Пешки ноль-А - Альфред Элтон Ван Вогт

Госсейн взглянул на «карточку», затем на Джанасена. Наглость этого человека заинтересовала его, поскольку давала возможность приглядеться к его характеру. Джанасен явный солипсист. Свою неврастеничность он прикрывает важной позой, которая, впрочем, зависит от того, будут более сильные люди выносить его дерзость или нет.

Их встреча с глазу на глаз проходила в типично венерианской обстановке. Они сидели в комнате, открытые двери которой выходили в сад с цветущими кустами. Комната была со всевозможными удобствами, включая автоматическую подачу пищи, электронное устройство для приготовления еды, которое освобождало от необходимости иметь кухню.

Госсейн изучал мужчину враждебным взглядом. Найти Джанасена оказалось не очень сложно. Несколько межпланетных переговоров, разрешенных в последние дни, быстрый опрос роботов-регистраторов в отелях вывели его на след.

Первым заговорил Джанасен.

— Организация жизни на этой планете заинтересовала меня. Я никак не могу привыкнуть к идее бесплатной пищи.

Госсейн неприветливо произнес:

— Вы бы лучше говорили по делу. То, как я с вами поступлю, полностью зависит от того, что вы мне расскажете.

Смелые голубые глаза задумчиво смотрели на него.

— Я расскажу вам все, что знаю, — наконец сказал Джанасен, пожав плечами. — Но не из-за ваших угроз.

Просто я не собираюсь скрывать ничего о себе или еще о ком-либо.

Госсейн ожидал подобных слов. Этот агент Фолловера будет счастлив прожить еще лет пять, но при этом сохраняя уважение к себе. Однако Госсейн ничего не сказал, и Джанасен начал свой рассказ. Описывая свои отношения с Фолловером, он казался искренним. Внимание призрака он привлек, будучи на секретной службе Великой Империи. Он слово в слово пересказал разговоры с Фолловером о Госсейне. В конце он прервался и вернулся к прежней теме.

— Галактика, — сказал он, — полна разнообразнейшими идеями, но я никогда не слышал, чтобы они воплощались и приносили какой-нибудь результат. Я пытаюсь понять, как действует неарис... не...

— Называйте это ноль-А.

— ...как действует ноль-А. Но видимо эта философия основана на сознательности людей, а в это я не могу поверить.

Госсейн не ответил. Обсуждать этот предмет было глупо, поскольку здесь не обойтись несколькими словами. Если Джанасен заинтересовался, он может пойти в начальную школу. Собеседник понял его настроение и снова пожал плечами.

— Вы уже прочитали текст на «карточке»? — спросил он.

Госсейн ответил не сразу. «Карточка» состояла из химически активного, но безопасного материала, скорее всего абсорбента. Тем не менее, это был необычный предмет, очевидно, последнее достижение галактической науки. Он не собирался спешить с этим.

— Этот Фолловер, — сказал он наконец, — точно предсказал, что я буду спускаться в том лифте в девять двадцать восемь.

Поверить в это было трудно. Фолловер был не только не с Земли, но и не из Солнечной системы. Существо из далекой галактики обратило внимание на Гилберта Госсейна. И увидело его определенное действие в определенное время. Об этом говорил рассказ Джанасена.

Точность пророчества ошеломляла. Это делало «карточку» особенно ценной. Со своего места он видел текст, но не мог разобрать слов. Он наклонился ниже. Но надпись оставалась слишком мелкой.

Джанасен подал увеличительное стекло.

— Надпись можно прочесть только через лупу, — сказал он.

Госсейн колебался, но поднял карточку и внимательно рассмотрел ее. Он подумал, что это возможно переключатель, активизирующий какой-то большой механизм. Но какой?

Он окинул взглядом комнату. Когда он входил сюда, то «запомнил» ближайшие электрические розетки и проследил, куда идут провода. Некоторые тянулись к столу, за которым он сидел, и обеспечивали энергией встроенную кухонную машину. Он поднял взгляд.

— Мне кажется, мистер Джанасен, — сказал он, — что вы собираетесь покинуть Венеру или на корабле, или с помощью искривителя пространства. Я намереваюсь отправиться с вами.

Джанасен с любопытством посмотрел на него.

— Вам не кажется, что это может быть опасным.

— Да, — сказал Госсейн с улыбкой, — да, может быть. Они замолчали.

Госсейн настроил карточку на одну из «запомненных» зон и одновременно подал сигнал на чувство страха или сомнения. Если эти чувства появятся у него, карточка немедленно телепортируется из комнаты.

Такая предосторожность была недостаточной, но все же давала какой-то шанс.

Он сфокусировал стекло над текстом и прочитал:

«Госсейну:

Искривитель пространства имеет замечательное качество. Он питается электрической энергией, но не проявляет необычных свойств даже во включенном состоянии. Этот прибор встроен в стол, за которым вы сидите. Если вы прочтете дальше, то тут же попадете в сложнейшую западню, когда-либо созданную для конкретного человека».

Пришло ли чувство страха, он не помнил. Дальше была ночь.

IV

Детский мозг с недоразвитой корой фактически не способен к проницательности. Ребенок неизбежно делает неверные оценки. Многие из этих ложных суждений обусловлены тем, что нервная система находится на «бессознательном» уровне. Они могут быть перенесены в зрелость. В результате мы имеем «хорошо образованного» мужчину (или женщину) с инфантильными реакциями.

Колесо сверкало. Госсейн лениво смотрел на него, лежа в повозке. Наконец, его взгляд оторвался от металлического колеса и остановился на закрывающей горизонт постройке. Это было гигантское строение, выгибающееся вверх от земли, подобно огромному шару. Только небольшая его часть была доступна взору.

Картина дошла до его сознания и поначалу не вызвала никакой озабоченности. Госсейн поймал себя на том, что сравнивает увиденное с номером отеля, где он беседовал с Джанасеном. А затем он подумал: «Я Ашаргин».

Впрочем, это чувство не выражалось словами. Автоматическое отождествление себя, простое отождествление, которое исходило из органов его тела и воспринималось нервной системой, как само собой разумеющееся. Но не спокойное отождествление. Гилберт Госсейн отверг его с удивлением, которое переросло в тревожное возбуждение, а затем в замешательство.

Летний ветерок обдувал его лицо. Возле большого строения среди подобия деревьев там и сям были разбросаны мелкие постройки. Позади них, на заднем плане великолепного пейзажа, высилась величественная, покрытая снегом гора.

— Ашаргин!

Госсейн подскочил. Баритон прозвучал в футе от его уха. Он дернулся, поворачивая голову, и тут увидел свои пальцы. Это остановило его. Он забыл о человеке, окликнувшем его, забыл даже взглянуть на него. Ошеломленный, он рассматривал свои руки. Они были тонкими, изящными, не похожими на сильные, мускулистые, крупные руки Гилберта Госсейна. Он оглядел себя. Тело было мальчишески стройным.

Тут он почувствовал внутреннее отличие, чувство слабости, слабой жизненной силы, путаницу чужих мыслей. Нет, не мыслей. Чувств. Сигналы из органов, которые некогда были под контролем другого разума.

Его сознание отпрянуло в ужасе и снова ополчилось против фантастической информации: «Я Ашаргин».

Не Госсейн? Его рассудок помрачился, когда он вспомнил слова на «карточке»: «...вы попадете в сложнейшую западню, когда-либо созданную...» Чувство катастрофы было сильнее всего испытанного им до сих пор.

— Ашаргин, ты слишком ленив. Встань и затяни подпругу дралла.

Он выскочил из телеги. Быстрыми пальцами подтянул ослабевшую подпругу на хомуте сильного быкоподобного животного. Он сделал это, даже не успев задуматься. Закончив работу, он залез обратно в повозку. Возница, священник в рабочей одежде, щелкнул кнутом. Повозка медленно потащилась и свернула во двор.

Госсейн пытался понять причину рабского повиновения, которое заставило его суетиться, как автомат. Понять было трудно. Слишком много путаницы. Но, наконец, понимание пришло.

Недавно этим телом управлял другой разум — разум Ашаргина. Это был нецельный, слабый разум, над которым господствовал страх и неконтролируемые эмоции, оставившие след на нервной системе и мышцах этого тела. Самое неприятное, что на внутреннюю разбалансированность тело Ашаргина реагировало на бессознательном уровне. Даже Гилберт Госсейн, понявший это, с большим трудом мог противодействовать этим сильным физическим принуждениям до тех пор, пока не натренирует тело Ашаргина до нормального психического состояния ноль-А. До тех пор, пока не натренирует... «Так ли это? — спросил себя Гилберт Госсейн. — Я здесь для того, чтобы натренировать это тело?»

Но быстрее его собственных вопросов поток органической мысли просочился в его сознание — воспоминания другого разума. Наследник Ашаргин. Когда ему было четырнадцать, войска Энро пришли в школу, где он учился. В этот страшный день он приготовился к смерти. Но вместо того, чтобы убить, его перевезли на Горгзид, родную планету Энро, и отдали на попечение священников Спящего Бога.