Суть времени #6 - Сергей Кургинян

Но пока нет социальных процессов в этом направлении, не будет политических. 20 лет пробовали создать их без этой социальной структуризации – что получили? Грустно перечислять, что именно. Власть меньшинства держится на беспомощности большинства. На бессмысленности, а в чём-то и провокативности создаваемых для противодействия меньшинству политических субъектов. На социальной аморфности, которая нарастает за счёт усилий этого меньшинства. Значит, этим усилиям что-то должно быть противопоставлено.

Вот что значит катакомбы. Создавать формы более сложные и эффективные, чем твой противник, и задействовать эти формы – каждый день, каждый час. Если суть заключается в том, чтобы Вселенная, в конце концов, двигалась после первого взрыва от совсем элементарных частиц (нейтронов) к атомам, потом к молекулам и всему остальному, к жизни и к человеку, то бросить процесс назад – это значит двигаться к примитивному. А бороться с брошенным назад процессом – это снова карабкаться по лестнице сложностей, вперёд, вперёд и вперёд! Да, сбросили. И, к сожалению, отнюдь не только огромное большинство, но и тех, кто поддался на многие соблазны. Да, сбросили. Вот теперь надо найти в себе силы и в самих себе запустить обратный процесс. Ведь не зря было сказано: "Спаси себя – и вокруг тебя спасутся тысячи". Спасти себя – в том смысле, в каком я это понимаю, – это значит двинуться вперёд, в сторону этого усложнения. Заставить себя двигаться туда вопреки процессам, которые требуют обратного.

Я не буду каждый раз зачитывать Фромма. Но я напоминаю, что там говорилось о социальном характере и том, что когда доминирующий социальный характер сформировался, и это деструктивный социальный характер, то все остальные боятся проявить что-нибудь, кроме этого характера. Они боятся быть другими. Они чувствуют себя маргиналами.

И для того, чтобы не почувствовать себя маргиналами, нужно место, пространство формирования альтернативных мощных социальных характеров. Не тех, которые приводят вот к этому ужасу, который мы имеем, а обратных.

Но их просто так не сформируешь. Если два часа вечером формировать в себе обратный характер, а весь рабочий день и оставшееся время, когда надо искать побочные к работе промыслы, формировать основной характер, то, извините, и будет формироваться основной. И в этом смысле бытие определяет сознание. Не до конца, но определяет.

А значит, нужно искать альтернативное бытие. И абсолютно не обязательно в деревнях, копая картошку. Но как-то его надо искать!

Альтернативную коллективность. Жизнь вместе с другими, такими, как ты. Да, жизнь. А не только собирание на политические собрания раз в месяц.

Социальную жизнь. Это безумно важно, и это делалось в истории человечества много раз. В Латинской Америке (где всё-таки, казалось бы, актив социального большинства находится на более низкой степени образованности, и у него не тот социальный опыт, что в России) нашли такие формы, какие здесь не находят, в том числе, и простейшие.

Когда Кавальо в Аргентине (это такой аргентинский Гайдар) забабахал реформы, при которых всё начало сыпаться, люди стали сами выпускать себе социальные сертификаты. Нет денег – что делать? Я прихожу к тебе и весь вечер у тебя няней. Мне подписывается социальный сертификат. Я могу отдать его кому-то другому, этот другой помоет у меня окна. Примитивная форма? Примитивная. Но люди стали создавать какие-то формы жизни. Они стали собираться вместе для сохранения своих форм культуры, своих ценностей.

Праздники… Все ли справляют те праздники, которые они же сами любят, если они причастны к определённой исторической линии? Справляют ли они их, и насколько эффективно они их справляют, то есть вместе с кем? Если они их справляют вместе с кем-то, то у них уже есть катакомбы. Потому что завтра эти праздники, как вы знаете, будут аннулированы. А кто-то предлагает их и запретить.

Типичная катакомбная ситуация, отдающая, в условиях реформы образования, только анекдотом. "Все спецслужбы страны после длительных усилий и талантливых осуществлений спецмероприятий, наконец, докопались до главной преступной подпольной группы, которая слушала Моцарта и читала Толстого". Анекдот анекдотом, а не к этому ли идёт дело?

Итак, в каких случаях всё это может быть эффективно? Если у этого есть собирающее начало. Смысловое начало. Но каким образом через такую тьму времён пробиться к смыслу, к этому собирающему началу?

Через философию.

И здесь опять надо бы почитать Ленина, потому что Ленин – человек в этом смысле просто гениальный. Его фраза о том, что никакая наука, никакой естественный материализм людей ничего нам не даст, если не будет философии, что в отсутствие философии мы обречены на то, чтобы буржуазия нанесла нам поражение… Вот так и сказано: в отсутствие философии мы обречены на то, чтобы буржуазия нас разгромила (это сказано уже после взятия власти)… Это надо быть очень незаурядным человеком! И, к сожалению, не обеспечившим главного – того, чтобы на место этого всего через 40-50 лет не пришли люди настолько заурядные, что им эта философия была не только не нужна – их от неё тошнило. И тогда буржуазия нанесла поражение. Не только по этой, но и по этой причине.

Итак, нам нужна эта самая философия. А главный философский вопрос, который является одновременно политическим, прост и поразительно соотносится с нашей передачей: в чём суть времени? Мы все назвали передачу "Сутью времени". Так в чём эта суть?

Суть времени, и этому были посвящены предыдущие 5 передач, заключается в том, что завершается одна эпоха – эпоха А, эпоха модерна, содержание которой модерн, и начинается другая эпоха – эпоха Б .

Итак, была эпоха А, и длилась она очень долго. Теперь наступает эпоха Б. Мы все с вами находимся на этом маленьком мостике между двумя эпохами ("Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые"). Но в чём же содержание "эпохи А" и "эпохи Б"?

Содержание "эпоха А" – модерн не просто в том смысле, в котором модерн существует и сейчас – на Востоке. Но он там существует, как один из проектов. А в "эпоху А" модерн был монопроектом: есть только модерн – и ничего больше.

В гигантскую эпоху, на протяжении пятисот лет люди твёрдо верили в то, что, раньше или позже, каждый народ земли, каждый человек пройдёт путём модерна – пусть с учётом своей национальной специфики, своих культурных особенностей, но пройдёт этим путём. И, рано или поздно, доразовьётся до некого социального и интеллектуального, политического, культурного блага. Он разовьётся до этой степени. Тогда, возможно, человечество станет единым.

Да, в этом не было подлинной универсальности. Её место занимала нивелировка всех до некоторых норм модерна. Но в этом была всеобщесть. И эта эпоха длилась 500 лет – до какого-нибудь 1960-го, условно говоря, года. С 1560-го и чуть не с 1460-го – до 1960-го. Вот эти 500 лет длилась эта эпоха.

Буржуазия зарождалась, оформлялась. Она победила в Великой французской революции и серии буржуазных революций, прокатившихся по миру (Англия, Америка и так далее). Она утвердила эту монопроектность. Она пошла двигаться этим путём. Довольно быстро стала загнивать. И если бы не советский проект, который подпёр её с другой стороны (с одной стороны, была балка модерна; с другой стороны, её стала подпирать балка советского альтернативного проекта), – она бы рухнула уже в конце XIX- начале ХХ века, после Первой мировой войны. И это и был фашизм – как попытка буржуазии продлить себя за пределы проекта "Модерн", угасающего проекта. Но советский проект подпёр эту балку модерна. И когда сбили советскую балку – начала рушиться сама эта балка модерна, и мы сейчас это наблюдаем. Это и есть переход из "эпохи А" в "эпоху Б".

Итак, эпоха А – это монопроектность модерна со всеми его принципами, а эпоха Б – это полипроектность, когда есть проекты: модерн, контрмодерн, постмодерн, и они каким-то образом соотносятся друг с другом.

Повторяю ещё раз.

Эпоха А – это когда есть модерн и ничего больше.

Эпоха Б – это когда есть вот такой вот квадратик, поделённый на 4 части В одной части постмодерн, в другой контрмодерн, в третьей модерн. При этом постмодерн и контрмодерн у нас на глазах (в этом египетский опыт!) начинают объединяться и создавать "мировую деревню" и "мировой город" с тем, чтобы атаковать модерн, перемещающийся только на Восток.

Если бы существовала эта схема, то миру наступила бы хана. Человечеству наступила бы хана. И схема эта иллюстрирует одно: капитализм, продлевая себя за модерн, продлевая своё господство за его пределы, всё равно превращается в фашизм, гностицизм, в демонтаж единства рода человеческого, он ничего другого сделать не может. В пределах этих трёх проектов не может происходить ничего!