Равнина Мусаси - Куникида Доппо

Как выглядит сейчас равнина? Уже в прошлом году мне хотелось ответить на этот вопрос и удовлетворить своё любопытство, а теперь это желание возросло ещё больше.

Удастся ли мне справиться с этой задачей? Надеюсь, что да. Я знаю, что нелегко, но я испытываю живейший интерес к нынешней Мусаси. Думаю, что многие разделят моё чувство.

Итак, начинаю. Я опишу то, что сам видел и чувствовал в течение осеннего и зимнего сезона, и тем самым частично осуществлю своё желание. Прежде всего я хочу показать, что в наше время равнина Мусаси не менее прекрасна, чем в старину. О, если бы своими глазами увидеть, какой она была в древние времена! Наверное, красота её превосходила тогда всякое воображение. Но и сейчас Мусаси настолько красива, что я не могу писать о ней без восторга и восхищения. Я сказал «красива», но вернее будет сказать — поэтична.

II

За недостатком материала я приведу здесь свой дневник. С начала осени и до начала зимы 1896 года я жил в скромном домике в деревне Сибуя. Тогда впервые возникло у меня желание описать равнину. Вот почему вы найдёте здесь описания лишь осени и зимы.

«7 сентября. И вчера, и сегодня дует сильный южный ветер, то нагоняя облака, то унося их прочь. Временами идёт дождь. Когда солнечные лучи пробиваются сквозь тучи, лес пламенеет».

Это начало осени на равнине Мусаси. Лес в зелёном уборе, ещё одет по-летнему, но небо уже не летнее: южный ветер гонит по нему стаи туч, оно низко повисло над равниной и то и дело поливает дождём. А прояснится, и солнечные лучи, сверкая в каплях дождя, там упадут на лес, здесь озолотят рощу. Я часто думал: если бы в такой день окинуть одним взором равнину, какая бы открылась красота!

А уже два дня спустя, 9-го числа, в дневнике записано: «Ветер усилился. Равнина наполнилась осенними голосами. Облака стремительно несутся по небу». Вот такая стоит погода в это время года. Беспрерывно меняется вид неба и равнины. И хоть солнце всё ещё светит ярко, цвет облаков и завывание ветра предвещают приближение осени. Я чувствовал всю красоту этой картины.

Пользуясь дневником, я хочу показать, как менялся пейзаж, как преображалась равнина от ранней осени до конца зимы.

«19 сентября. Утро. Небо в тучах, ветер стих. От тумана и росы веет холодом. Стрекочут цикады. Мир словно ещё не проснулся.

21 сентября. Осеннее небо как будто вымыто. Листья деревьев сверкают язычками пламени.

19 октября. В лунном свете чернеют силуэты деревьев.

25 октября. Утром стоял густой туман. К полудню прояснилось. Ночью в просветах между тучами ясная луна.

На рассвете, когда ещё не спал туман, я вышел из дому, погулял по равнине, побродил по лесу.

25 октября. После обеда отправился в лес. Забравшись в чащу, я сидел, глядел по сторонам, прислушивался, смотрел и думал.

4 ноября. Высокое небо, воздух чистый. Вечером, когда стоишь один в поле под ветром, кажется, что небесная Фудзи[11] совсем близко. Вокруг над горизонтом чернеет цепь гор. Зажглась звезда. Всё ниже сумерки, всё дальше лес.

18 ноября. Иду по лунной дорожке. Голубой туман стелется по земле. Лунный свет дробится о лес.

19 ноября. Безоблачное небо, свежий ветерок. Холодная роса. На жёлтом пологе листвы кое-где видны зелёные пятна. На ветках щебечут птицы. Кругом ни души. Гуляю в одиночестве, мурлыча песенку. Иду куда глаза глядят.

22 ноября. Спустилась ночь. Ветер шумит в лесу. Шуршат капли, но видно по всему, что дождь скоро кончится.

23 ноября. Прошлой ночью разыгралась непогода, листва опала. Рис на полях почти убран. Печальная картина увядания природы.

24 ноября. Листья осыпались все. Смотришь на далёкие горы, и сладко замирает сердце.

26 ноября. 10 часов вечера. За окном воет ветер и не переставая моросит дождь. Сегодня весь день стоит туман. Лес и поля как будто медленно погружаются в вечный сон. После обеда я со своей собакой отправился на прогулку. Сидел, задумавшись, в лесу. Собака дремала. Ручей, пробегавший по поляне, подхватывал опавшие листья и уносил с собой. Несколько раз над лесом проходил мелкий осенний дождик и, оросив деревья, бесшумно стекал по опавшей листве.

27 ноября. Сегодня утром не верится, что вчера была непогода. Небо ясное. Солнце яркое. Если забраться на холм за домом, то видно, как над цепью гор возвышается белая Фудзи. Ветер свежий, воздух чистый. Утро ранней зимы!

На полях вода, и в ней верхушками вниз отражается лес.

2 декабря. Сегодня утром в лучах восходящего солнца, словно снег, сверкает иней. Какая красота! Но вот небольшое облачко заслонило солнце, и сразу всё поблекло.

22 декабря. Выпал первый снег.

13 января 1897 г. Настала ночь. Ветер стих, словно умер. Лес замолк. Почти беспрерывно идёт снег. Я взял фонарь и выглянул на улицу. Тут же в лучах света засверкали, закружились снежинки. Вот оно, безмолвие Мусаси! Но прислушайся хорошенько, и услышишь далёкий шум ветра в лесу. Ветра ли?

14 января. Сегодня утром выпал обильный снег. Под его тяжестью сгибаются виноградные лозы. А ночью из леса опять доносился шум ветра в ветвях деревьев. Злой холодный ветер, шумящий в лесах Мусаси! Слышно, как капает с крыши, — тает снег.

19 января. Чудесное утро! На небе ни облачка. Слегка обледенелая земля сверкает серебристыми узорами, на деревьях распевают птицы. Кончики веток торчат, как иглы.

8 февраля. Расцвела слива. Луна хорошеет с каждым днём.

13 марта. 12 часов ночи. Луна садится. Несутся тучи, гонимые быстрым ветром. Стонет лес.

21 марта. 11 часов вечера. За окном завывает ветер, он то удаляется, то вдруг набегает. Пришла весна, и зима спешит скрыться».

III

Некогда равнина Мусаси представляла собой огромное тростниковое поле. Слава о её красоте, воспетой в песнях, дошла и до нас. А теперь Мусаси покрылась лесами и, можно сказать, знаменита ими. В основном на ней растёт дуб, который к зиме теряет свою листву, а весной весь покрывается молодой и сочной зеленью. Такое перевоплощение происходит почти одновременно на протяжении десятков ри к востоку от Титибу и Тогэ. Для весны, лета, осени, зимы характерны свои пейзажи: лёгкий туман, дождь, луна, ветер, густой туман, осенний дождь, снег, зелёные, багровые листья. Жители западных и северо-восточных районов вряд ли представляют себе всю прелесть этой непрерывно меняющейся картины. До сих пор японцы не выражали своего восхищения красотой дубового леса, который особенно хорош во время листопада. В нашей классической литературе и искусстве воспевалась лишь сосна. И даже в песнях, бывало, не встретишь описания осеннего дождя, шуршащего в дубовой роще. Да и сам я, уроженец западных районов, уже лет десять как юношей-студентом приехал в Токио, но только недавно постиг красоту листопада. И помогли мне в этом следующие строки:

«Я сидел в берёзовой роще осенью, около половины сентября. С самого утра перепадал мелкий дождик, сменяемый по временам тёплым солнечным сияньем; была непостоянная погода. Небо то всё заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз. Я сидел, и глядел кругом, и слушал. Листья чуть шумели над моей головой; по одному их шуму можно было узнать, какое тогда стояло время года. То был не весёлый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетанье поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня. Слабый ветер чуть-чуть тянул по верхушкам. Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце, или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней всё улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берёз внезапно принимали нежный отблеск белого шёлка, лежавшие на земле листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять всё кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, берёзы стояли все белые, без блеска, белые, как только что выпавший снег, до которого ещё не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь. Листва на берёзах была ещё почти вся зелёная, хотя заметно побледнела; лишь кое-где стояла одна, молоденькая, вся красная или вся золотая, и надобно было видеть, как она ярко вспыхивала на солнце, когда его лучи внезапно пробивались, скользя и пестрея, сквозь частую сетку тонких веток, только что смытых сверкающим дождём».