

― Как последний? ― Лелькин голос дрогнул. ― Нашли другую секретаршу?

― Нет еще ― кстати, меня Светой зовут ― зато я нашла другую работу!

― Секретарем? ― искренне заинтересовалась Лелька.

― Ну… не совсем, ― Светка помялась и с легкой гримасой призналась: ― В казино себя попробую. Девчонки говорят ― туда нищие не ходят. Вдруг… да и познакомлюсь с кем-нибудь стоящим!

― А здесь кто вместо тебя сидеть будет? Ну, пока не найдут подходящую секретаршу.

― Мне-то какое дело? ― разозлилась Светлана. ― Пусть у Соломона Ильича голова болит! Или… дочь его пускай посидит, бриллиантами перед посетителями потрясет! У-у, фифа!

― Она тебе так не нравится? ― удивилась Лелька.

― С чего она должна мне нравится?! ― возмутилась Света. ― Как сыр в масле катается, ни дня не работала!

Лелька покраснела и неловко пробормотала:

― Ну… не она одна. Семья, дети ― тоже работа. В какой-то мере.

― Не смешите меня ― семья! Она уже третьего мужа выгнала! И детей нет, я точно знаю, Самсон Ильич как-то жаловался, что никак внуков от нее не дождется.

Лелька вспомнила Фирино нервное лицо с крупным отцовским носом, некрасивое, но обаятельное, и невольно рассмеялась.

― Почему у нее все, а у меня ничего? ― Светка смотрела оскорбленно. ― Чем я хуже?!

― Ничем. Просто… судьба.

― Судьба! ― Светлану передернуло. ― Ненавижу это слово!

― Я тоже, ― Лелька примирительно улыбнулась. Пошла к двери и вдруг вспомнила о недавнем посетителе. ― Да, чуть не забыла! Тут человек заходил, просил передать шефу… ― Лелька сдвинула брови и почти дословно процитировала: ― Сегодня в восемь, в ресторане «Чайка». А конверт я на твою этажерку положила. Там бумаги, наверное. Для ознакомления.

Света включила компьютер и быстро защелкала мышью. Потом раздраженно воскликнула:

― Самсон Ильич никого сегодня не ждал! Видишь, ― она кивнула на монитор, ― никто на прием не записан. ― И девушка презрительно фыркнула: ― Он терпеть не может наши рестораны! Говорит ― забегаловки, где пьянь одна. Мол, вот в Праге или в Берлине ― другое дело. Там в рестораны приходят вкусно поесть, а не упиться как свиньи…

Светка раскраснелась, явно настраиваясь на большие откровения. Лельку это не устраивало, слишком много предстояло сегодня сделать.

― Пока! ― она помахала рукой. ― Приятно было с тобой познакомиться! ― Лелька бросила собственнический взгляд на приемную и еле слышно выдохнула: ― Экзотика так экзотика. У нас, в Греции, все есть!

― Это только с тобой могло произойти, ― убежденно заявила Маша, ближайшая Лелькина подруга.

Она лежала прямо на полу, покачивая в воздухе длинной ногой, и завистливо посматривая на гостью.

Лелька только что вытащила ее из постели ― бессовестная Машка преспокойно спала, и это в два-то часа дня! ― поэтому застала Епифанцеву без макияжа, в футболке и легинсах, по-домашнему.

Такая Маша неожиданно Лельке понравилась. Епифанцева будто скинула пяток годков и смотрелась сейчас едва ли не на двадцать. Ярко-зеленые глаза, опушенные светлыми ― не угольно-черными! ― ресницами, казались простодушными. Крупный рот ― по-детски припухлым. Хорошенькое личико в обрамлении белоснежных волос выглядело беззащитным и невинным.

«Жаль, Машка вечно на тропе войны, ― с сожалением подумала Лелька. ― Без боевой окраски даже к мусоропроводу не выйдет».

― Такой офис ― единственный в мире, не сомневаюсь. И такой сумасшедший старый еврей ― тоже, ― и Маша обиженно засопела. ― Мне б ни в жизнь на них не наткнуться!

Лелька хмыкнула:

― Нашла повод страдать! Я с классной работой пролетела из-за этого чудака, а ты стонешь, ― ах, какая прелесть!

― Ты пролетишь, как же, ― проворчала Маша. С любовью огладила стройную ножку и село по-турецки. ― Надо же, богатенький Буратино захотел экзотики! На старости лет увлекся игрищами! Секретаршу с вараном на поводке ему подавай!

― Нет уж, Колобку покруче девка нужна, ― Лелька остановилась перед огромным зеркалом, сделанным по специальному заказу и занимающим всю стену. ― У них с другом пари заключено, кто кого переплюнет. Варан, сама понимаешь, уже не засчитается и очко не принесет ― это плагиат.

― Пла-ги-ат? ― по слогам произнесла Маша и покраснела.

Она до сих пор страдала, встречая незнакомые слова. Чувствовала свою ущербность и переживала, что станет Лельке неинтересна и придется с ней расстаться.

Епифанцева по-честному пыталась «расти». За полгода знакомства Маша прочла больше книг, чем за всю предыдущую жизнь. С грехом пополам ― и со слезами! ― она осилила даже кое-что из классики. Рыдая, правда, над особо сложными страницами и лазая за помощью в энциклопедию.